– Лана не неблагополучная. Она прекрасная, умная, смешная, глубокая и очень сильная. Если ты встретила ее в трудный момент, это не значит, что ты можешь делать поспешные выводы и оскорблять девушку, которую я люблю.
– Кирюш, – начинает мама после судорожного вдоха.
– Мне некогда, – обуваюсь и беру парку с вешалки.
Выхожу из квартиры, не оборачиваясь. Внутри все клокочет от ярости. Но это хотя бы отвлекает меня от беспокойства за Мальвину. Куда она могла пойти? Вариантов ноль.
На улице ловлюсь с пацанами, коротко объясняю ситуацию. У них оскорбительных комментариев, как у моей мамы, не возникает. Разве что междометия и мат.
– Есть идеи?
– Точно не домой, – начинаю вслух перебирать я, просто чтобы с чего-то начать.
– Может, у Никитоса спросить?
– Думаешь, она работать пошла?
– Я что, на дебила похож? – огрызается Малой. – Я предлагаю спросить у него, где она может быть. Я других людей, с которыми Мальвина общается, не знаю.
– Можно девочкам еще набрать, Рине и Лиде, вдруг с ними, – предлагает Белый.
– Звони.
Бус изучает что-то в телефоне:
– Номера Никитоса нет, а в сети был два часа назад. Дойдем до магазина?
Я до боли закусываю губу, чтобы заставить мозг работать. Говорю:
– Время терять не хочется.
– Гильдия, так у нас вариантов нет. Или ты хочешь просто по улицам шататься и весь наш нищий район прочесывать?
– Надо будет – значит, прочешем!
– Не ори. Мы все переживаем, – Диман хлопает меня по плечу и тут же отвлекается на звонок: – Алло, Рина, Лана случайно не с тобой? Слушай, давай без этого, я вопрос задал нормальный.
Слушаю, как меняется голос друга, и думаю, что в другой момент обязательно бы его подколол. Он на этой Марине повернут едва ли слабее, чем я на Разноглазке.
Тоха отчитывается:
– Лида ее не видела и не переписывалась сегодня.
Так мы доходим до магазина. Маячим за дверьми, нетерпеливо постукиваем костяшками по стеклу.
Никитос не подводит. Игнорируя вопросы менеджера, сразу выходит к нам.
– Что случилось? Почему Лана не вышла сегодня?
– Никит, объяснять реально некогда, нам найти ее надо. Знаешь, куда могла пойти?
Какие-то секунды он мечется взглядом по моему лицу. Выискивает какие-то знаки. И наконец говорит, качая головой:
– Если честно, понятия не имею. У нее, кроме вас, друзей нет.
– Классные друзья, провафлили Мальвину, – зло бормочет Тим.
– Заткнись, без тебя тошно.
Никитос хмурится:
– Про девочек еще говорила как-то, про Марину и подругу ее. И про этого, соседа по парте.
– Ваняева? – уточняю я.
– Наверное.
– Вряд ли она с ним, конечно, – бормочу под нос и снова закусываю губу.
– Но проверить стоит?
– Проверить стоит. Звякни ему, Белый.
И тут у меня самого звонит телефон. Номер незнакомый, но я отвечаю, вдруг это Лана?
– Алло?
Благодарно киваю Никите, жму ему руку и отворачиваюсь.
– Разгильдеев?
– Да, а кто это?
– Это Константин Антонович, мне твой номер Робертовна дала. Надеюсь, ты не против.
Я непонимающе хмурюсь. А Косатону-то что от меня надо?
– Нет, а в чем дело?
– Слушай, я, может, вообще зря звоню, – наш суровый физрук говорит как-то странно, обеспокоенно и неуверенно, – но вы ведь с Кицаевой встречаетесь?
Ее фамилия останавливает мое сердце. Я киваю. Вспоминаю, что он меня не видит, и выдавливаю:
– Да.
