власть, право и статус. Да уж, такое он пропустить не мог. Да и легенды, если он будет отсиживаться в стороне во время финального аккорда, точно не сложат. Так что полководец рассудил, что будет лично принимать участие в разгроме и принятии капитуляции древней крепости.
Сейчас Осгрея сопровождала его домашняя гвардия и лучшие бойцы, состоящие на службе в его войске, что уже успели проявить себя во время штурма крепостных стен и городских боях за Ланниспорт. В окружении столь выдающихся и опасных личностей, находящихся в его прямом подчинение, Эммонду было абсолютно спокойно и легко зайти в логово истерзанного врага. От случайностей никто не был застрахован, и он в том числе, но мужчина верил, что сегодня Семеро полностью на его стороне. После этой победы имя Осгреев вновь расцветёт на страницах истории. Наравне с уже ставшими легендами при жизни и в посмертии Тарли и Редвином, а также знаменитым капитаном королевской гвардии сиром Лином Корбреем, получившим прозвище Королевский Клинок. В конце концов у каждой длани должен иметься свой меч и это место по праву занимал уроженец Долины. И всё же война ещё не окончена и кто знает, кому суждено занять это статусное место. Вполне возможно, что именно Осгрей им будет. Главное не оступиться, не предать возложенное на него доверие и принести королю безоговорочную победу. По крайней мере именно так думал про себя Эммонд, хотя обещанная за старания награда также была неплоха в общем-то.
Пробиваясь с боями сквозь просторные коридоры замка и беря этаж за этажом, Эммонд чувствовал отчаянье и неистовость, с которой бросались Красные Плащи на мечи его воинов. Практически за каждым поворотом их ждало новое сражение. Каждый лестничный пролёт становился испытанием на выдержку боевого духа и мастерство солдат. Однако просторцев было больше, их вело не отчаянье, но ликование от победы и как бы не старались воины Запада, но остановить напор неистовых захватчиков им не удавалось. Отступать было некуда, как и ждать помощи. Чуда не случилось и было лишь вопросом времени, пока замок окончательно не падёт в руки Осгрея. Скоро над длинными шпилями Утёса будет развеваться совсем иной лев, а полководец сможет как следует расположиться в солярии бывших владык окрестных земель. Того же самого Тайвина Ланнистера, расставшегося с жизнью почти два года назад во время осады бывшей столицы.
Впрочем, как и полагал мужчина, последнее сражение не могло даться ему так уж легко. В конце концов у львов имелся собственный боевой цепной пёс, почти что волкодав, если судить исключительно по размерам. Старший из братьев Клиганов всё ещё был жив, и он не заставил себя долго ждать. В проёме, ведущем к богатым галереям замка, застыл мрачной фигурой закованный в угольно-чёрную броню рыцарь с двуручным мечом, хотя благодаря имеющимся силам тот мог размахивать им совсем как обычным. Понятное дело, что не заметить такого исполина было невозможно, но просторские рыцари к этому времени были на кураже и не увидели в очередном противнике большой опасности, словно забыв о том, что Скачущая гора неспроста носит столь забавное, но вместе с тем грозное прозвище. Будь у них время задуматься, и храбрецы вмиг бы поняли, что человек против горы подобен муравью против башмака – слишком в отличных друг от друга мирах и те и другие находились.
Грегор Клиган на поле боя, пожалуй, стоил нескольких десятков человек, если не сотни. Что он в очередной раз и доказал, разбросав кинувшихся на него с оружием наперевес просторцев всего одним размашистым ударом своего меча. Однако из солдат практически срубило на двое, подобно какому-нибудь дереву, явив миру содержимое его живота и предсмертный крик боли. Ещё двое настолько сильно приложились после смачного удара об стены, что не подавали признаков жизни и понять, что же с ними на самом деле можно было только после того, как Гора падёт, но думать об это было явно пока рановато.
Наконец воины сопровождавшие Осгрея поняли с кем, а точнее, с чем столкнулись. Их боевой азарт был полностью сведён на нет появлением живой машины войны, что отделяла их от главной цели. В бой спешить уже никто не торопился, а вот Клиган напротив стал медленно и уверено идти в их сторону. Звук от чеканки его латных сапог от каменного пола как будто бы стал совпадать с тактом встревоженных сердец рыцарей. Атмосфера как никогда стала напряжённой и мрачной, а солдаты вмиг сосредоточились на противнике, встреча с которым могла случиться при любом раскладе лишь раз в жизни. По виску лорда Эммонда скатился холодный пот от картины неминуемой в обычное время смерти. Однако, полководец пусть и опасался, но выглядел намного уверенней, чем его подчинённые, что встали перед своим господином живым щитом.
- День добрый, сир Клиган. Не подскажите нам, где найти сира Джейме? Боюсь, нам необходимо переговорить с ним о насущном. – усмехнулся вполне уверенной в себе усмешкой Клетчатый Лев, дабы вселить в сердца бойцов больше уверенности. Однако, Клиган на вопрос лорда никак не отреагировал и продолжил двигаться вперёд, готовясь к кровавой расправе над врагами. – Без диалога, значит-с. Как вам будет угодно, сир. – с показным разочарованием покачал головой Осгрей, давая отмашку своим солдатам.
