182Керстово – Копорье – Воронино (май 1919 года)183
Опрокинув 13 мая (н. ст.) большевистский барьер на реках Плюссе и Луге, без отдыха и передышки идут вперед малочисленные части добровольцев Отдельного корпуса Северной армии (О.К.С.А.). Изо дня в день расширяется освобожденная от красных территория Северо-Западной области, но наше положение, кучки белых, еще не прочно: нет ни флангов, ни тыла, снабжение не налажено, резервов нет, где враг, где друг – не знаем. Грозной тучей висит над нами Ямбургский гарнизон в 3½ тысячи курсантов, матросов и красноармейцев. 16 мая (н. ст.) командуемый мною Островский стрелковый полк, пройдя с боями трое суток от реки Плюссы и имея в своем составе два батальона (800 бойцов), с четырьмя пулеметами и при легком обывательском обозе, остановился на ночлег в деревнях Ополье и Ямсковицы, что севернее станции Веймарн. Сторожевое охранение было нами выставлено в сторону Ямбурга у деревень Юхново, Алексеевки, Килли. Ночь прошла спокойно, а на рассвете было обнаружено движение всех сил Ямбургского гарнизона по лесной дороге к Юхнову. Началась перестрелка, большевики приостановились, а затем стали разворачиваться в боевой порядок. Считая, что при значительном перевесе сил противника оборона не выгодна для нас, успех же возможен лишь при энергичных наступательных действиях, я направился в район 2-го батальона и приказал его командиру, храброму ротмистру Рентельну, атаковать врага, не давая ему дебушировать из лесу; командиру 1-го батальона, доблестному подполковнику Васильеву (георгиевскому кавалеру Великой войны), приказал ударить на красных со стороны села Керстова, охватив их левый фланг. Бой разгорелся молниеносно, загремела ружейная и пулеметная пальба. 2-й батальон стремительно обрушился на большевиков, захватив пленных, пулеметы и оркестр, но, к сожалению, подполковник Васильев был убит в самом начале боя в цепях батальона. Укрывшись за естественными валами на опушке леса, красные развили сильный огонь. Их артиллерия безнаказанно била из лесу по нашим цепям и деревням Керстово, Килли, Малли, Заполье, причем начались пожары. Не имея ни одного лишнего человека и не зная, что делается на флангах и в тылу нашего боевого расположения, я выслал в качестве дозора своих вестовых для связи. Скоро у нас сказалась острая нужда в патронах, и я тщетно взывал к начальнику отряда графу Палену на станции Веймарн, прося прислать патроны и хотя бы одно орудие. До 5 часов вечера продолжался бой, красные не осмеливались напасть на нас и, укрываясь лесом, группами пробирались по проселочной дороге на север к Копорью. Наконец мы получили немного патронов и два орудия, из коих одно сразу испортилось. Другое открыло огонь, и роты островцев двинулись вперед; красные дрогнули и стали спешно отступать. Преследовать их в большом болотистом лесу было немыслимо, и мы ограничились сбором трофеев и вылавливанием из чащи красноармейцев. На следующий день особая команда вытаскивала и приводила в порядок брошенные большевиками на лесной дороге 19 тяжелых и легких орудий.
Островцы отошли на ночь в те же деревни, 19-го числа состоялись похороны убитых, и в тот же день полк с двумя орудиями выступил по дороге на деревни Лялицы, Хотыницы, Коноховицы, Терпилицы и Канаршино. Погода была холодная, ветреная, шли мы небольшими переходами с мерами охранения, собирая брошенное красными имущество и вылавливая в деревнях и лесах красноармейцев. Другие части нашего корпуса подвигались южнее, вдоль железной дороги на Волосово, и еще южнее, в направлении городов Луги, Струги Белые и Пскова. Получив от графа Палена приказание взять местечко Копорье, я направился в село Бегуницы, где еще принял под свою команду Конно-Егерский дивизион с энергичным ротмистром Грюнвальдом во главе. Конноегерям я дал самостоятельную задачу прикрыть наше движение с востока, и они расположились в районе деревень Зябицы, Теглицы и Власово. По данным разведки, в Копорье находились остатки Ямбургского гарнизона (166-й и 168-й полки), новгородские курсанты и Кронштадтский крепостной полк при 6 орудиях. К 3 часам ночи мы подошли к опушке леса, полубатарея стала тут же у шоссе на позицию, 2-й батальон полка занял исходное положение по опушке у села Новоселки, а 1-й, под командой очень храброго офицера штабс-ротмистра барона Унгерн-Штернберга184, двинулся в обход по болотистой лесной тропинке через деревню Замошье на Ласуны. Вскоре оттуда послышалось дружное «Ура!» и в ответ беспорядочные выстрелы; это роты 1-го батальона ворвались в Ласуны, а затем ударили с тыла на Копорье. Одновременно заговорили наши орудия, и 2-й батальон овладел позицией красных у Кербукова и Новоселок. Из Копорья началась ружейная и пулеметная стрельба, но скоро смолкла, и вся масса красных ударилась в паническое бегство. Наши стрелки, преследуя их, кричали матросам: «Давай клеши!» Победа была полная: очищен от большевиков весь район до Копорского залива, нам достались запасы продовольствия. Потерь почти не было. Дав полку трехчасовой отдых, я повел его затем в наступление на деревню Глобицы, которая и была взята после перестрелки. Я сильно опасался за свой левый фланг, но приехавший в тот же вечер на автомобиле генерал Родзянко уверил меня, что у деревни Керново сосредотачивается Ингерманландский отряд, который войдет в подчинение мне. Переночевав с мерами охранения в деревне Глобицы, островцы повели с утра наступление на г. дв. и деревню Воронино: началась артиллерийская и ружейная перестрелка. Цепи быстро продвинулись вперед до глубокого оврага, окружавшего Воронино, и здесь наше наступление захлестнулось. Захватили лишь небольшой обоз красных у деревни Лопатинской и к вечеру отошли в исходное положение. Тогда я решил действовать иначе: еще до рассвета отправил 2-й батальон в глубокий обход лесом, через болото, а сам с 1-м снова перешел в наступление с фронта; опять дошли до оврага, шла интенсивная перестрелка, неприятельская артиллерия била по нашим цепям, но давала большой перелет, наша же по г. дв. Воронино. В 3 часа дня в тылу у красных раздалось «Ура!» нашего 2-го батальона; оно было подвачено здесь, и дружной атакой с двух сторон красные были смяты. Нам досталось много пленных, оружия, четыре пулемета, патроны и четырехорудийная курсантская (Михайловского артиллерийского училища) батарея с полной упряжкой; орудия были повернуты курсантами и били картечью по бегущим большевикам. Вокруг, на дворе и в саду валялись трупы, снаряжение, винтовки, дом был избит осколками снарядов и шрапнелью. С пленными перешло много офицеров, служивших у красных по принуждению. По окончании боя с форта Красная Горка прилетели к нам два снаряда крупного калибра и разорвались с оглушительным грохотом, подняв на воздух тучи черной земли и камней. Еще накануне два таких же снаряда разорвались в Глобице, разогнав обозных лошадей и напугав подводчиков.
