К вечеру 10 октября после коротких, но упорных боев мы заняли деревню Люботяжье и подошли к деревне Поля, где уже находился полковник Данилов с Темницким полком, удачно прорвавшийся в тыл противника и благодаря военной хитрости захвативший целиком штаб неприятельской бригады: прорвавшись в тыл, он переодел своих людей большевиками, что дало им возможность подойти к неприятельскому штабу без сопротивления. По трудности перехода по болотистым дорогам и даже тропинкам и по решительности боевых действий, движение Темницкого полка нужно отметить как пример доблести, выносливости и умения маневрировать. Нужно также отметить и лихие действия капитана Гершельмана, проведшего свою конную батарею по совершенно непроходимым дорогам. Благодаря стремительным действиям этих частей большевики, находившиеся перед нашим фронтом, были отрезаны от своей тыловой дороги, и только из-за недостаточно решительных действий Вятского и Красногорского полков им удалось спастись, бросившись в сторону и переправившись через Лугу севернее этой дороги.
12 октября вся дивизия подошла к Красным Горам и после короткого боя заняла их; если бы Вятский полк, в этот день бывший в авангарде, проявил больше энергии, то бой был бы еще короче и мы не были бы вынуждены ночевать в Красных Горах. 13-го утром дивизия разделилась на две части: Темницкий полк с батареей двинулся по болотистой местности почти без дорог прямо на станцию Мшинская, остальные же части дивизии – к станции Преображенская, причем один из батальонов Волынского полка был оставлен для очищения тыла от разбежавшихся и попрятавшихся по лесам и болотам остатков разбитых красных полков. После короткого боя у деревни Ситенки мы подошли к станции Преображенская где из-за темноты и должны были заночевать, тем более что люди сильно устали: из-за наступивших дождей дорога от Осминой Горы до Преображенской была ужасна, артиллерия и необходимые обозы передвигались с большим трудом и почти все время при помощи людей. На следующий день утром мы заняли Преображенскую, и людям дано было полдня отдыха.
Донесений от 1-й дивизии о занятии Луги не поступало, и я, беспокоясь за свой правый фланг, направил к Луге батальон Красногорского полка с двумя орудиями и сам поехал туда же вместе с генералом Ветренко. Красногорцы без особого труда выбили уже расстроенные предыдущими боями части противника из города и заняли его; почти одновременно с красногорцами подошла к Луге и 1-я дивизия. Отслужив благодарственный молебен, мы с генералом Ветренко вернулись на станцию Преображенская, для того чтобы на следующий день с раннего утра двинуться форсированным маршем на станции Мшинская и Гатчина. Высланный ранее в обход Темницкий полк еще до наступления рассвета занял с боем станцию Мшинская, и главные силы дивизии, не задерживаясь, двинулись дальше по шоссе и вдоль железной дороги и заночевали у деревень Сорочкино и Ящеры. На следующий день нами были заняты станции Сиверская и Выра, и авангард, после коротких и неизменно удачных боев, достиг деревни Сиворицы, где и заночевал. Ночью пришла связь от Талабского полка, и ко мне явился батальонный командир этого полка подполковник Ставский; от него я узнал, что части l-ro корпуса находились уже за станцией Елизаветино и, следовательно, левый мой фланг был вполне обеспечен. Как только я узнал, что вся операция идет благополучно и согласно заранее выработанному мною плану и за свой левый фланг мне беспокоиться нечего, я сейчас же приказал генералу Ветренко выделить один полк с двумя орудиями и направить его со станции Сиверская по шоссе на Вырицу, Лисино, Тосно.
Через несколько часов явилась связь от штаба 2-й дивизии, и я получил более подробные сведения о блестящих успехах, достигнутых корпусом графа Палена, и донесение о том, что Ливенская дивизия уже заняла Красное Село. Я немедленно срочно сообщил все полученные данные генералу Ветренко, находившемуся при главных силах 3-й дивизии (сам я был в авангарде), подтвердил ему ранее отданное мною приказание, причем указал, что направить на Тосно надо не полк с двумя орудиями, а бригаду с батареей, которой выступить возможно скорее; бригаде этой я ставил определенное задание взорвать мосты на Николаевской железной дороге и испортить полотно так, чтобы совершенно прекратить связь между Москвой и Петроградом, взорвать все мосты к югу от шоссе Тосно – Сиверская, а если удастся, то послать партию подрывников для уничтожения моста у Усть-Тосно. Другим частям дивизии я приказал с рассветом двинуться на Гатчину, установив связь и сообразуясь с действиями правого фланга 2-й дивизии.