– Я ее видел сегодня. Мне показалось, у нее что-то случилось. Я не знаю, может, вы поругались, и это обычная ссора влюбленных подростков…
– Нет. Что Лана сказала? Где вы ее видели?
– Говорила, что идет к подругам. У супермаркета на проспекте столкнулись. Она выглядела какой-то потерянной и несчастной, пластырь еще этот на лице. Извини, если зря напугал.
– Давно было?
– Может, час назад или больше. Я в сторону школы шел, а она, наоборот, навстречу по проспекту.
– Вы очень помогли. Спасибо! Спасибо, Косатон, – и сбрасываю, не дожидаясь ответа.
Тут же подрываюсь с места. Парни, напряженно ловившие отголоски разговора, догоняют.
Быстро передаю им суть, сбивая дыхание. Когда мы прибегаем к супермаркету, то бестолково крутимся на месте. Я почти прихожу в отчаяние, бормочу:
– Ну куда же ты пошла, девочка моя?
А Белый вдруг ловит меня за плечи и разворачивает, указывая рукой туда, где из-за ряда жилых домов выглядывает недостроенная парковка.
– Думаешь? – сипло спрашиваю я.
Малой смотрит туда же, вытирает рукавом нос и выглядит совсем мальчишкой. Говорит:
– Даже слишком очевидно. Тупо было не подумать об этом.
И мы снова бежим.
На ходу Бус вспоминает:
– А Ваняев что?
– Трубку не взял, я три раза набирал.
У паркинга сразу находим дыру в заборе. Было дело, и мы тут тусили. Поэтому с ходу берем верное направление и идем к кострищу.
Сердце колотится бешено. Что тут теперь за компания? Безобидные общительные волчата или шакалы, которые съедят и ухом не поведут? Сколько времени нужно, чтобы попасть в неприятности? Слишком хорошо знаю, что катастрофически мало.
Вцепляюсь взглядом в ребят у костра, и меня прошивает глухое разочарование. Ее тут нет. Переглядываюсь с парнями.
– Знакомых видишь? – спрашивает Тим.
Я пробегаю глазами по лицам, сличаю со смутными картинками в памяти. Есть. Одного вспоминаю.
– Погнали спросим.
Подходим ближе, здороваемся. Нас встречают безразлично, да и я игнорирую всех, кроме одного.
– Здорово, Джек.
– Гильдия? Какие люди! – он радостно подрывается с дивана, хлопает меня по плечу. – Да тут все четверо. Выпьете?
Парни по очереди жмут ему руку, Диман говорит:
– Мы сегодня на трезвом, Джек.
– У вас тут девчонки не было? Небольшого роста, синие волосы…
Я не успеваю договорить, как парень меня перебивает:
– Милана? Ваша?
Меня снова пробивает так, будто высоковольтным проводом шарахнуло. Я молчу, поэтому Тоха подтверждает:
– Милана.
– Наша, – говорю тихо.
– Была. Накидалась в три секунды. Но ее домой повели.
Меня коротит. Язык еле ворочается:
– Как домой? Кто повел? Твои?
Джек смотрит мне в глаза, и по его лицу пробегает тень беспокойства. Говорит растерянно:
– Нет, друзья ее. Только странные друзья, сами ее догнали до блэкаута. Парень и девка. У него лицо в оспинах, а она темненькая такая. Кажется, Крис он ее называл.
Я думал, что мне в этой жизни уже бывало страшно. Например, когда отец швырял стулом в маму. Но сейчас меня охватывает ужас более осознанный и всеобъемлющий.
– Куда пошли? – спрашивает Белый.
Джек кивает подбородком в сторону, и мы, не прощаясь, срываемся с места.
– Подожди, – Бус ловит меня за локоть, – подожди, Кир, не гони. Давай мы с тобой по этой стороне пойдем, а Диман и Тоха – по соседнему коридору.
