– Ордынцы? – первым делом спросил кряжистый мужчина в кольчуге, в шлеме, при щите и мече, тревожно озираясь.
– Я Алексей, охотник. Вы уже встречали татар?
– Три деревни разорённых видели. Да люди к нам выбегали, сообщили. Пока не видели. Если что, сразу в круг встанем… а у тебя никак трофеи, лошадки-то татарские, да и вещи, смотрю, тоже их.
– Побили мы отряд татар, удалось справиться с вражиной, и вот меня отправили продать трофеи. Возьмут ли купцы то, что есть?
– Доброе дело, – воин довольно потёр усы, закручивая кончики вверх явно привычным жестом. – Справа какая воинская есть?
Сопровождающий воина поскакал обратно, сообщить о причинах моего появления, а я подтвердил, что есть, перечислив кольчуги, щиты, шлемы да мечи. Луки имеется. В общем, заинтересовал, тот был старшим охраны в караване и, видимо, решил что-то прикупить, раз есть такая возможность. Уже темнеть начало, когда меня сопроводили к передовым саням, обоз уже встал, и собравшиеся купцы, их было с десяток, когда я расстелил трофейные одеяла да разложил прямо на льду все трофеи, при свете факелов стали осматривать их, щупать, проверять на остроту. Всех лошадей купил один из купцов, прямо с упряжью и сёдлами, я еле санки свои отстоял, сказав, что они не продаются. Потом и остальные раскупили трофеи. Шесть щитов, две кольчуги, все шлемы, три меча и двенадцать сабель выкупил начальник охраны каравана, ещё он взял три лука и решил, что хватит на этом. К счастью, у купцов действительно водились деньжата, и со мной расплатились. Продавал я не дорого, те это видели и разобрали даже то, что им особо не нужно, брали на перспективу продать потом с наценкой, получив прибыль с перепродажи. Зато у меня теперь на боку был тяжёлый кошель, где была одна золотая гривна и три серебряные куны, плюс ещё одна нарубленная кусочками. К счастью, мне нормальной оплатой дали, а не мелочью, купцы скидывались, решив, что между собой сами разберутся, кому чего и сколько достанется. Так я направился с санками обратно, а обоз двинул дальше.
Когда я вернулся на подворье старосты, все трупы со двора и, что немаловажно, из сарая уже вытащили на улицу да грузили на сани, их собирались вывезти и бросить в лесу. Я, конечно, покривился, оно надо им волков приваживать? Но раз сами решили, то пусть так и будет, я в это дело вообще не вмешивался, а, вернувшись, спросил, как там банька, я попросил перед тем, как к обозу уйти, затопить её, и, узнав, что скоро готова будет, пошёл собираться. Оставаться на ночь я тут не хотел, тем более уже стемнело, так что сейчас ополоснусь, отмоюсь, кровь смою, и пойду по следам беглых ордынцев, надо доделать работу. К тому же я надеялся, что те выведут на основной лагерь, может, ещё кого освобожу, не дело это, когда русский человек в рабстве у нехристей. Тьфу, как местные заговорил, но мысль правильная. Вся моя верхняя одежда кровью была испачкана, запрыскана не отстираешь, так что я её снял и, после посещения баньки надев чистое исподнее, переоделся в свою сменку, ту самую, что в Москве купил, эта хоть чистая и кровью не пахнет. А замаранную тут бросил, хозяевам двора, может, найдут какое применение, а то вон после меня они все тела до последней нитки раздели. Обе кольчуги, что я себе оставил, были мной отмыты и натёрты маслом. Большую сразу сверху на дублёнку надел, заметно потеряв в скорости движения, сковывала она меня, а вторую пока убрал в багаж. Это на лето.
Уже полночь была, когда староста, перекрестив меня, закрыл за мной ворота на двор, и я потянул заметно потяжелевшие санки, – а я с трофеями ещё немного и продовольствия загрузил, у татар с собой ничего не было, пришлось у хозяев муки покупать, сушёной рыбы немного, и всё на этом, с трофеями тяжело было. Санки весом стали почти равны тем, когда я Коломну покидал, но тогда у меня помощник был, кто поможет сейчас? В такой момент жалеешь, что всех татарских лошадей продал, одна точно пригодилась бы. Наверное, всё же одну возьму, если татар нагоню. Встанут же они на отдых в конце концов, тогда и лошадь себе отберу. А что, кормить не надо, они обучены сами себе еду добывать, просто отличное средство передвижения и помощи. Надо подумать.
Тяжело дыша, я дотянулся и взял плошку с водой, жадно сделал пару глотков и откинулся на уже мокрую от пота подстилку. Я умирал и хорошо понимал это. Плохо я себя почувствовал уже через пару дней после того, как покинул деревню. И это была не простуда. Вдруг жар напал, под кожей стали ощущаться шарики, и я с ужасом опознал все признаки начинавшейся чёрной оспы. Татар я так и не догнал, а были все подозрения, что заразился от них, от трофеев, хотя рябых рож среди ордынцев я не видел, да и не стали бы они терпеть больных возле себя. Не знаю, как я заразился, но факт остаётся фактом, это произошло. И у меня поначалу была надежда, что я переболею и потом встану, но чем больше сил я терял, тем больше понимал, организм не справится. Никакие отвары не помогали, я тихо угасал, пока окончательно не слёг. Ладно, успел лагерь обустроить, шалаш поставить, дров запас, и сейчас угли тлели у входа, давая тепло, но меня всё равно бил озноб, несмотря на всё, чем я укрывался. Да и оно уже мокрым от пота тоже было. Умирающие люди, тратя силы, стараются добраться до других людей, видимо в надежде, что им окажут помощь, я же понимал, в какой ситуации оказался, и не хотел нести эту заразу к людям. Вон даже углём на входе написал, что тут оспа. Когда я умру, если кто найдёт этот овражек и палатку мою, надеюсь среди таких людей будут образованные, что умеют читать. Тут был карантин. Через год уже будет неактуально, природа вещи обеззаразит, но всё равно я на этот счёт опасался. Больше всего я жалел о проданных трофеях купцам, а если оспа через них дальше пойдёт? Это и пугало.