Быть может, те и не хотели становиться инициаторами противостояниями с этим существом по ошибке названным человеком, но пойти против приказа господина не могли. Да и полководец был что-то слишком уж уверен в их силах, раз уж даже не удосужился отступить, а вместо этого продолжал гордо стоять и ожидать развязки их противостояния со Скачущей Горой. В любом случае выбора у них не было, и воины ринулись исполнять приказ, даже зная, что тот был скорее всего последним в их жизни.
Атаковать рыцаря один на один было бы безумием, а потому воины постарались выдержать дистанцию, после чего атаковали с нескольких направлений, надеясь, что хотя бы это доставит противнику проблем. Однако, для Клигана все их атаки были, как с гуся вода. На удивление верный пёс Ланнистеров оказался намного быстрее, особенно при своих-то габаритах. Один из ударов он принял на свою броню, когда ещё от нескольких просто отмахнулся. Достигнувший же нагрудной пластины клинок просто соскользнул и вот воин совершивший его уже летит на пол, роняя зубы от удара латной перчаткой. Но на этом просторцы не остановились и продолжали свои попытки свалить живую гору мышц. Не все они уходили в молоко, некоторые всё же достигали цели и пускали Грегору немного крови, но тому будто бы и не было до столь лёгких ран никакого дела. Рыцарь продолжал нести смерть своей незыблемой поступью и казалось, что не будет этому ни конца, ни края, таким образом, обрекая захватчиков на поражение у порога долгожданной цели.
И всё же главной целью для себя Эммонд посчитал отвлечение внимания этой тупой образины. Несомненно, старший из Клиганов был превосходен в любом бою, как неустрашимый воин, но вот следить за теми, кто не вступал с ним в прямое столкновение рыцарь забывал. Это как раз и было нужно Клетчатому Льву, чтобы разобраться с вставшей на его пути угрозой. Прикоснувшись к своей поясной сумке, Осгрей извлёк из неё небольшой пузырёк, компактную бутыль из дорого мирийского стекла. Дождавшись, пока полностью закованный в броню Грегор отвлечётся на убийство ещё одного незадачливого воина, мужчина, недолго думая, швырнул бутыль противнику прямо в голову.
Расчёт был верен и Клиган не сумел отреагировать на прилетевший в его прикрытую шлемом голову снаряд. Благодаря своей броне Гора вообще не опасался атак издалека. Такую защиту стрелой вряд ли пробьёшь, а что поувесистей не оставит даже вмятины. Это была его главная и последняя в жизни ошибка. В чём Осгрей не сомневался ни на миг. И в подтверждение мыслей полководца чудовище в шкуре человека натурально завопило, впервые с момента их встречи, позволив себе издать звук, но зато какой. От произошедшего бой прекратился сам собой, и солдаты поспешили убраться с пути потерявшего самообладания воина, что будто бы и не видя ничего перед собой продолжал размахивать мечом во все стороны.
Так что же всё-таки случилось и что это было? Ответ был прост – всё тот же буйнорост. В конце концов ничто не мешало отлить алхимическую субстанцию во что-то поменьше для более компактного и точечного использования. Так, собственно, Осгрей и поступил, прекрасно осознавая с чем ему придётся столкнуть в стенах Утёса Кастерли. Свои навыки ведения боя, как и наличие в их рядах именитых рыцарей, Эммонд оценивал критически. Им предстояло столкнуться в бою с натуральными чудовищами в человеческом обличье, и пускай любого можно было завалить числом, но ставить на кон свой личный успех мужчина не собирался. Быть может, этот поступок большинство рыцарей вряд ли оценят, но при этом согласятся, что победить Гору иным образом было практически невозможно.
В общем, как только склянка ударилась о латный шлем, так тут же она и разбилась. Расплескавшиеся субстанция бурным потоком хлынула через прорези для глаз, а также в сочленения доспехов, которые касались в первую очередь шеи. Проще говоря, та просто стекла вниз. Хватило буквально пары секунд, чтобы Клиган почувствовал на себе боль и ужас от того, как семена древесных побегов начинают расти прямо внутри его доспехов, а вполне возможно, что и внутри его самого. В конце концов пропитанные скользкой жидкостью мелкие семена вполне могли попасть в глаза, нос и даже рот, если, конечно, Гора потрудился закрыть его от греха подальше. Но так или иначе хватит даже одного, что попадёт куда угодно кроме кожи, чтобы гарантировать одну из самых страшных смертей, что только можно было себе представить.
Осгрей ожидал, что зрелище будет неприятным, но даже ему было нелегко на это смотреть, пусть в глубине души он и считал такую смерть мерзавца Грегора вполне заслуженной. Тело рыцаря начало неестественно дергаться уже в процессе слепого размахивания. Не в силах больше терпеть и больше не думая ни о чём другом, Клиган отбросил своё оружие и попытался снять свой шлем, сквозь который уже стали видны окровавленные побеги. С трудом, но это всё же у него вышло, однако лучше бы оставил всё как есть. Растения не зря имели магическую природу и отлично умели оцениваться обстановку. Прикрытые плотным слоем стали в практически безвоздушном пространстве они произрастали намного медленней, чем в более открытой обстановке. Сняв свой шлем, Гора лишь ускорил неминуемое.