— Я тебя понял, — успокаивающе сказал он. — Ты не похожа на женщину, которая ложится с мужчиной в постель через час после знакомства.
Нет, не через час.
— Я просто пытаюсь понять, ты настоящая? — он протянул руку и аккуратно тронул меня пальцем. Я рассмеялась и оттолкнула его руку. — Слава богу, настоящая…
Я придвинулась к нему поближе и увидела, как потемнели его еще секунду назад игривые глаза. Я затрепетала. Между нами явно была химия. А это значит: прощай, Калеб Скотт! Ты больше не будешь занимать мои мысли и мучить мое сердце.
— В воскресенье? — тихо спросила я. — Дружеский ужин?
Глаза Лео неотрывно смотрели на мои губы:
— Конечно, ведь в субботу встречаются только влюбленные парочки.
— А у меня к тому же прохладная вечеринка на яхте.
— Точно, — он неохотно отвел взгляд от моих губ и посмотрел в глаза. — Значит, в воскресенье. Договорились.
Я улыбнулась:
— Отлично.
— А можно сказать тебе комплимент?
Какой очаровательный вопрос!
— Конечно.
— Тогда я хочу сказать, что еще не встречал женщины красивее тебя, и сейчас я чувствую себя самым везучим сукиным сыном в Бостоне.
Это был крутой комплимент. Очень милый. И я не стала говорить ему, что привыкла к комплиментам, касающимся внешности. Вместо этого я опустила глаза, как будто он смутил меня, и поблагодарила.
— Еще и скромная! Ты само совершенство.
Я блеснула глазами:
— Никто не совершенен. В этом еще одна прелесть свободных отношений — никто не обязан стараться быть идеальным.
Лицо Лео стало задумчивым. А когда он переварил мою фразу, то кивнул и добавил таким серьезным тоном, какого я от него еще не слышала:
— Тогда это именно то, что мне надо.
Глава двадцать первая
Данби и Патрис устроили эту вечеринку на яхте экспромтом, просто так, чтобы порадоваться жизни с близкими друзьями.
Для меня эта вечеринка была еще и поводом отпраздновать два события. Во-первых, окончание сотрудничества с Роксаной Саттон — я закончила наконец ее летний домик. Во-вторых, завтра я сделаю еще один шаг, отделяющий меня от Калеба Скотта: Лео прислал сообщение, что заказал нам столик в маленьком итальянском ресторанчике в Кембридже. Я одобрила его выбор, так как там вероятность встретить знакомых была гораздо меньше, а мы оба не хотели привлекать внимание к нашим отношениям, чтобы не вводить людей в заблуждение. Стелле я сказала, что мы оба решили не продолжать знакомство, и она весьма огорчилась.
В целом я чувствовала себя хорошо. Если и оставалась в душе какая-то грусть, я закопала ее поглубже.
— Не могу поверить, Харп, что ты отпустила меня на эту вечеринку одну, — я вышла из такси в гавани и теперь плотно прижимала телефон к уху, чтобы расслышать подругу сквозь морской прибой.
— Извини. Мы заняты.
Судя по голосу, она нисколько не сожалела, и меня кольнуло беспокойство, кем и чем она занята.
— Ты уверена, что правильно решила?
Харпер раздраженно вздохнула:
— Он сказал, что ему не нужны наркотики, и я ему верю. Он баловался ими просто так. Теперь он знает мое отношение к этому и больше не прикоснется к дури, потому что любит меня.
Господи, какими же слепыми, неразумными и доверчивыми делает нас любовь, если даже моя подруга говорит такие глупости.
— Я беспокоюсь о тебе.
— Не стоит. Слушай, мне надо идти.
— Харпер…
Но она уже отключилась.
Прекрасно.
К тому времени, как я отыскала яхту Патрис на стоянке (все просто: я шла на громкие голоса и музыку), я уже начала подмерзать в своем маленьком красном платье. Плюс меня не радовала ситуация с Харпер. В общем, настроение у меня было совсем не праздничное. С собой я взяла только шелковую шаль и уже жалела о своем легкомыслии. Охранник спросил мое имя и пропустил на яхту. Я спустилась на открытую часть нижней палубы: здесь было несколько человек, но по шуму, доносящемуся сверху, я догадалась, что вечеринка проходит на двух верхних палубах. Отмахнувшись от официанта, предлагавшего шампанское, я попыталась найти туалет, и тут спасение пришло в лице самой хозяйки — Патрис Данби.
— Дорогая, вот ты где! — воскликнула она, спускаясь сверху по винтовой лестнице. На ней был элегантный брючный костюм, и я позавидовала ее пиджаку. Она взяла меня за плечи и расцеловала в обе щеки. — Ослепительна, как всегда. Пойдем-ка со мной. Хочу, чтобы ты кое-кого увидела…
— Патрис… — она не дала мне даже поздороваться! — Э… могу я воспользоваться твоим туалетом?
— О, не смущайся, дорогая! Я тоже вечно хочу в туалет, — она вытащила из кармана пиджака ключ-карту и показала на двери-купе, ведущие внутрь нижней палубы. — Там наша спальня, ключ от нее. Когда закончишь, найди меня на верхней палубе.
Я поблагодарила ее, скользнула внутрь и прикрыла за собой двери. Снаружи донесся ее голос, приглашающий гостей подняться наверх.
