астях, но большинство пребывало в тылу. На участке перед взводом часть позиции занимал недавно сформированный в Гдове Печерский полк, в его ряды были влиты и некоторые моряки. Формирование полка было еще, собственно говоря, не закончено, командный состав, мало подготовленный и незнакомый с подчиненными, был не на высоте. Кроме входившего в него так называемого «французского легиона», эта часть никуда не годилась. Наличие таких полков надо учитывать при желании доискаться причин наших неудач под Петроградом. Непонятно было также, отчего люди легиона, прибывшие, правда, из Франции, продолжали именовать себя «легионом» и носить французское обозначение чинов и званий.
Взвод стоял у Малого Руссолова, наблюдательный пункт был в Пеггелеве. С утра вместе с Лионом пошел в Пеггелево, чтобы сменить Степанова и ознакомиться с расположением наших частей на фронте. При нашем подходе к деревне противник открыл огонь, но мы все же благополучно дошли до наблюдательного пункта, где нашли Степанова.
Наши части, как я уже указывал, лишь накануне вечером заняли новые позиции, а потому лишь сегодня можно было ожидать более или менее серьезных действий на нашем фронте. Действительно, уже с утра начался обстрел позиций волынцев на нашем правом фланге, в достаточной мере досталось и нам – снарядами был пробит дом и поврежден двор нашего наблюдательного пункта, все же нам удалось работать весь день и удачным огнем умерить пыл красных батарей. Позиции наши, в сущности, были великолепные, и, не будь нашей малочисленности, они могли быть нами превосходно обороняемы. Первый день прошел вполне благополучно, но утром следующего дня вятцы были сбиты со своего лесного участка правее деревни Новые Бугры на левом фланге нашей дивизии. Отдельные группы людей быстрым шагом, стараясь избежать своих и чужих офицеров, уже шмыгали мимо батареи. Многие, по-видимому пытавшиеся переправиться вброд через Плюссу, были мокрые по пояс и измазаны речным илом. Выставив конный пост в сторону леса, на рысях поехал в Горки к Данилову, это было около 7 часов утра. Там Данилов уже принимал свои меры; его конные разведчики, рыская по полю, ловили беглецов, кого-то уже успели расстрелять, несколько человек уже выпороли, а главное, стоящая в резерве рота была послана для восстановления положения, и действительно, положение было восстановлено и захвачено несколько пленных. Попытки красных наступать на других участках успеха не имели, но главный удар их, по-видимому, предполагался на позицию волынцев у шоссе.
29-го числа, прорвавшись на правом фланге расположения волынцев, красные обошли 2-й батальон и ударили по 1-му, стоявшему в резерве, батальону. Стоявшая неподалеку Конная батарея еле унесла ноги. В это время мы с Даниловым обходили расположение полка, перестрелка у волынцев нас мало беспокоила, мы не учитывали их потери и забывали, что это были не старые волынцы. Взволнованный телефонист прибежал сообщить, что волынцы отступают и красные атакуют правый фланг расположения даниловцев. Отдав распоряжение об усилении этого фланга, Данилов через Малое Руссолово, мимо взвода, выехал на шоссе, я поехал с ним. При мне, кроме Званцова, было еще трое конных разведчиков. По шоссе, в полном беспорядке, кто рысью, кто шагом, крича и обгоняя друг друга, драпали повозки обоза волынцев. Бежали пешие люди, многие уже без винтовок. При помощи моих разведчиков я стал заворачивать пулеметные повозки и отдельных людей, таким образом медленно подвигаясь к линии цепей. Впереди батареи лежала жидкая цепь 1-го батальона. Командир 3-го батальона Павловский тщетно старался собрать своих людей. 2-й батальон сильно пострадал, в 6-й роте осталось человек 10–15. Красные заняли деревню Луково и, засев в крайних домах, обстреливали нас. По шоссейной канаве вместе с капитаном Васильевым вылезли вперед. Отдельных людей у красных видно не было, но по выстрелам можно было обнаружить, где они засели. Кое-как наладив связь со взводом, открыл огонь. «К вам на помощь идем», – с улыбкой сказал мне солдат, согнувшись, тащивший пулемет. На скорую руку установив его, пулеметчики начали обстрел. Одновременно 1-й батальон даниловцев начал свое наступление из-за правого фланга своего расположения. Местами красные подались назад, но восстановить положение не удалось. Ночь была тревожная. Мост у Большого Руссолова оказался сломанным, всю ночь его чинили, и только с зарей нам удалось перевезти орудия на другой берег, так как старая позиция вследствие описанной неудачи была небезопасна.
