— Ты не испугаешь меня.
— Я и не думаю тебя пугать. Но я хочу тебя убедить, что существует определенный риск.
— Давай, — сказал Родитис. Он дал закрепить на себе электроды и, полузакрыв глаза, наблюдал за последними приготовлениями.
— Ну вот, — сказал Сантоликвидо.
Родитис вздрогнул от первого соприкосновения с личностью Пола Кауфмана. Он как бы упал на самое дно кипящего серного озера и пытался выплыть оттуда, чтобы вдохнуть воздуха. Он не утонул. Через несколько мгновений он выплыл на поверхность, овладев искусством управляться с этой средой.
Невероятно! Старик обладал такой жизненной силой и энергией! Родитис осмотрел кладовые памяти, это были не просто отрывочные воспоминания, а жесткая цепь людей и событий, тянувшаяся через всю его долгую жизнь. Неужели Кауфман ничего не забывал? Неужели ничего не путал? Родитис с радостью и удивлением разглядывал ряды архивов в простом и хорошо организованном банке памяти Кауфмана. Как будто он был не человеком, а своего рода компьютером. Хотя нет, он был вполне человечен: в нем присутствовала жажда наживы, гнев, тщеславие и другие страсти и эмоции, целый клубок эмоций, ярко выделяющийся на фоне этого могучего ума. Родитис двигался во всех направлениях, изучая все на своем пути, спокойно опускаясь в замерзшие каньоны желаний, проходя мимо мелькающих вершин побед, пробираясь через грубую ткань зрелости. В семьдесят лет Кауфман был феноменом, но это проявилось не случайно, заглянув в прошлое, Родитис увидел цельность этого человека: несгибаемая воля и стремление к цели в сорок, в двадцать, даже в десять лет. Как мог вообще существовать такой человек, в котором огонь и лед были слиты воедино? Войдя в эту страну чудес, Родитис не мог ее покинуть. Ему показалось, что он слышит отдаленные звуки музыки — мощные и ритмические звуки, исполняемые огромным симфоническим оркестром. Он видел готические арки, тянувшиеся в бесконечность. Его ноздри ощущали запах величия. Родитис твердо ступил ногами на широкую равнину под непроглядно темным небом. Он откинул назад голову и рассмеялся, глядя в небеса.
Видения рассеялись. Он сидел в маленькой комнате, на его голове были закреплены электроды и его с интересом рассматривал Сантоликвидо.
— Я хочу его взять, — тотчас сказал Родитис.
— Но риск…
— Нет никакого риска. Я могу с ним справиться. Он принадлежит мне! Он обязан быть моим!
— Тебя трясет, — заметил Сантоликвидо. Родитис обнаружил, что это действительно так. Он посмотрел на свои дрожащие пальцы, а затем, на дрожащие колени. Чем настойчивей он пытался восстановить контроль над своим телом, тем сильнее становилась дрожь.
— Это просто от напряжения, — сказал он. — Я не говорю, что мне было легко. Но со мной все в порядке. Я достаточно силен. Я имею право получить эту личность.
— А как к этому относятся твои личности?
Родитис обнаружил, что потерял связь с Козаком и Уолшем. Ему пришлось некоторое время поискать их, Уолш был оглушен, Козак молчал, был замкнут и растерян. Похоже, их не радовал этот контакт с Полом Кауфманом. Родитис попытался убедить их в том, что они привыкнут к новому соседу в его голове.
— Похоже, они немного потрясены, — сказал он Сантоликвидо. — Для них это было большой неожиданностью. Но, думаю, это пройдет.
— Я обеспокоен, Джон.
— По какому поводу?
— По поводу тебя. Что произойдет после того, как ты получишь Кауфмана? Сейчас ты важная фигура, на тебе лежит большой груз ответственности. Если ты уступишь влиянию новой личности, то будет…
— Не будет.
— Могут возникнуть серьезные экономические последствия, — сказал Сантоликвидо.
— Ну сколько раз можно твердить тебе одно и то же? Я способен с ним справиться. Слушай, Фрэнк, я чувствую такое воодушевление, опробовав личность этого человека. Я многое понял за какие-то тридцать секунд. Ты должен, ты обязан дать его мне!
Сантоликвидо провел кончиком языка по своим губам. После непродолжительного молчания он поднялся и подошел к Родитису.
— Давай прогуляемся, — предложил он. — Если, конечно, у тебя прошла дрожь.
Родитис встал, стараясь держать себя в руках. Сантоликвидо положил личность Кауфмана обратно в шкатулку, которую, в свою очередь, опустил в приемное отверстие пневмопочты, где, к огромному сожалению Родитиса, она тут же исчезла. Они вышли из испытательной кабины. Сантоликвидо повел его по балкону, идущему по всему периметру хранилища.
— Мы прогуляемся по Царству Мертвых, — сказал он. — Я хочу показать тебе возможные альтернативные личности.
— Я не…
— Ты просто узнаешь о них, — сказал Сантоликвидо. Он набрал номер на терминале. Один из запечатанных банков открылся. Он вынул оттуда шкатулку, повертел ее в руках, нахмурился и вынул соседнюю. — Эллиот Сакьямуни, — сказал он. — Ты знаешь его? Это выдающийся гуру, один из основоположников новой религии, воистину могучий человек. Он умер в марте и с тех пор находится у нас в ожидании подходящего реципиента. Джон, если ты возьмешь его, то добавишь себе духовной глубины и мудрости, причем такой, которую может предложить только гуру самого высочайшего ранга. Ты первый, кому я предложил его. Подумай об этом.