Внутри никого не было, это помещение явно не предназначалось для гостей вечеринки. Однако я сомневалась, что хорошо выпившие люди будут уважать чужое личное пространство. Я прошла небольшую гостиную и барную зону, декорированную богатым ореховым деревом, дорогими кожами и плюшем, радуясь тому факту, что у меня есть подруга, владеющая роскошной яхтой. Рядом со стеной, на которой висел огромный телевизор с плоским экраном, я увидела узкую дверь с замком для ключ-карты. Всунув туда карту — красный огонек сменился зеленым, — я нажала ручку…
От восхищения у меня буквально захватило дух.
Будучи интерьерным дизайнером, я повидала много шикарных и даже повергающих в трепет домов. Однако мне никогда не заказывали отделку яхт, и я даже не догадывалась, что это может выглядеть настолько роскошно. Стоя на толстом ковре, я зачарованно рассматривала полукруглую комнату. Стены были стеклянные, с двойными французскими дверями по обеим сторонам. Единственная не стеклянная часть стены была центром полукруга — как раз напротив великолепной двуспальной кровати гигантских размеров. Стены были как бы обрамлением для прекрасного газового камина, который в данную минуту горел, несмотря на то, что в комнате никого не было. По обеим сторонам камина стояли два очаровательных кресла.
Пока я стояла там, открыв рот от восхищения этой небывалой красотой, жалюзи вдруг сами начали опускаться на всех окнах. Я вздрогнула от неожиданности и, оглянувшись, увидела знакомую панель управления на стене около двери.
Жалюзи стояли на таймере. Я установила подобную систему в гостевом домике Патрис. Когда жалюзи опускались, освещение в комнате автоматически приглушалось, создавая интимную, романтичную атмосферу полумрака. Очень мило.
Вспомнив, зачем я здесь, я закрыла рот и направилась в приоткрытую дверь маленькой, в романском стиле, мраморной ванной комнаты. Закончив свои дела, я вышла из хозяйской каюты, убедилась, что закрыла за собой дверь, и поспешила наверх, чтобы отдать Патрис ключ.
Однако мне это не удалось. Как только я ступила на верхнюю палубу, на которой яблоку негде было упасть от обилия гостей, официантов, бара, буфета и маленького оркестра, на меня налетела сама хозяйка:
— Пойдем, пойдем быстрей! У меня для тебя сюрприз! — он схватила меня за руку и потащила сквозь толпу, вежливо расталкивая людей.
Ох, как же тут было свежо. Виновато улыбаясь людям, которых мы расталкивали, я обратила внимание, что многие женщины прижимались к своим спутникам, а другие кутались в шали с ног до головы.
Только Патрис могла вытащить людей на яхту ночью в мае.
— Сейчас должен начаться фейерверк, а я хочу, чтобы ты сначала увидела сюрприз, — бросила Патрис мне через плечо. — Вот, смотри, — и она вытолкнула меня вперед так, что я зашаталась на высоких каблуках и практически врезалась в «сюрприз».
Удержаться на ногах мне помогли сильные руки, схватившие меня за плечи, и я забыла, как дышать…
Не знаю, что я узнала раньше, — аромат одеколона, жар его тела или незабываемое ощущение его огромных теплых рук, прикасающихся ко мне.
— Калеб?
Он пристально смотрел на меня с почти пугающим выражением на лице. И все сильнее, до хруста, сжимал мои плечи. Первой моей мыслью было: он побрился. Сейчас на его щеках была только короткая щетина.
Вторая моя мысль, какая бы она ни была, не успела созреть, так как была сметена оглушительным всплеском желания сразу, как я увидела эти знакомые голубые глаза и то, как натянулся пиджак на бицепсах его рук, удерживавших меня. В костюме он всегда выглядел классно, но даже сквозь костюм чувствовалась в нем дикая, грубая сила. И это было так умопомрачительно сексуально, что мне было больно смотреть на него.
Конечно, у меня были вопросы. Почему он здесь? Зачем? Как давно приехал?
Но это потом. Сейчас я хотела только одного — касаться его кожи, чувствовать вкус его губ, ласкать его и чтобы он ласкал меня. Без этого я не могла дышать.
Я уткнулась лицом ему в грудь. Как всегда, в его присутствии я чувствовала себя маленькой, хрупкой, слабой, женственной. Как могло мне прийти в голову, что кто-то другой может заставить меня почувствовать то же самое?
Догадываюсь, что на моем лице отразилась целая гамма чувств — от удивления и досады до радости и жгучего вожделения. Он смотрел на меня так же.
Я смутно видела, как, извинившись, ушла Патрис, но мир перестал существовать для нас. Не было ни музыки, ни людей. И мне больше не было холодно, потому что огонь полыхал внутри меня.
Не говоря ни слова, я сняла одну руку Калеба со своего плеча и, взяв его за руку, повернулась и повела за собой. Мы медленно — слишком медленно! — продвигались сквозь плотную толпу, заполонявшую палубу. И он не отпускал моей руки.
Когда мы начали осторожно (я была на высоченных шпильках) спускаться по винтовой лестнице, я крепче сжала его руку, и он пожал ее в ответ. На нижней палубе никого не было. Я провела его через двери-купе и маленькую гостиную — в хозяйскую спальню.
Я не думала в этот момент ни о неприкосновенности личного пространства моей подруги, ни о своем безответственном поведении. В этот момент в моей голове было только две мысли.