30-го был предположен контрудар на Луково. С утра обе батареи гвоздили деревню, но только днем, с приходом броневой машины, нашим цепям удалось занять деревню, захватив несколько пленных курсантов и 8 башкирских лошадей. Но не успели наши части закрепиться, как были выбиты контратакой красных. Снова занять деревню не удалось, так как броневик уже ушел и вернуться не смог. К сожалению, у нас в армии было очень мало бронемашин (всего две), между тем они могли бы быть большой помощью при наступлении. Насколько танки, из-за своей малой подвижности, были мало пригодны для нашего «киргизского» (как выразился один англичанин) ведения войны, настолько броневые машины могли сыграть огромную роль при нашем продвижении ввиду наличия хороших дорог в окрестностях Петербурга. Присланные из Англии танки, не говоря уже о скверном их качестве, мало были пригодны вследствие своей неспособности проходить большие дистанции. За все время большие танки участвовали лишь раз в бою – при втором наступлении на Царское Село. После стоверстного похода всю машину пришлось разбирать. Сделав наступление на Царское и обратно, танки были увезены в тыл и больше в боях не участвовали. Великолепное оружие при позиционной войне, танк мало применим в войне полевой, и в особенности при наших полукустарных действиях, когда подвижность является важнейшим требованием боя.
Одновременно у Нового Бугра, дома которого были видны от Руссолова, происходила подготовка атаки 4-й дивизии на незадолго перед этим занятые красными окопы. Собравшись в штабе Волынского полка, Ветренко, Хомяков, Данилов, мой брат (26-го легко раненный в руку, пока выносил раненых прапорщика Унковского и телефониста) и я обсуждали новую линию, занятую дивизией в результате последних боев. Хомяков умолял уменьшить его участок, ссылаясь на то, что некоторые его роты совершенно уничтожены. Офицеров нет, убыль огромная. Он просил дать ему в виде пополнения мобилизованных в Гатчине, сводимых в то время в Гатчинский полк. Присутствующие указывали, что, хотя красные продолжают свои атаки, но напор их как будто ослабел, это объяснялось, по-видимому, теми колоссальными потерями, которые они понесли. Так, один из московских курсантских полков, пришедший в составе 1500 человек, к сегодняшнему числу, по словам пленных, насчитывает лишь 106 бойцов. Потери красных доказывались еще и тем, что отдельные части у них сводились в одну, например, 40 взятых в Лукове пленных принадлежали к восьми различным частям.
Вошедший начальник команды связи доложил, что на шоссе творится что-то странное, мы вышли посмотреть. У Нового Бугра перестрелка усиливалась, и наши части, казалось, отходили, одновременно по шоссе к нам шла какая-то толпа, над которой развевались белые знамена. Мы недоумевали, и лишь полученная из соседнего штаба телефонограмма разъяснила наше недоумение, в ней читалось: «Части Вознесенского полка атаковали Новые Бугры, но, отбитые огнем противника, отошли в исходное положение. Во время отхода к ним присоединилось 400 человек Петроградского рабочего полка».
Положение нашей оборонительной линии было подобно туго натянутой нитке, которая непрестанно рвалась в различных местах. Пока что удавалось вновь соединить концы и связать их в узелок, но каждый такой узел – восстановление положения – стоил нам жизней лучших и быстро убывающих офицеров. Посланная на поддержку соседней дивизии рота даниловцев чуть не попалась вся в лапы красных, командир роты поручик Крылов235 вырвался уже из рук ведущих его красноармейцев. Две вновь сформированные роты даниловцев бежали на другой день со своего участка, не выдержав атаки красных, и бросили два пулемета. Вследствие отсутствия теплой одежды, солдаты не выдерживали бессменного сидения в окопах и, оставляя в них часовых, старались согреться в ближайших домах. Под личным руководством Данилова положение было дважды восстановлено, но эти операции стоили 5 офицеров убитыми и несколько десятков солдат. Наши силы таяли, а пополнить их было нечем.
К вечеру того же дня в Руссолово прибыл капитан Свежевский со взводом вновь сформированной и впервые появившейся на фронте 1-й батареи 3-го дивизиона. Командовал батареей капитан Иоммерт236. Свежевский был назначен помощником командира дивизиона – неизвестно для чего, вероятно вследствие «избытка офицеров», созданная должность. Командиром дивизиона был подполковник Винокуров237. Бушэн, исполняющий должность командира несуществующего (вследствие поломки пушек) гаубичного дивизиона, очень метил на должность Винокурова и подводил под него мину. На другое утро эта батарея должна была сменить мои два орудия у Большого Руссолова, которые уходили на соединение с 1-м взводом у деревни Сабры, [в] расположение Красногорского полка.
Шли мы через Гатчину, с тем чтобы ночевать в деревне Загвоздке и наутро по Тосненской ветке идти на Сабры. В Гатчине зашел к Неведомскому, на мой вопрос о положении дел он лишь махнул рукой. По карте он мне показал наше расположение и рассказал об успехе группы Перемикина, который на нашем левом фланге у Кипени при помощи бэби-танков парализовал действия обходной красной колонны и подходил к Красному Селу. Дальше перешли к общим вопросам, а именно к трудности работы при существующей розни между отдельными начальниками. Вражда между Ветренко и Перемикиным заставляла штаб избегать ставить их на соседние участки. Неудовольствие некоторых начальником штаба корпуса ротмистром Ведякиным еще углубилось действиями штаба генерала Юденича, который для привлечения Перемикина и Ведякина на свою сторону произвел их через чин, первого в генерал-майоры, второго в полковники, чем многих восстановил против них.