асности.
— А в то время, когда вы на работе?
— Я возьму отпуск за свой счет.
— Очень мило с вашей стороны, Дж. Р. Исидор, — сказала Прис. — Но только если охотники покончили с остальными, с Максом Полоковым и Гарландом, с Любой Люфт, Гаскисном и Роем Бейти… — Она вдруг замолчала. — Если мертвы Рой и Ирмгард Бейти, все это теряет смысл. Они мои лучшие друзья. Черт побери, почему от них никаких вестей, скажите на милость?
Вернувшись на кухню, он снял с полки покрытые пылью, давно не использовавшиеся стаканы, тарелки и чашки. Он принялся мыть их в раковине, подождав сначала, пока ржавая вода сменится горячей и чистой. Вскоре появилась Прис, села у стола. Он откупорил бутылку шабли, разделил поровну персики, сыр и соевый творог.
— Что это за белая масса? Это не сыр? — Она показала на творог.
— Это готовят из соевых бобов. Эх, если бы у меня было немного… — Он запнулся и покраснел до корней волос. — Обычно его ели с говяжьим бульоном.
— Андроид, — пробормотала Прис. — Такие оплошности обычно допускает андроид. Это его выдает.
Она подошла к Исидору и, к полнейшему его удивлению, на секунду обняла его за талию, прижалась к нему.
— Я попробую ломтик персика, — сказала она и весело схватила оранжевый сочный ломтик длинными пальцами. А потом, когда ела, начала плакать. Холодные слезы покатились по щеками, закапали на грудь, на платье. Он не знал, что делать, и продолжал делить еду.
— Проклятье, — яростно сказала она. — Ладно… — Она отошла от Исидора и принялась маленькими шажками мерить комнату.
— Понимаете, мы жили на Марсе. Вот почему я все знаю об андроидах. — Ее голос дрогнул, но она смогла сдержаться и продолжала: ей явно было необходимо с кем-нибудь поговорить.
— И на Земле вы знаете только своих друзей, бывших эмигрантов, — догадался Исидор.
— Мы были знакомы еще до отлета. Жили в поселке недалеко от Нью-Нью-Йорка. Рой и Ирмгард Бейти держали аптеку. Он был фармацевтом, она занималась рекламой косметических средств, всякими кремами и лосьонами. На Марсе люди пользуются большим количеством косметических средств. Я… — Она заколебалась. — У Роя я доставала всякие лекарства… они мне были необходимы, потому, что, во-первых… это было жуткое место. Все это — чепуха, — сказала она, обводя рукой заброшенную квартиру. — Вы думаете, я страдаю потому, что мне одиноко? Марс — вот одиночество. Гораздо хуже, чем это.
— А разве с вами не было андроидов? Я слышал коммерческую рекламу… — Он сел за стол и начал есть. Она взяла стакан с вином и равнодушно отпила глоток. — Я понял, что андроиды должны там помогать.
— Андроидам, — сказала она, — тоже одиноко.
— Вам нравится вино?
Она поставила стакан на стол:
— Превосходное.
— Единственная бутылка за три года.
— Мы вернулись сюда, потому что на Марс соваться нам вообще не стоило, — продолжала Прис. — Марс не предназначен для обитания в ближайший миллиард лет. Он такой старый. Это чувствуется даже через камни. Жуткий возраст. Во всяком случае поначалу я брала у Роя наркотики и жила только благодаря новому обезболивающему средству, силенизину. Потом я встретила Хорста Хартмана, у которого была лавка почтовых марок. Там столько времени, что просто необходимо завести себе хобби, какое-нибудь, чтобы можно было им заниматься без конца. И Хорст меня заинтересовал беллетристикой доколониального периода.
— В смысле, старыми книжками?
— Да, рассказами о космических полетах, написанных еще до начала космических полетов.
— Но как могли появиться рассказы о космосе до…
— Писатели, — объяснила Прис, — просто все выдумывали.
— Основываясь на чем?
— На воображении. Очень часто сильно ошибались. Например, когда изображали Венеру в виде лесного рая джунглей, с огромными чудовищами и женщинами-воинами в металлических нагрудниках, блестящих как зеркало. — Она посмотрела на него. — Вам это интересно? Большие женщины с длинными волосами, блондинки, с блестящими грудями величиною с дыню.
— Нет, — сказал он.
— Ирмгард блондинка, — сказала Прис. — Но она маленькая. Так вот, на контрабанде доколониальной беллетристики, книг, журналов, фильмов на Марсе можно было сколотить целое состояние. Не было ничего увлекательнее. Читать о городах и гигантских индустриальных предприятиях, о действительно удавшейся колонизации. Воображать, как все это могло быть на самом деле. Как должен был бы выглядеть Марс. Каналы…
— Каналы? — Он смутно припомнил, что где-то читал об этом. В прошлом люди верили в марсианские каналы.
— Да, каналы, оплетающие всю планету, — сказала Прис. — И существа с других звезд. Обладающие бесконечной мудростью. И рассказы о Земле, действие которых происходит в наше время и даже позже. О Земле без радиоактивной пыли.
— Наверное, — сказал Исидор, — от таких рассказов должно быть еще хуже.
— Нет, — коротко ответила Прис.
— А вы не привезли с собой ничего из этих доколониальных материалов? — спросил он.
— Здесь они ни к чему, потому что на Земле интерес к ним никогда не возникал. Кроме того, их здесь вдоволь в библиотеках. Отсюда мы и получали наше чтиво — оно было выкрадено из библиотек на Земле и авторакетами запущено на Марс. Вы ночью выходите в пустыню, и вдруг — вспышка, и вот уже, расколовшись как яйцо, упала ракета, из нее высыпались старинные фантастические журналы. Целое состояние. Но, конечно, прежде чем продать их, вы их читаете.
