Она никак не поощряла меня высказаться. Относилась ко мне как к другу. Я знал, что симпатичен ей. Об этом я мог судить по тому, как она говорила со мной, смотрела на меня. Но это было лишь дружеское расположение, не больше.
Я знал, что играю с огнем. Если когда-нибудь Айткен узнает о происходящем, он — я был в этом абсолютно уверен — тут же вышвырнет меня на улицу.
Когда на третий день мы пожелали друг другу спокойной ночи, я напомнил ей, что завтра вечером не приеду.
— Мистер Айткен отпустил меня на весь уик-энд.
— Значит, завтра урока не будет?
— Не будет до понедельника.
— Вы уезжаете из города?
— Нет.
— Тогда почему же вы не можете приехать как обычно? Вы можете встретить меня здесь, внизу, не заходя в дом. А может быть, вы не хотите?
— Хочу, просто я должен признаться, что все это меня несколько беспокоит, — сказал я, не глядя на нее. — Я уверен, что, если ваш муж узнает, он будет в ярости.
Она засмеялась. У нее был самый заразительный смех, какой я когда-либо слышал.
— Он будет совершенно невменяем, но нам ведь все равно, правда? Да и, кроме того, он никогда не узнает.
— Уаткинс или миссис Хеппл могут увидеть нас…
— Они никогда не выходят вечером из дома, но я знаю, что мы сделаем. Я приеду к вам на велосипеде. Можно? Я хочу посмотреть ваше бунгало.
У меня учащенно забилось сердце.
— Лучше этого не делать. Если вы действительно хотите, чтобы завтра состоялся урок, то я приеду сюда в девять, но только если вы действительно этого хотите.
Она открыла дверцу и выскользнула из машины, потом обернулась и посмотрела на меня в открытое окно.
— Я буду здесь, — сказала она. — Чес, имейте в виду, я продолжаю считать вас самым милым мужчиной. Я начинаю лучше водить, правда? Скоро я смогу сдавать на права, да?
— У вас получается замечательно, — хрипло сказал я.
Сейчас я отдал бы все на свете, чтобы обнять ее и почувствовать, что ее губы отвечают на мой поцелуй. — О’кей, до завтра, — попрощался я.
Вернувшись домой, я долго размышлял над сложившейся ситуацией. Ее предложение прийти ко мне беспокоило меня. Я сказал ей, что мальчик, смотревший за домом, уходит от меня после семи. Было ли это с ее стороны намеком на то, что она готова ответить на мою любовь? Судя по всему, нет. Ведь она никак и никогда меня не обнадеживала.
Я провел бессонную ночь, размышляя. На следующее утро в конторе я был довольно рассеян и с облегчением убрал все со стола в конце дня.
Вошла Пат, неся мне несколько писем на подпись.
— Ради всего святого! Я думал, что уже подписал их все! — рявкнул я на нее.
— Всего несколько штук, — сказала она и положила письма на стол.
Я начал подписывать.
— Сейчас уже больше шести?
— Около половины седьмого. Ты уезжаешь, Чес?
Я пристально посмотрел на нее.
— Не знаю. Может, поеду поиграть в гольф.
— Надеюсь, ты хоть чуть-чуть отдохнешь. Ты не волнуйся так, Чес, ты прекрасно справляешься.
В любое другое время ее слова ободрили бы меня, но в теперешнем моем состоянии они только раздражали.
— Я не волнуюсь — резко сказал я. — До понедельника! — И, кивнув, вышел, оставив ее с широко раскрытыми от удивления глазами.
Когда я шел по коридору, из своего кабинета вышел Джо.
— Чес, подвези меня до остановки.
— О’кей.
Я не хотел, чтобы он ехал со мной, но не мог найти удобной причины для отказа, так как он знал, что по пути домой я проезжаю его остановку.
Мы вместе вышли к лифту.
Пока мы ехали вниз, Джо спросил:
— Едешь сегодня к Р. А.?
— Нет. Он отпустил меня на уик-энд. Я взял с собой телесценарий Вассермана. Хочу его просмотреть. То, что я успел прочесть, не так плохо.
— Почему бы тебе не отложить работу и не отдохнуть? — спросил Джо, когда мы пересекли вестибюль. — Ты становишься очень нервным. Что тебя терзает?
— Ничего меня не терзает, — коротко сказал я, прокладывая себе путь через запруженный народом тротуар к месту, где стоял мой «кадиллак». Джо сел рядом со мной.
— В последние два дня ты всем мылишь шею. Сегодня ты довел Патрицию до слез.
— Я три раза просил ее соединить меня с Вассерманом, а она не могла застать его на месте.
— Но она же не может творить чудеса.
Я завел мотор.
— Что это, Джо? С каких это пор ты стал меня критиковать?
— Так-так, — сказал Джо, откидываясь на подушку сиденья. — Нет уж, теперь моя очередь. О’кей, парень, если ты считаешь, что так ты станешь большим боссом, я не буду тебя останавливать, но послушайся моего совета и попробуй расслабиться. Уж очень ты налегаешь на работу.
Я знал, что он прав, и мне вдруг стало стыдно.
— Ты прав, Джо. Извини, старик. Я буду в полном порядке после уик-энда.
— Я сделал бы то же самое, — великодушно сказал Джо. — Работы у тебя сейчас, конечно, хватает. — И, сменив тему, продолжал: — Знаешь, я тебе завидую — такая красавица эта машина! Мне всегда хотелось иметь именно «кадиллак».