Я борюсь с желанием вцепиться себе в волосы и орать, что найду сволочей. Киваю.
– Тихо идите, давайте хотя бы прислушаемся, – говорит Белый, и мы разделяемся. Все равно видим друг друга через ряды колонн, но так хотя бы охватываем большую площадь.
Напряженно вглядываюсь в темноту. Слух пытается зацепиться хотя бы за что-то, но вокруг тихо, не считая отголосков тусовки. И когда музыка достаточно отдаляется, я наконец что-то слышу. Женский смех. Больше не думаю. Чистый адреналин течет в моих венах. Ярость заглушает все, кроме одной мысли – хоть бы она была в порядке. Бегу на звук, Тим не отстает. Взлетаем на второй этаж и видим их.
Кристина стоит к нам спиной. Бус кричит:
– Дуняева, дрянь, думала, мы тебя не найдем?!
Встряхивает ее за шкирку, вышибая из ее рук телефон со включенной вспышкой.
Я же пру, как локомотив, на Макара. Он пытается удержать Разноглазку на коленях, пока она нетвердой рукой упирается ему в живот, отталкивая. Рывком ставлю Лану на ноги и прижимаю к себе. Она вся обмякшая и безвольная. Голова ее запрокидывается.
Я передаю Мальвину Малому, который уже страхует сзади. А сам догоняю Макара.
Успеваю развернуть его на себя и ударить в лицо. Никаких блоков, только мое звериное нутро. Бью еще раз и валю его на бетонный грязный пол. Еще два удара, каждый из которых откидывает его голову в пыль. И меня кто-то оттаскивает.
Сквозь оглушившую меня ярость едва узнаю голос Белого:
– Тихо, брат, тихо. Наказал, все хорошо. Давай девочку нашу вытаскивать.
Я лишь натужно дышу, хриплю, вцепившись в его руки.
– Давай, Кир, Лана ждет.
И только ее имя приводит меня в сознание. Побарахтавшись в грязи, поднимаюсь на ноги. Диман аккуратно задерживает меня и обтирает рукавом мое лицо. Я не знаю, что там – слезы, пот, слюни или чужая кровь, но он делает это почти нежно, без тени брезгливости. Киваю с благодарностью, шатаясь, добираюсь до Мальвины. Тоха помогает мне взять ее на руки. Она стонет и пытается что-то сказать.
Смотрю на Тима, который вцепился в подбородок Кристины смуглыми пальцами. Говорит ей зло:
– Я бы твою голову сжимал до тех пор, пока у тебя глаза не выскочат. Но мне западло мараться, Дуня.
Он отпускает ее, отталкивая от себя. Поднимает с пола ее смартфон:
– Это я забираю. Подчищу все, что наснимала, и верну.
Кристина испуганно кивает.
Одновременно слышу, как Белый оповещает нас:
– Порядок, он живой.
И мы движемся к выходу. Напоследок Диман говорит Дунаевой:
– Дружка своего забери, как очухается. Передай, что если он сболтнет о том, кто избил, то мы его, падлу, вообще на хрен убьем. Поняла?
Уже спускаемся по лестнице, когда Лана спрашивает, еле ворочая языком:
– Я в аду?
– Да, Разноглазка, – отвечаю, не задумываясь. – Вместе с адской четверкой.
Глава 40
Идем домой дворами. Идею с такси отметаем сразу, потому что четверо парней с девушкой без сознания – это сомнительная картина. Но я не против, я рад держать Мальвину максимально близко к себе. У Тима дома укладываем ее на кровать. Парни выходят, а я неловко застываю над ней. Раздеть? Надо снять хотя бы джинсы. Она до сих пор в моей толстовке, которая доходит ей почти до колен. Знал, что она маленькая, но сейчас это особенно заметно. Расстегиваю пуговицу и молнию, тяну толстовку ниже, чтобы не увидеть лишнего, и стаскиваю джинсы. Накрываю ее и собираюсь выйти.