— Это еще ничего не значит. Купальник мог взять простой воришка в расчете выручить за него хоть что-нибудь.
— Чес, все в городе знают, что Роджер очень богат. Да кроме того, зачем вору купальник? Он мог бы найти что-нибудь получше. Нет, Чес, мне кажется, нас будут шантажировать.
— Ты делаешь слишком поспешные выводы.
Она нетерпеливо взмахнула рукой.
— Видно будет. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Ты заплатишь шантажисту, Чес?
— Это бессмысленно, — сказал я, стараясь говорить спокойно. — Заплатив подобным людям один раз, ты оказываешься на крючке.
— Я просто хотела знать. — Она посмотрела на свои кроваво-красные ногти. — Думаю, я должна поговорить с Роджером.
— Он ничего не может сделать, — сказал я резко.
Она продолжала изучать свои руки.
— Я знаю его лучше. Он очень чувствителен к тому, что о нем говорят. Если я все расскажу ему, он заплатит шантажисту.
— Но нас еще никто не шантажирует.
Она убрала волосы с плеч нервным движением. Я уже знал, что оно означает.
— Ты думаешь, этот человек взял мой купальник в качестве сувенира? — ; спросила она преувеличенно вежливо.
— Пока такого шантажиста нет. Я сказал, что помогу тебе выпутаться, и помогу.
— Означает ли это, что ты ему заплатишь?
— Кому?
— Тому, кто взял купальник.
— Но он лишь плод твоего воображения. В конце концов, ты могла оставить купальник на пляже.
— Я не оставляла его там! — Она пристально посмотрела на меня. — Чес, поклянись, что ты не брал его.
— О, господи! Не начинай все сначала. Конечно, я не брал его!
Она закрыла глаза.
— А я думала, это ты позвонил мне сегодня утром.
Я был потрясен.
— Что? Кто тебе позвонил?
— Сегодня утром, часов в девять, зазвонил телефон. Я сняла трубку. Мужской голос попросил миссис Люсиль Айткен. Я подумала, что это ты, и ответила, что Люсиль Айткен слушает. Тогда он сказал: «Я надеюсь, вы хорошо искупались вчера вечером», — и повесил трубку.
Я вытащил сигареты.
— Почему ты ничего не сказала мне с самого начала?
— Я думала, это ты звонил. Вот почему мне так важно было пойти за купальником вместе с тобой.
— Я не звонил.
Она открыла глаза и уставилась в потолок.
— Но ведь на пляже никого не было. Нас никто не мог видеть, — сказал я.
— Так или иначе, звонивший знал, что я купалась.
— И ты считаешь, что звонивший именно тот человек, который взял купальник?
— Да.
Я поднялся и подошел к бару.
— Хочешь выпить?
— Да, спасибо.
— Виски или джин?
— Виски.
Я налил виски в стаканы и бросил лед.
Когда я нес стаканы к ее креслу, зазвонил телефон.
Я почувствовал, как у меня напряглись все мышцы. Медленно я поставил стаканы. Люсиль подалась вперед в своем кресле.
Мы молча смотрели друг на друга, а телефон все звонил и звонил.
— Ты не будешь отвечать? — спросила Люсиль напряженным шепотом.
— Алло? — сказал я, не узнавая собственного голоса, после того как медленно подошел к телефону и снял трубку.
— Это мистер Честер Скотт? — спросил мужской голос.
— Да. С кем я говорю?
— Вам надо было с ней переспать, мистер Скотт. Не надо было ее отпускать. В конце концов, женщины на то нам и даны.
Он говорил медленно и четко. Я не мог ошибиться или ослышаться.
— Что вы имеете в виду? — спросил я, чувствуя на лице холодный пот. — Кто это говорит?
Короткие гудки известили меня о том, что я вопрошаю пустоту.
Глава 6
Щелчок положенной мной на рычаг трубки прозвучал в напряженной тишине комнаты как взрыв.
Я посмотрел на Люсиль. Она сидела не двигаясь.
— Кто это был? — спросила она.
— Не знаю, — ответил я и сел. — Но догадываюсь. Думаю, что это тот же человек, что звонил тебе утром.
Я передал ей все, что говорил звонивший.
— Вот видишь, — сказала она. — Я была права. Он будет нас шантажировать.
— Он ничего об этом не говорил, и, пока не скажет, нечего раздумывать над его несуществующими намерениями.
— Будет! У него же купальник, он видел нас вдвоем на пляже, видел, как я сбила полицейского.
— Подожди. Мы не знаем, у него ли купальник и видел ли он катастрофу. Все, что мы пока знаем, это то, что он видел нас на пляже.
— Ну и что? Даже если он не видел аварии, ты должен будешь заплатить ему, чтобы не потерять работу.
— Не обязательно. Мы можем обратиться в полицию.
— Но он же видел машину! У него мой купальник!
— А этого мы не знаем. Если это так, то почему он об этом не сказал? И пока настоящая опасность для нас не в нем, а в полицейских, которые ищут машину.
— Ты обещал выручить меня, — сказала она настойчиво. — Для меня опасность именно в этом человеке. Я уверена, что у него мой купальник! Все, что мне нужно знать, это заплатишь ты ему или мне придется идти к Роджеру.
— Ты угрожаешь мне, Люсиль? — спросил я спокойно. — Это звучит так, как будто ты в свою очередь шантажируешь меня.
Она сжала руки в кулаки и начала бить себя по коленям.