Еще ранее, во время подготовки операции и в начале ее, на походе, в разговорах своих с генералом Ветренко, я неоднократно говорил ему о необходимости занятия Тосно и приказывал ему все для этого подготовить, а потому настоящее мое приказание явиться для него сюрпризом никак не могло. Несмотря на это, приказание мое своевременно исполнено не было, и я, находясь в авангарде, напрасно прождал несколько часов получения авангардным полком соответственного приказа от штаба дивизии; вместо приказа о наступлении, генерал Ветренко к часу дня вызвал всех полковых командиров к себе на совещание. Тогда я приказал головному отряду, не дожидаясь распоряжений из штаба дивизии, двигаться вперед, а сам поехал к главным силам на это совещание. Там в присутствии всех старших начальников я заявил генералу Ветренко, что очень удивлен неисполнением до сих пор моего приказания и что возлагаю на него ответственность за невыполнение данной ему задачи. Генерал Ветренко заверил меня, что к выполнению задачи будет приступлено немедленно и что на Вырицу им уже направлена одна рота, задержку же в исполнении приказания объяснил чрезмерным утомлением людей. Я вновь подтвердил ему категорическое требование мое занять Тосно; получив на это ответ «Слушаю-о>, я вновь поехал к головному отряду, который, согласно моему приказанию, двинулся и находился уже в 4–5 верстах от Гатчины. Здесь вышла маленькая задержка из-за бронированного поезда противника, который жестоко обстреливал шоссе и не давал нам продвигаться. Я приказал батарее выехать на открытую позицию на прямой выстрел, что и было исполнено. Бронированный поезд был отогнан, и под вечер 16-го числа наши части заняли Гатчинскую Красносельскую станцию и двинулись в самый город. Устроенная большевиками засада была уничтожена головной ротой Темницкого полка, и мы благополучно прошли по шоссе через весь город и остановились на ночевку. Сам я со своей личной сотней занял помещение бывшего Исполнительного комитета. Уже поздно вечером пришло донесение, что на Петроградском вокзале окопалось около 2 тысяч большевиков. Я приказал немедленно подтянуть части Талабского полка 2-й дивизии, который уже находился в Мариенбурге, и ликвидировать эту группу, что и было исполнено.
Благодаря быстрым и энергичным нашим действиям, а в особенности полков Темницкого, Волынского и Талабского, противник бежал из Гатчины совершенно разбитый, оставив в наших руках 5 паровозов, около 200 вагонов, до 2 тысяч пленных, несколько пулеметов и много другой добычи.
17 октября приехал в Гатчину со своим штабом граф Пален. В присутствии большого количества радостно настроенных жителей был отслужен торжественный благодарственный молебен.
От Палена я узнал все подробности блестящих действий 5-й Ливенской дивизии. В ночь с 9-го на 10 октября Семеновский и Островский полки 2-й дивизии, неожиданно ударив на противника, сбили его и захватили переправы через реку Лугу у деревень Сабек и Редежа. Образовался прорыв, в который был немедленно брошен вернувшийся из 2-го корпуса Конно-Егерский полк; благополучно переправившись через реку, он двинулся на деревни Устье, Яблоницы, Летошицы и далее на станцию Волосово, где взорвал полотно как Балтийской железной дороги, так и Мшинской ветки. Быстрое его продвижение навело панику на тыл противника, чем сильно облегчило действия 2-й дивизии и дало в наши руки громадное количество пленных и военной добычи. Ливенская дивизия, захватив после короткого боя переправу через реку Лугу у Муравейно, двинулась на Среднее Село, где большевики попытались оказать отчаянное, но оказавшееся безрезультатным сопротивление; 11-го числа она вышла на станцию Веймарн и перешла через Балтийскую железную дорогу. Отдельная группа, действовавшая на нашем левом фланге, под прикрытием огня танков, без особого труда завладела городом Ямбургом, захватив в нем бронированный автомобиль. Успех наш был бы еще более блестящим и разгром противника еще более полным, если бы танки смогли быстро переправиться через реку и продолжать оказывать нам свою поддержку; но, к сожалению, мост у Ямбурга был взорван, и быстро привести его в порядок не представлялось возможным.
12 октября на станции Волосово вышел Талабский полк; Конно-Егерский полк двинулся с боем, захватывая неприятельские обозы и пленных, на Клопицы и обходом через Гомонтову, Бегуницы и Тешково на Ново-Кемполово и далее на север на Капорское шоссе. Ливенцы отдельной колонной также двинулись на Кемполово, Кипень, Ропшу и далее на Красное Село, куда пришли 16 октября. Конно-егеря, прикрывая их левый фланг, вступили в Красное Село 17-го утром. 2-я дивизия на станции Волосово повернула прямо на восток и вышла в заслон в сторону Мшинской (установить связь во время столь быстрого движения не было никакой возможности, и она еще не знала, что Мшинская уже занята мною), без задержек легко опрокидывая противника, двинулась на Гатчину. Противник был настолько разбит и деморализован, что знаменитые Гатчинские позиции 2-я дивизия прошла почти без боя.
1-я дивизия 13 октября одновременно с занятием города Луги заняла станцию Фан, деревни Флит и Серебрянку, 16 октября, после упорного боя, деревни Чегол, Крюково и 21 октября вышла на станции Оредеж и Батецкая. 4-я дивизия, вновь заняв станцию Струги Белые, двинулась вдоль по линии железной дороги, заняла станцию Плюсса и в районе города Луги соединилась с 1-й дивизией. 2-й корпус, несмотря на то что он сильно был ослаблен уходом дивизии князя Долгорукого и Печерского полка