А главное, я вообще не планировала куда-то лететь. Это Стелла, уже второй раз, устроила мне это путешествие в самый последний момент.
Утром в понедельник, на следующий день после того, как я увидела Калеба с Джен Грантон в баре, не успела я войти в свой кабинет, ко мне пожаловала Стелла. Она элегантно уселась на мой стол и заявила:
— Тебе надо отвлечься.
Зачем притворяться? Это было бы здорово.
— О чем именно речь?
— Чикаго.
— Чикаго? Мюзикл?
Стелла усмехнулась:
— Нет. Город, — она передала мне тонкую папку. — Кэлам Скош, шотландец. Банкир. Разведен. Хочет полностью переделать свой пентхаус в районе Ривер-Норт. Ист-Норт-Уотер-стрит, — она самодовольно улыбнулась. — Как тебе находка?
— Как он на нас вышел? — спросила я, просматривая информацию, которую собрала Стелла о потенциальном клиенте и его пожеланиях.
— Он друг одной из наших бостонских клиенток. Она порекомендовала ему нас.
— И ты хочешь, чтобы я туда поехала? — моя заинтересованность увеличилась при виде фотографий квартиры. Дизайн уже лет пятнадцать как вышел из моды и очень «дамский». Но просторное двухэтажное помещение с прекрасными видами из окон и головокружительно высокими потолками предоставляло такую свободу для полета фантазии, что мне уже не терпелось взяться за дело.
— Да. Завтра.
Я приподняла бровь:
— Почему ты только сейчас мне об этом говоришь?
Она пожала плечами:
— Потому что он только сейчас мне об этом сказал. У него на выбор еще несколько дизайнерских контор. Но я не хочу терять этот заказ. У нас уже несколько лет не было проектов в Чикаго.
— Хорошо, — согласилась я. Хотя это было гораздо лучше, чем «хорошо». Это было как раз то, что нужно в данный момент. Но все же я сказала: — Только не знаю, как я успею справиться со всеми проектами.
— Ты справишься, — она похлопала меня по руке, спрыгнула со стола и направилась к выходу. — То, что тебе сейчас нужно, милая Эва, это с головой уйти в работу.
Я снова перелистала папку. Да, место действительно стоящее.
— Договорились.
— Я забронировала тебе место в первом классе, вылет завтра в девять пятнадцать. Да, и номер в «Шератон Гранд» — это недалеко от квартиры мистера Скоша.
— Ничего себе! Не спросив меня? — крикнула я ей вслед.
— Я знала, что ты согласишься.
Моя начальница и подруга, как всегда, была права: мысленно я уже обдумывала дизайн пентхауса. Я сидела у окна, в соседнем кресле еще никого не было, поэтому мне удалось закинуть чемодан на багажную полку, не стукнув никого по голове…
При этом воспоминании я вздрогнула и постаралась побыстрее переключиться.
Эта командировка должна меня отвлечь, напомнила я себе.
Устроившись в кресле, я опустила столик и положила на него папку с фотографиями и блокнот. Надо занять мозги, это самое важное. И хотя обычно я предпочитала сначала увидеть помещение собственными глазами, а потом уж рисовать, сегодня я сделала исключение и стала набрасывать идеи сразу.
Вскоре я настолько увлеклась, что забыла, где нахожусь. В реальность меня вернуло только слегка подпрыгнувшее кресло, означавшее, что мой сосед на месте. Я даже не обернулась, рисуя кухню. Однако вскоре до моих ноздрей донесся мучительно знакомый аромат одеколона, и карандаш замер в руке…
Нет.
Невозможно.
Медленно — боясь одновременно того, что это он, и того, что это не он, — я повернула голову направо и окаменела. Рядом со мной сидел Калеб Скотт собственной персоной и смотрел на меня с такой нежностью, что у меня сердце заныло.
Одет он был в футболку и джинсы, тату на левой руке открыты, и я окончательно решила, что так он нравится мне больше всего. В костюмах он тоже необыкновенно хорош. Но впервые я встретила Калеба Скотта именно таким и считаю, что байкерский прикид идет ему больше, чем Армани. Все эмоции, которые я пыталась подавить, с его появлением вспыхнули с новой силой.
— Как? — прошептала я, не зная, что еще сказать. Я была в шоке.
Что он здесь делает?
Он улыбнулся одним уголком рта:
— Я знаю этого парня.
Я недоверчиво смотрела на него широко распахнутыми глазами:
— Ты его знаешь?
— Знаю.
Это ничего не объяснило, но… Калеб был здесь. Сидел рядом со мной. Как ему это удалось? Хотя важнее другой вопрос — зачем?
— Зачем ты здесь?
Он потянулся и ласково взял меня за руку:
— Затем, что я не могу жалеть о тебе всю оставшуюся жизнь. И не буду.
Шок, радость, страх, растерянность… Я не понимала, как мне на это реагировать.
— Что это значит?
— Это значит, что никакого Кэлама Скоша в Чикаго нет, — он кивнул в сторону моего блокнота. — Есть только Калеб Скотт.
— О господи! — я покачала головой, жалея, что не выяснила подробнее насчет клиента раньше.
В его улыбке не было и тени раскаяния.
— Стелла?