Во входную дверь постучали.
Лицо Прис стало пепельным, и она прошептала:
— Я не могу. Не шумите. Сидите неподвижно. — Она напряглась, прислушиваясь. — Заперта ли дверь? — спросила она едва слышно. — Боже, ведь я не забыла… — Ее расширенные глаза остановились на Исидоре.
Из холла послышался мужской голос:
— Прис, ты здесь? Это Рой и Ирмгард. Мы получили твою открытку.
Прис встала, вышла в спальню, потом вернулась, неся карандаш и клочок бумаги. Снова сев за стол, она поспешно набросала:
«ПОДОЙДИТЕ К ДВЕРИ».
Исидор нервно взял у нее карандаш, нацарапал:
«И ЧТО Я СКАЖУ».
Прис зло написала:
«ПОСМОТРИТЕ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ЭТО ОНИ?»
Встав, он с мрачным видом вышел в прихожую. «Как же я определю, что это они?»— спросил он у самого себя. Он открыл дверь.
В тускло освещенном холле стояли двое. Невысокая женщина, симпатичная, на манер Греты Гарбо, с голубыми глазами и желто-русыми волосами. Мужчина был более плотного сложения и выше ростом, с умным взглядом голубых глаз, но с плоскими монголоидными чертами, что придавало лицу жестокое выражение. Женщина была одета модно, в высокие блестящие сапоги и брюки. На мужчине была мятая рубашка и брюки в пятнах, что создавало впечатление намеренной небрежности. Он улыбнулся Исидору, но его маленькие глазки остались непроницаемыми.
— Мы ищем… — начала маленькая блондинка, потом взгляд ее устремился куда-то за спину Исидора. На лице расцвела улыбка, и она ловко проскочила в промежуток между Исидором и косяком двери, воскликнув:
— Ирис, как ты?
Исидор обернулся. Женщины обнимались. Он отодвинулся, и в прихожую ступил Рой Бейти, строгий и большой, улыбаясь криво и бесцветно.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Мы можем говорить? — спросил Рой, указывая на стоящего рядом Исидора.
Прис, которая светилась радостью, сказала:
— Да, тут все в порядке, до определенной степени. — Исидору она сказала — Извините нас.
Она отвела Бейти в сторону, и некоторое время они о чем-то шептались, потом все трое встали перед Джоном Р. Исидором, который чувствовал себя не в своей тарелке:
— Познакомьтесь, это мистер Исидор, — сказала Прис. — Он заботится обо мне. — В ее словах был почти злобный сарказм. Исидор заморгал. — Видите? Он принес мне немного настоящей, натуральной еды.
— Еды, — эхом повторила Ирмгард Бейти и легкими шагами поспешила на кухню посмотреть. — О, персики, — воскликнула она, немедленно беря чашку и ложку. Улыбаясь Исидору, она начала есть, глотая быстро, как зверек. Улыбка у нее была не такая, как у Прис, в ней чувствовалась просто теплота и никакого замаскированного второго дна.
Исидору она сразу понравилась. Он вошел следом за ней в кухню и сказал:
— Вы с Марса.
— Да, мы бросили это дело. — Голос у нее был высокий, какой-то птичий, голубые глаза искрились. — Какой ужасный у вас дом. Здесь больше никто не живет, да? Мы больше не видели освещенных окон.
— Я живу наверху, — сказал Исидор.
— О, я думала, что вы с Прис живете вместе. — В тоне Ирмгард было всего лишь утверждение.
Рой Бейтли, продолжая демонстрировать свою неприятную улыбку, сказал сурово:
— Они прикончили Полокова.
Радость, родившаяся на лице Прис, когда она увидела друзей, тут же умерла:
— Кого еще?
— Гарланда они убили, — сказал Рой Бейти. — Андерса и Гитчела, а потом, уже сегодня, Любу Люфт. — Он говорил все это так, словно в силу какого-то извращения ему было приятно сообщать все эти новости, словно потрясение Прис доставляло ему удовольствие. — Я думал, что Любу им не накрыть. Помните, я всю дорогу говорил, что им ее не взять?
— Тогда остается… — сказала Прис.
— Остаемся мы трое, — с мрачным предчувствием сказала Ирмгард.
— Вот почему мы здесь. — В голосе Роя Бейти загудело непонятно откуда взявшееся тепло: чем хуже становилась ситуация, тем больше, казалось, это было ему по душе.
— Боже, — прошептала Прис.
— У них есть следователь, охотник, как его называют, — сказала Ирмгард, — по имени Дейв Холден. — Это имя, как капля яда, сорвалось с ее губ. — Полоков едва не убил его.
— Едва не убил, — эхом повторил Рой, улыбка которого теперь расплылась на все лицо.
— Сейчас Холден в больнице, — продолжала Ирмгард, — О, очевидно, список они передали другому охотнику, которого Полоков тоже едва не прикончил. Но в конце охотнику удалось все-таки устранить Полокова. И после этого он отправился за Любой Люфт. Нам все это известно, потому что она успела связаться с Гарландом, и он послал кого-то, чтобы поймать охотника и привезти в здание на Миссион-стрит. Люба вызвала нас сразу после того, как агент Гарланда и охотник ушли. Она была уверена, что все обойдется, что Гарланд убьет его. Но, видимо, что-то пошло не так, как надо, — добавила она. — Мы не знаем, что именно. Возможно никогда не узнаем.