А потом мне стало не до этого, я ушёл в забытьё, и меня увлекли сновидения, в которые я погрузился полностью, а потом наступило оно, и я понял, что умер.
Неизвестное место.
Неизвестное время.
Неизвестное… тело?
Открыв глаза, я судорожно вздохнул, и почти сразу меня стал бить озноб, причём так, что я даже не делал попыток пошевелиться или встать, терпеливо пережидая приступ. Я уже знал, что особо долго он не длится. Опытный уже. Значит, я не умер, пересилил болезнь? Уф-ф, всё же какое облегчение. Надеюсь, лицо у меня осталось прежним, а не обезображено этими страшными шрамами.
Однако чем больше я чувствовал тело, тем больше мне казалось оно странным. Чёрт, да оно не моё. Зубы не те. У меня ровнее были да все целые, я ухаживал за ними, а тут две прорехи, тем более одна спереди, и там, кажется, прорезается новый зуб. И спина просто горела от боли, то-то я на животе лежу. Чёрт, и в кого в этот раз я попал? Собрав силы, я, с трудом сдержав стон, приподнялся и сел на полке, на которой лежал, и осмотрелся. Полная темнота, стоявшая вокруг, мне нисколько не мешала. Ну, то, что я умер и не в своей палатке нахожусь, видно невооружённым глазом. Похоже на погреб, типичный такой погребок, а колотило меня от холода, и, видимо, из-за ран на спине, может быть, уже воспаление началось. Я не вижу, что там, но, ощупав бока, нашёл стрельнувшие болью полосы, понял, что это тело до моего попадания, скорее всего, высекли, и очень жёстко, спина сплошное месиво, странно, что позвоночный столб не задели, видимо мастер своего дела работал. А било меня от холода из-за того, что я был в одних штанах на худенькое тельце. Обуви тоже не имелось. Ощупав подошвы, понял, что хозяин этого тела привык бегать босиком, не опасаясь пропороть ноги, в отличие от Тита. А вот сколько лет парнишке, я сразу так сказать и не мог, кажется, снова попал в десятилетнего, думаю, что не сильно ошибся, где-то такой возраст. И какая же сволочь не пожалела мальца?
У меня тут ещё интересная мысль возникла, в первый раз я сменил тело, находясь на операционном столе, аппендицит мне вырезали, во второй – чёрной оспой заболел. Второй случай, и снова причина связана с медициной. А этот малец, тело которого я сейчас занял, отчего он умер, что пустой сосуд его тела смог занять я? Те раны на спине? Вполне может быть. Тут долго гадать можно, но всё же есть о чём задуматься. Но лучше оставить это на потом, а то я тут сейчас замёрзну на фиг. Спрыгнув на земляной пол, я стал осторожно, чтобы не потревожить раны, делать разминочный, больше согревательный комплекс. Мне надо было согреться, этим я и занялся. Только закончить не успел. Наверху скрипнула дверь, хорошая, плотная, ни лучика света вниз не попадало, видимо все щели заделаны, и в открывшийся проём, заставивший меня прищуриться, свет показался ярким, заглянул здоровяк лет тридцати пяти с плохо ухоженной бородкой и кривой с перепоя рожей. Духан перегара из его рта даже до меня дошёл. Судя по летнему зипуну и одежде, время примерно то же, которое я покинул из прошлого тела, пятнадцатый век, только время года другое.
– Цел, поганец? – ощерился тот. – А я думал, насмерть тебя забил. Давай, сирота, вылазь, и другие в порубе хотят посидеть. Смотри, снова побежишь от барина, насмерть засеку, понял?
Я лишь молча посмотрел на него, выходя наверх. Через поры кожи тут же выступил пот, а спину нестерпимо ожгло солнечным светом. А тут лето было, самое такое типичное жаркое лето под сорок, когда единственное желание – это оказать в озере с ключами на дне, накручивая брассом круги. Я с ходу чуть тепловой удар не получил, пошатнувшись, но мордатый тут же отвесил мне пенделя, отгоняя от входа в порубь и отправил туда мужичка, что баюкал руку, видимо тоже что-то натворил, ну а я, согласно руководству мордатого, что запер дверь и повёл меня, дошёл до кухни имения, а это было явно барское имение, окружённое высоким тыном. Говорю же, то же время, пятнадцатый век, все строения привычно бревенчатые. То дальнее строение, к которому мы идём, явно барская усадьба, остальные – хозяйственные для прислуги. На кухне невысокая старушка с брезгливо поджатыми губами, ни слова не говоря, залепила мне спину мазью со знакомым запахом болотной тины, от воспаления та хорошо помогает, и, не накладывая повязки, погнала прочь. Хорошо, мордатый указал, где сеновал находится, там этот паренёк, оказывается, жил, а то я в другую сторону пошёл, плохо соображая, да и шатало ещё меня. И да, меня так и не покормили, а судя по сосущей пустоте, я был сильно голоден.