— В нагрузку к Кауфману?
— Вместо Кауфмана, — сказал Сантоликвидо. — Мне кажется, гуру подошел бы тебе больше.
— Нет, — сказал Родитис. — Я могу обойтись без дополнительной духовной глубины. У меня есть Нойес, чтобы читать мне мантры. Клади Сакьямуни на место.
Сантоликвидо вздохнул и убрал шкатулку. Они прошли еще немного. Указав на один из стеллажей, Сантоликвидо сказал:
— Всемирно известный математик Хорст Шафхаузен. Он ждет уже два года, чтобы вернуться к жизни. Такой ум, как у тебя, хорошо бы подошел…
— Брось это, Фрэнк.
— Не отказывайся от Шафхаузена с такой поспешностью. Его уникальные возможности послужат тебе в…
— Я возьму его через три года, — сказал Родитис. — Дай мне сначала шанс получить Кауфмана.
На лбу Сантоликвидо проступили капли пота. Он сказал изменившимся голосом:
— Почему ты не хочешь освободиться от этой навязчивой идеи, Джон? Кауфман — это огромная тяжесть даже для тебя. Он сломает тебя.
— Мне нужен он.
— Вы слишком похожи. В процессе Шеффлинга мы основываемся на принципе дополнения, а не добавления. Между тобой и Кауфманом будет бой по каждому деловому решению. Он захочет сделать это по-своему, а ты по-своему…
— И я выиграю, — сказал Родитис. — Я живу, а он будет лишь ожившим. Я буду использовать его опыт, но и не позволю ему управлять собой.
— Если он станет зомби…
— Исключено.
— Я предлагаю тебе выбрать любую личность из всех, которые здесь находятся, — сказал Сантоликвидо, — кроме этой.
— Зачем ты меня мучаешь?
Понизив голос, Сантоликвидо сказал:
— Можно даже организовать нечто нелегальное. Тебя интересует транссексуальная трансплантация? Что если, скажем, я организую тебе трансплантацию личности Катерины Андрабовой. Это необычная комбинация чувственности и интеллекта, это поистине выдающаяся женщина…
— Неужели это так серьезно? — сказал Родитис. — Неужели у тебя такое положение, Фрэнк, что ты даже готов нарушить закон? Чем они тебя шантажируют?
— Кто?
— Кауфманы!
— Меня никто и никогда не шантажировал, — лицо Сантоликвидо приобрело суровое выражение. Родитис был удивлен твердости и непреклонности этого с виду податливого человека — Я сам принимаю решения.
— Марк Кауфман не хочет, чтобы я получил личность его дяди, и он устроил все так, чтобы я не получил ее. Ты согласен отдать мне все хранилище, только не старика Пола. Ты даже предложил мне незаконную трансплантацию. Значит, и впрямь тебя загнали в угол. Ты хочешь угодить мне, но боишься обидеть Марка, и это разрывает тебя на части, — Родитис положил руку на плечо Сантоликвидо.
— Я понимаю твое положение, — сказал он более мягко. — И прошу, чтобы ты просто выполнял свои прямые обязанности. Я законный реципиент Пола Кауфмана. Марк свыкнется с этим, обнаружив, что я вовсе не монстр.
— Мы не можем говорить о таких вещах здесь.
— Тогда перейдем в твой офис.
Но и в своем роскошном кабинете Сантоликвидо остался непреклонен. Он впрыснул себе подряд несколько ампул спиртного, прошелся по кабинету, постоял некоторое время перед звуковой скульптурой Козака и наконец сказал:
— Мне нужно время, Джон.
— Ты просто оттягиваешь неизбежное.
— Может быть. Но я еще не готов принять решение. Ведь мне придется отвечать за это решение весь остаток моей жизни. Дай мне несколько недель. К пятнадцатому мая я объявлю судьбу личности Пола Кауфмана. Хорошо?
— Я не могу принуждать тебя, — заметил Родитис.
— Я даю слово.
Родитис внимательно посмотрел на Сантоликвидо. Он знал, что слово это означало многое для Сантоликвидо, на которого из глубины веков смотрели десятки благородных предков. Плебей Родитис мог нарушить торжественно данное им слово в любой подходящий момент, но Сантоликвидо не мог так поступить. Или же Родитис просто убеждал себя в этом.
— Хорошо, — сказал он. — Взвесь все «за» и «против», Фрэнк. Не позволяй Марку толкнуть тебя в какую-нибудь авантюру.
Выйдя из здания, Родитис дал волю своему гневу. Он долго сидел в вертолете, сгорая от бешенства, и горячие волны злости одна за другой окатывали его. И все это после вмешательства Елены! Все это после планов Нойеса! После смерти Пола Кауфмана ситуация не продвинулась ни на йоту… вечный шах. Сантоликвидо все еще балансировал. За фасадом администратора скрывался трус, боящийся навредить кому-либо из сильных мира сего. Он выжидал.
Прошло десять минут и Родитис немного успокоился.
Он приказал вертолету подняться и направил его на восток к океану. Машина взлетела в воздух.
— Куда именно лететь? — спросил робот-пилот.
— Лети на восток, пока не получишь другой приказ.
Родитис закрыл глаза, и тотчас к нему вернулись воспоминания о тех тридцати секундах с Полом Кауфманом. Этой короткой встречи с его личностью оказалось достаточно, чтобы Родитис окончательно уверился в том, что старик должен попасть к нему. Это была судьба.