Я со штабом поместился в доме помещика, в деревне Воронино стал обоз, а роты полка заняли позицию на линии деревни Закорново, фронтом на северо-восток. На следующий день островцы перешли в наступление на Лопухинку и Хожерицы. Из целого ряда боев 1-го наступления на Петроград Северо-Западной армии (тогда еще О.К.С.А.) я выделил три хотя и не самые большие, но зато имевшие особое значение, так как отдавали в наши руки целую область севернее шоссе из Петрограда в Ямбург вплоть до Финского залива. Все эти бои велись с врагом, значительно превосходившим нас силами.
Должен отметить геройское поведение поголовно всех офицеров и стрелков-добровольцев славного Островского полка. Взять Петроград не удалось, но пример горсти храбрецов, их патриотизм и жертвенность да послужат укором тем, кто прятался по тылам, спасая свою шкуру и благосостояние в годы великой борьбы за Родину, а теперь поднимает голову и кричит о своих заслугах и достоинстве. Лишь тем, кто вступился за честь России, – честь и слава, а павшим на поле брани – вечный покой. Усилия белых в беспримерную эпопею 1919 года не пропали даром, а дали глубокие всходы, и мы еще увидим нашу Родину свободной и счастливой. Слава белым борцам, среди которых почетное место занимает Северо-Западная армия!
А. Тершельман185В рядах Северо-Западной армии186
Вечер в день нашего приезда провели у Бибикова, слушая его рассказы о Северном корпусе. К этому времени фронт на Петроградском направлении достигал линии Каськово – Ананьково. Части, там находившиеся, были под командой полковника графа Палена (л. – гв. Конного полка). В Лужском и Псковском направлении наступал Балахович. Эстонцы шли южнее Чудского озера. Гдов был уже занят нашими. Падение Пскова ожидали со дня на день. Численность штыков в корпусе определить невозможно, так как каждый день прибывают новые перебежчики, пленные становятся в строй полков, а отдельные начальники мобилизуют местное население в занимаемых ими местностях. При начале же наступления в корпусе насчитывалось не более полутора-двух тысяч. Полки носят характер партизанских отрядов, вначале план действий вырабатывался командирами этих полков сообща, самостоятельные набеги производились по инициативе начальников этих отрядов. Наиболее выдающимися партизанами считались Булак-Балахович (так называемый «батько»), командир Талабского полка Пермикин и Данилов, командовавший отрядом, сформированным из добровольцев Островского уезда Псковской губернии. Этот отряд входил раньше в состав Островского полка, но был впоследствии развернут в полк и получил наименование Темницкого полка, в память лихого набега на деревню Темницы у северной оконечности Чудского озера. Попытки свести отдельные полки и отряды в бригады и дивизии туго прививались – отдельные начальники, привыкшие к самостоятельности, не поддавались этим новшествам.
Разговор коснулся развития военных действий и результатов, которые могли быть достигнуты. В корпусе было много сторонников исключительно партизанского образа действий, таковым был и мой брат. Они были убеждены, что, действуя отдельными отрядами, постоянно находящимися в движении и поднимающими крестьянские восстания, можно лучше всего достигнуть нашей цели – занятия Петербурга. Я не считал такой образ действий достаточным. Партизанские действия в обстановке нашей борьбы с красными были совершенно необходимы, так как при малых потерях давали огромные результаты. Но наравне с ними были нужны и регулярные части, могущие выдержать возможные контратаки красных. Не надо забывать, что людской состав партизанского отряда настолько ценен, что его грешно подвергать неминуемым большим потерям регулярного боя, а потому партизан надо вовремя выводить из сферы огня. Кроме того, партизанские отряды не могли находиться в постоянном движении – это было физически невозможно, что было доказано как во время первого нашего наступления в мае, так и во время второго, осенью, когда, дойдя уже к подступам Петрограда, люди окончательно измотались и наше движение вперед замерло.