— Мне наплевать, как это звучит! — закричала она. — Я хочу знать, что ты собираешься делать, когда он потребует деньги?
— Собираюсь подождать, пока он их потребует.
Она откинулась на спинку кресла, глаза у нее горели злостью.
— А я-то думала, ты и вправду хочешь мне помочь. Но ты, кажется, уже сожалеешь о своем обещании.
— Ты когда-нибудь думаешь о ком-либо кроме себя самой? — Я старался скрыть сквозящую в моем голосе неприязнь.
Ее лицо приняло враждебное выражение, она пристально посмотрела на меня.
— Но если бы не ты, я не попала бы в такую ситуацию, — сказала она холодным ровным тоном. — И почему я должна с тобой считаться? — Она отвела глаза. — Это твоя вина. Ты во всем виноват. С самого начала.
Я сдержался.
— Ты так думаешь, Люсиль? Ты все это время была так невинна? Ты отлично знала, что преступаешь известные границы, настаивая, чтобы я учил тебя водить. Это была твоя идея поехать на пляж. Ты вела себя так, чтобы заставить меня думать, что ты легкодоступна.
Она залилась краской.
— Как ты смеешь говорить мне такие вещи! — закричала она.
— Ладно, — нетерпеливо сказал я. — Все наши ссоры ни к чему не приведут. Я обещал тебе помочь и, если смогу, то выполню обещание.
— Да, уж лучше тебе его выполнить. — Она наклонилась вперед, лицо побледнело. — Я не собираюсь терять Роджера и садиться в тюрьму только потому, что ты вел себя как животное.
Я встал и подошел к окну, повернувшись к ней спиной. Я был слишком зол, чтобы отвечать.
— Я ухожу, — сказала она после длительной паузы. — Ты мне обещал, и я рассчитываю, что ты сдержишь свое обещание.
Я обернулся.
— Тогда лучше забудь об этом. Я понял, что ты такое. Ты себялюбивая, испорченная сучка. Увязла в этой истории так же крепко, как и я. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше.
Она вскочила.
— Мне нужно было все рассказать вчера Роджеру. Я сейчас же все ему расскажу.
— Чего ты хочешь добиться? Должен ли я пасть перед тобой на колени? — улыбаясь, спросил я. — Отлично, если ты хочешь, чтобы твой драгоценный Роджер знал обо всем, пойдем к нему вместе, и я сам расскажу ему, как было дело. Все расскажу — и как ты просила научить тебя водить, и как уговаривала уехать с тобой на природу и устроить пикник, и как предложила поехать купаться. И что, когда я велел тебе попросить у него разрешения, ты оказала, что он глуп и ревнив. Ведь это твои слова, не так ли? Отлично, давай пойдем к нему. Давай выложим ему все факты и посмотрим, как ему это понравится.
Она хотела что-то сказать, но остановилась, злобно глядя на меня.
— Если ты не хочешь идти со мной, оставайся здесь, — сказал я. — Я пойду один. Уж чего-чего, а того, чтобы ты меня шантажировала, я не допущу.
Я вышел в холл и открыл дверь.
— Чес… пожалуйста…
Она подбежала ко мне и вцепилась в мою руку.
— Нет… пожалуйста… Я не хотела, Чес. Извини меня. Ты не представляешь себе, как я напугана. Я тебе доверяю. Я просто не знаю, что я делаю, что говорю.
Я посмотрел на нее.
— Не знаешь? Мне кажется, прекрасно знаешь. То ты мне доверяешь, то нет. То ты все расскажешь мужу, то нет. Раз и навсегда: ты хочешь, чтобы вся эта история дошла до Своего мужа?
— Нет, Чес.
— Ты уверена?
— Да, Чес.
— Хорошо, вернись в гостиную и давай обдумаем наше положение.
Она села на диван, закрыв лицо руками. Но столь драматическая поза меня уже не трогала.
— Ты думала об этой истории, Люсиль? Тебе не показалось, что в ней есть две или три странные детали?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну хотя бы, что делал этот полицейский на боковом шоссе в столь поздний час?
— Не знаю. Какое это имеет значение?
— По-моему, имеет, но отложим это пока. Когда ты переодевалась, ты кого-нибудь видела на пляже?
— Нет конечно. Там никого не было.
— И все-таки он должен был там быть. Я поеду и осмотрю там все при дневном свете. Не пойму только, где он мог прятаться. Как ты думаешь, не мог ли он подойти и взять купальник, пока мы объяснялись под пальмами? Тогда он не знает, что машина повреждена.
Она удивленно посмотрела на меня.
— Я не думаю…
— Ладно. С какой скоростью ты ехала?
— Не знаю точно. Я была так расстроена…
— Приблизительно. Семьдесят? Восемьдесят?
— Скорее семьдесят.
— Ты не видела О’Брайена?
— Нет.
— Он обогнал тебя и закричал тебе что-то?
— Да.
— Слева или справа?
Она колебалась.
— Кажется, справа.
— Люсиль, этого не может быть. Повреждена левая фара.
Она сильно покраснела, но краска тут же схлынула с ее лица.
— Зачем ты тогда спрашиваешь, если сам все знаешь? — сердито спросила она.
— О’кей, что было дальше?
— Я уже говорила. Я поняла, что, наверное, повредила его мотоцикл и твою машину. Я испугалась. Решила, что лучше все тебе рассказать, и поехала к тебе домой.