— Я заплатил за нее кучу денег, но она их стоит. Я пользуюсь ею уже восемнадцать месяцев, а она как новенькая.
— Я тоже хочу «кадиллак». Если выгорит работа в Нью-Йорке и если Р. А. повысит мне зарплату, обязательно его куплю.
— Если мы не упустим эту работу, Джо, я уж прослежу, чтобы ты получил прибавку.
— Каковы перспективы? Он больше не заговаривал об этом?
— Говорил. Вчера вечером. Думаю, дело в шляпе. Он спрашивал, как скоро я смогу собрать деньги.
— Ты думаешь, это стоит того, Чес, вкладывать деньги в его дело?
— Уверен. В Нью-Йорке дела плохо идти не могут. А при моем вкладе мне будут принадлежать пять процентов от прибыли плюс зарплата. Надо быть сумасшедшим, чтобы не воспользоваться таким случаем. Кроме того, я буду вести дело более или менее самостоятельно, на правах партнера. Это тоже даст мне возможность увеличить свой капитал.
— Да, тут нечего раздумывать, — сказал Джо. — Пять процентов прибылей! Этак ты станешь богачом, Чес!
Я сжал руль. «Я могу стать богатым, если меня не накроют, — подумал я. — Я, может быть, даже могу стать настолько богатым, чтобы забрать у Айткена Люсиль».
— Очень многое зависит от того, как мы справимся с работой здесь, Джо.
— Как скоро ты достанешь деньги?
— Я сказал своим маклерам, чтобы они продавали акции. Через несколько дней у меня будут деньги. На бирже сейчас как раз подходящая ситуация. Мне немного повезло, а вообще могло прижать.
Я притормозил, когда мы подъехали к остановке.
— Спасибо, Чес, — сказал Джо, выходя из машины. — Может быть, в грядущие светлые дни я смогу купить у тебя эту машину, — продолжал он, похлопывая «кадиллак» по крылу. — Ты в Нью-Йорке сможешь купить себе «эльдорадо». Подумай, может, продашь мне эту?
— Подожди, деньги надо сначала получить, — сказал я, улыбнувшись. — Но возможно, и продам. Ну, пока. Хорошего уик-энда.
Я быстро поехал к своему бунгало.
Без одной минуты девять я остановился у тяжелых ворот Гейблз. Люсиль стояла в тени, поджидая меня. Она проскользнула на место водителя, а я передвинулся на соседнее.
— Привет, — сказала она, улыбнувшись мне. — Вы замечательно пунктуальны. Нравится мой наряд? Я оделась так специально для вас.
— Он ужасен, — сказал я. — И вы тоже ужасно выглядите.
Она радостно засмеялась.
— Вы действительно так думаете?
— Да. — Может быть, в моем голосе прозвучало что-то, что удивило ее. Во всяком случае, она бросила на меня быстрый взгляд, но мое лицо было в тени, и она не могла разглядеть его.
— Ну, а куда же мы поедем? — спросила она. — Давайте к морю.
— Хорошо.
Этим вечером у нее, видимо, не было настроения ехать быстро. Она двигалась со скоростью двадцать пять миль в час, не убыстряя и не замедляя хода машины, и на этой скорости вела очень хорошо.
Мы свернули на боковое шоссе и медленно ехали по пыльной дороге, а затем, резко повернув, увидели впереди огромный песчаный пляж с пальмами и море, сверкавшее в лунном свете как зеркало.
— Чудесно, правда? — сказала она. Это были первые ее слова с тех пор, как мы отъехали от Гейблз. — Вы не представляете, Чес, как я наслаждаюсь! Это совершенно особое чувство. Я могу водить, да? Я ведь уже хорошо вожу, правда?
— Неплохо. Но прежде чем сдавать на права, надо еще попрактиковаться.
Мы выехали на дорогу, окаймлявшую пляж. Она притормозила, вывела машину на песок и выключила мотор.
Я сидел неподвижно, сжав руки, а сердце у меня бешено колотилось.
— Я хочу искупаться, — сказала она, выключая фары. — Вы будете? — Это было неожиданно и удивило меня.
— Вы же собирались учиться водить? У нас не так много времени. Уже без двадцати десять.
— Я сказала Роджеру, что иду в кино. Он ожидает меня обратно не раньше полуночи. — Она открыла дверцу и вышла на песок. — Здесь совсем никого нет. Пляж в нашем полном распоряжении. Если не хотите купаться, подождите меня в машине.
Она побежала к группе пальм.
Некоторое время я наблюдал за ней из машины. Что это, думал я. Уж наверное, она не привезла бы меня на этот пустынный пляж, если бы не предполагала определенного развития наших отношений. Где-то в глубине шевельнулось предостережение самому себе. Ты валяешь дурака с женой Айткена, сказал я себе. Не остановишься сейчас, будешь проклинать себя всю жизнь.
Но победить себя мне не удалось. Тяжело дыша, с колотящимся сердцем, я вылез из машины.
Люсиль стояла у пальмы. Вот она нагнулась, чтобы снять туфли, потом расстегнула молнию на платье и выскользнула из него. На ней был закрытый купальник.
Я обошел машину, открыл багажник, взял пару полотенец и плавки, всегда лежавшие у меня там. Раздевшись за машиной и оставив на песке одежду, я побежал за ней и догнал, когда она медленно шла к воде. Когда я подбежал, она обернулась и улыбнулась.
— Я так и знала, что вы придете. Я вам кое-что расскажу. Я всегда хотела купаться ночью при луне, но Роджер никогда мне этого не разрешал. Он считает, что это опасно.