Как бы то ни было, когда мы доедаем суп, парни уходят в комнату, а я начинаю мыть посуду, Кир все еще сидит за столом и смотрит на меня. Я чувствую себя странно. Беспокойно. Как будто он – дикий зверь, к которому нельзя поворачиваться спиной. И чтобы это сделать, нужно быть либо полной идиоткой, либо безоговорочно ему доверять.
Он встает и начинает раскладывать чистую посуду по местам. А потом говорит:
– Извини меня.
– А мы что, снова разговариваем? – не удерживаюсь я от сарказма.
– Милана. Извини, ладно?
– За что?
– Ты знаешь.
– Смысл в том, чтобы ты сам сказал.
– Это что, воспитательная беседа? – Разгильдеев говорит сдержанно, но чувствую, что начинает злиться. Видимо, оттого, что ему неловко и неуютно. Ничего, потерпит.
Опираюсь мокрыми руками о столешницу:
– Нет. Просто хочу знать, что мы говорим об одном и том же.
– Извини, что вел себя, как придурок. Большего не скажу.
Смотрю на него, пытаясь пробиться за непроницаемую оболочку. Что-то там есть. Но он меня все еще не пускает. Тогда я иду на риск. В попытке выудить из него хоть какую-то эмоцию я впервые по своей инициативе прикасаюсь к Кириллу. Все еще мокрой рукой убираю его волосы ото лба, спускаюсь ладонью ниже и замираю на щеке. Подушечкой большого пальца едва дотрагиваюсь до губ. А сама, как одержимая, отслеживаю его реакции. Как расширяются зрачки. Как сбивается дыхание. Как он тянется за моей рукой, когда я ее убираю.
Пойман.
Переключаясь, пытаюсь ответить ему честно, но не слишком откровенно:
– Я зла не держу. Но мне было неприятно. Не обещаю, что скоро отойду. Большего не скажу, – добавляю с иронией.
Поворачиваюсь и выхожу из кухни.
– Лана? – окликает Кир тихо.
– Что?
– Я напишу тебе вечером. Можно?
– Можно. Если не упаду в бассейн с пираньями.
И он снова искренне улыбается. А я сбегаю. Иду в комнату и ищу спасения рядом с Белым. Ввинчиваюсь на диван между ним и Бусом, замираю, глядя в экран телевизора.
Примерно так я и веду себя до конца недели. Держусь ближе к этим двоим, внутренне застыв, просто наблюдаю. Но к пятнице расслабляюсь. Малой резко меняет свое поведение. Весь флирт отключается, как будто рубильник опустили. Он снова просто мой улыбчивый кудрявый друг. Никаких намеков и странных взглядов. Только общие шутки и подколы.
Кирилл тоже выдерживает дистанцию, но иначе. Мы снова сутками переписываемся. В жизни же складывается впечатление, что он не знает, как ко мне подступиться. Только кружит рядом со мной, постоянно опаляет взглядом. Дважды чуть не сцепляется с Макаром в столовой, но Дима, как всегда, успевает прочитать его и вовремя остудить.
– Белый, он вообще, знаешь, такая мамочка, – воодушевленно выбалтываю все Нику на смене в пятницу. – Кормит нас, понимает как будто лучше всех.
– Лилу, я немного запутался, а в кого из них ты влюблена?
Тут же смущенно вспыхиваю:
– Ни в кого! Мы дружим.
– Ага.
– Что «ага»?
Ник посмеивается, протирая флаконы:
– Ничего. Просто ага. Не заводись. Парни реально классные, я рад, что ты нашла друзей.
– Я тоже. Правда, очень рада.
– Когда там ваша тусовка века?
– Завтра. Ты принес, что я просила?
– Да, в нашем шкафчике на верхней полке, не видела, когда переодевалась?
Я качаю головой:
– Не, торопилась. Я тебе деньги на карту скину. Зарплата же сегодня?
– Должна быть. Только я… Лана, расход.
Мы резко расходимся в разные стороны, потому что в зале появляется Андрей. И хотя в магазине нет ни одного клиента, болтать нам все равно нельзя. Оставшиеся десять минут еле дорабатываю, так хочется уже сбежать. Обсуждать с пацанами какую-нибудь ерунду насчет дня рождения, переписываться с Кириллом, придумывать, что надену завтра. Со мной такое случается редко, но сейчас я чувствую себя беспечной девчонкой. Впервые не стопорю это ощущение, а наслаждаюсь им.
Помогаю девочкам убрать свои корнеры. Подсчитываю в блокноте свои продажи, записываю на руке, чтобы потом отправить Андрею.
– Погнали, Лилу, ровно девять, – Ник отбирает у меня блокнот и кидает к себе в накопитель.
Мы быстро переодеваемся, я убираю парфюм, который мне принес Никита, в рюкзак. Выходим вместе.
– Пока, Андрей! – друг улыбается менеджеру с каким-то непонятным для меня вызовом.
Подталкивает меня в спину так живо, что я едва успеваю тоже попрощаться.
–– … – .– .. .– .– .–
Уже поздним вечером я сижу в своей комнате на полу, вырезаю из журналов картинки. Коллажи меня расслабляют. К тому же я хочу занять чем-то руки, пока напряженно вслушиваюсь в происходящее на кухне. Выжидаю.
И вот оно, наконец. Отец идет по коридору, подшаркивая тапками. Берет что-то с полки у выхода. Я знаю, что это сигареты. Когда он еще не совсем пьян, то курить выходит в общий коридор. Все складывается идеально. Захлопывается входная дверь. И тут уже мой выход. Почти бегу на кухню, вцепляюсь взглядом в мамино лицо. Черты уже смягчились и будто оплавились. Даже слишком. Можно было найти момент получше, но я сама виновата, слишком затянула.