Он кивнул:
— Я не знал, как к тебе подступиться. Боялся, что, если только попытаюсь, ты не будешь меня слушать. И тогда я вспомнил про самолет, — он усмехнулся. — Здесь тебе некуда от меня деться. А у Джейми на этой неделе выставка в Чикаго. Я позвонил Стелле, спросил, не поможет ли она мне. И она согласилась. Дала твои паспортные данные, и я забронировал нам места рядом на этот рейс. Это она придумала Кэлама Скоша.
— Я ее убью, — заявила я с сильно бьющимся сердцем.
Он потянул к себе мою руку и с потемневшими глазами спросил:
— Это значит, что ты не хочешь дать мне второй шанс?
Во мне проснулась надежда и стремительно разрасталась с каждой секундой. Это было одновременно прекрасное и пугающее чувство.
— Это все по-настоящему?
Калеб взял и вторую мою руку и прижал их к своей груди. Я слышала, как громко бьется его сердце:
— Я хочу быть с тобой, Эва. А ты еще хочешь быть со мной?
После всех тех мук, через которые он заставил меня пройти, конечно, надо было бы сказать «нет», встать и уйти. Но глядя ему в глаза, я не могла сказать этого.
— И ты больше не убежишь?
— Больше не убегу, крошка. От тебя никогда. И мне жаль, что я был таким дураком.
Слыша искренность в его голосе, я вынула одну руку и погладила его по щеке, чтобы почувствовать знакомое покалывание его щетины.
Он обнял меня.
Наш поцелуй был глубоким и нежным. Мы так истосковались друг по другу.
Конечно, самолет не место для поцелуев, но мне было все равно.
Когда мы оторвались друг от друга, я почувствовала, что на глазах у меня слезы.
— Это все по-настоящему?
— Это все по-настоящему.
— Но ты же ненавидишь летать! — вдруг вспомнила я.
— Да, но у меня есть ты — отвлечешь.
Несмотря на эйфорию и счастье, затопившие меня, внутри все еще оставались крупицы сомнения. Казалось, Калеб почувствовал это. Он поцеловал меня в уголок губ, потом дальше и дальше до самого уха и прошептал:
— Ты теперь моя на веки вечные, крошка.
Я еще крепче обняла его:
— А ты мой.
Он слегка отклонился, чтобы посмотреть мне в глаза, и кивнул. Да, я твой.
Я улыбнулась. Широко и счастливо. И он улыбнулся мне в ответ. Я коснулась пальцами его улыбающихся губ и прошептала:
— Тебе надо делать это чаще.
— У меня такое чувство, что с сегодняшнего дня так и будет.
Мы жадно смотрели друг на друга, впитывая мельчайшие черточки и детали, когда нас прервал бортпроводник:
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
Я попросила два бокала шампанского, и заставила Калеба чокнуться со мной:
— Давай отметим!
— У меня есть лучшее предложение.
— Да? — я знала этот его взгляд. Он собирался сказать мне что-то неприличное, а я должна была вроде как ужаснуться и смутиться, хотя в глубине души была не против.
В его глазах зажглись огоньки:
— Давай присоединимся к клубу десятитысячников[48].
Я взглянула на шторку, за которой был туалет.
— Ты шутишь?
— Нет. Я абсолютно серьезен.
— Нельзя! Нас же услышат!
— Никто не узнает! — горячо прошептал Калеб. — За шторками не видно, все будут думать, что я просто жду своей очереди в туалет. Хотя я в это время буду внутри, вместе с тобой. Мы сделаем это очень-очень быстро.
Он положил ладонь мне на колено и стал ласкать его, медленно приподнимая край юбки.
— Я тебя хочу, Эва, — хрипло сказал он без тени юмора.
— Не надо бы…
Услышав, что моя твердость поколебалась с «нельзя» на «не надо бы», Калеб удвоил напор:
— Надо!
Он раздвинул мне ноги рукой и стал ласкать кожу на внутренней поверхности бедра. Мой живот затвердел.
— Калеб… — прошептала я.
Она наклонился к моему уху:
— Я не могу ждать. Выбирай — прямо здесь или там?
Я оттолкнула его руку — невероятным усилием воли, потому что мне совершенно не хотелось этого делать:
— Там, — дрожащим голосом сказала я, ужасаясь при мысли заняться сексом в туалете самолета на высоте десять тысяч метров. Подумать только, я и не знала, что клуб десятитысячников на самом деле существует!
Подошедший бортпроводник забрал у нас пустые бокалы, и по громкой связи объявили, что самолет готовится к взлету.
Лицо Калеба напряглось, и я взяла его за руку:
— Я видела тебя с Джен, — сказала я, зная, что эта тема гарантированно отвлечет его внимание от взлета.
Он нахмурился:
— Джейми сказал мне. Между нами ничего нет, я тебе уже говорил. Мы тогда в баре были большой компанией, и Джен просто…
— Сидела, тесно прижимаясь к тебе всего-навсего! — я изображала ревность, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
— Да она зануда!
Я все-таки рассмеялась:
— Прости, что ревновала.
— Это ты меня прости, — он нежно смотрел мне в лицо. — Я хотел вернуть тебя сразу, как только ты тогда ушла от меня в парке. Но не посмел — после всего того, что наговорил тебе. Я боролся с собой две недели, но когда Джейми рассказал, как ты отреагировала, увидев меня в баре, я понял, что ты меня еще любишь. А значит, это сигнал — сейчас или никогда.