– Мам?
– Да, Милаша, – она улыбается и смаргивает.
– Я хотела спросить. Завтра одноклассницы устраивают ночевку. Вроде девичника. Можно я тоже пойду?
Мама прищуривается, тянет:
– Ой, я не знаю. А кто будет?
– Мы втроем. Я и две девочки, – называю имена одноклассниц, с которыми, правда, особо не общаюсь, – Марина и Лида.
– А из взрослых будет кто?
– Родители Марины уезжают, но дома будет ее бабушка, – меня уже несет.
Мама вытягивает губы трубочкой. Думает. Я начинаю паниковать. Отец еще не успел докурить? Нет же?
– Ладно. Хорошо, иди.
– Спасибо! – мне почти хочется ее обнять. – Только ты папе не говори, ладно? Не скажешь?
– Милаш, ну как же я ему не скажу?
Как, блин. Вот так! Мне хочется закричать, но я сдерживаюсь, блокирую злость, представляю, как руками утрамбовываю ее глубже в свое тело.
– Он даже не заметит, что меня нет. Просто не говори. Пожалуйста.
– Ладно. Но если спросит, – она звякает горлышком о рюмку, – я скажу. Что тут такого? Просто девичник.
Я киваю. О большем и мечтать не стоило.
Входная дверь открывается, а я буквально отпрыгиваю к раковине. Наливаю в стакан воду и почти успеваю проскользнуть мимо отца.
– Лана! – окликает он, и вода из кружки выплескивается на пол в коридоре.
– Да?
– Зарплату перевели?
– Да, – отвечаю через силу, – но мне еще не пришла.
– Знаешь, что нужно делать?
– Конечно, – смиренно киваю. И наконец сбегаю.
Уже в комнате перевожу дыхание. Беру телефон.
Разгильдеев Кирилл
Ты где?
Разгильдеев Кирилл
Уже уснула?
Кицаева Милана
Нет, просто ходила на кухню за водой.
И это чистая правда.
Глава 25
На пятом этаже старой девятиэтажки Буса я останавливаюсь, чтобы отдышаться. Слишком быстро шла, а по лестнице и вовсе взлетела. Прислоняюсь к стене и достаю из рюкзака зеркальце. Пальцами поправляю подведенные черным глаза. Подкрашиваю губы голубым блеском. Локоны лежат как надо, но я все равно взбиваю их у корней. Касаюсь колец с подвесками в волосах. Порядок.
Почему я так нервничаю? Потому что последний раз на день рождения меня приглашали в восьмом классе.
Ладно, поехали. Нажимаю на звонок.
– Мальвина пришла! – кричит Тимур, распахивая дверь.
Из глубины квартиры громко играет музыка. На кухне кто-то гремит стаканами. Сразу наступаю в кучу обуви в коридоре. Так вот они какие, подростковые вечеринки?
– Малая, привет!
– Вау, Лана, классно выглядишь.
– Врубайте Скриптонита, пацаны, Мальвина нам сейчас зачитает.
Несколько растерянно, но я смеюсь. Адская четверка, очевидно, на кураже. Снимают с меня куртку, крутятся рядом, Бус присаживается на пол и начинает развязывать шнурки у меня на ботинках.
– Вот это сервис! – говорю, моментально загораясь их весельем.
Даже Кир не такой угрюмый, как обычно. Подает мне руку, помогая скинуть обувь. На телефоне включает Скриптонита и делает громче. Впятером мы устраиваем какие-то дикие пляски прямо там, в коридоре. Качаем, кривляемся, понижая голос, пропеваем хором:
– Ты это серьезно? Да я поугорал. На улице грязно, но тебя не замарало.
Малой за руку тянет меня в квартиру:
– Что будешь пить?
– Я не пью.
Он закатывает глаза:
– Да я знаю. Любая безалкогольная жидкость, Мальвина. Чай, вода. Мы купили тебе лимонад. Будешь?
А у меня пережимает горло. Глаза слезятся. Купили лимонад. Для меня. Очень глупо, но я почти готова разрыдаться. Киваю и быстро отворачиваюсь, делаю вид, что оглядываюсь.
Тоха достает из холодильника стеклянную бутылку, открывает и сует мне в руки.
– Поможешь? – говорит Белый и подает мне глубокие миски.
– Да, что нужно?
– Да просто чипсы разложить.
В дверь звонят.
– Гости! – воодушевленно орет Бус, и парни подрываются к выходу.
А я радуюсь, что могу себя чем-то занять. Потому что следующий час в дверь звонят просто беспрестанно. Приходят наши одноклассники, какие-то знакомые ребят по стритболу. Небольшая квартирка Тимура трещит по швам. Но атмосфера мне нравится. Играет музыка, раздаются взрывы хохота, звенят бутылки. Это странно, но алкоголь меня не триггерит. Меня вообще ничего не напрягает, даже Дунаева с приспешницей. Просто держусь от нее подальше, да и все. Хотя она то и дело бросает на меня многозначительные взгляды. Я игнорирую, потягивая свой лимонад. Кто-то из мушкетеров все время рядом со мной. Как правило, даже все четверо. Могут отойти ненадолго, но потом нас будто магнитом притягивает друг к другу. И я чувствую себя невероятно комфортно в этом хаосе.
– Все в порядке? – спрашивает Разгильдеев, наклоняясь ко мне.
– Да. Тут весело.
– Это только начало.
– Дальше будет хуже? – я смеюсь.