Беда пришла откуда не ждали. Молодой и амбициозный Эйгон Таргариен, лорд Драконьего камня, отринул щедрое предложение Аргилака Дюррандона, короля Штормовых земель, о женитьбе на его дочери и заявив, что в Вестеросе отныне будет один король, высадился со своей десятитысячной армией в заливе Черноводной. Все бы ничего, если бы у изгнанника из Древней Валирии не было при себе трех взрослых, прирученных, драконов, которые разбили армию Штормовых земель. То, что сделал Эйгон был немыслимо для всех благородных домов Вестероса, сожжение Харенхолла и убийство почти всех Хоаров могло бы вполне обрадовать просторцев, если бы не наглое уничтожение дома Дюррандонов. Подумать только, он позволил своему брату-бастарду не только убить короля Штормов, но и взять последнюю дочь дома в жены, присвоив родовой замок и девиз древнего дома. Наглость и коварство, вот что сейчас думали люди.
Отец, как и все находящиеся в зале, внимательно выслушал всё, что хотел сказать посланник, и отпустив его на постой, принялся за бурное обсуждение. Споры не стихали до самой ночи. Отец гневался и ярился дать отпор Эйгону и его сестрам-женам, слал письма дальним вассалам, которых не было на собрании и королю Утеса, призывая вспомнить о союзе. Затем, раздав указания всем остальным о том, чтобы те собирали собственное ополчение, он отошел ко сну, как и все гости.
На утро замок опустел от гостей, но при этом в нём кипела жизнь как никогда не видел Эдмунд. Харлен занимался тем, что приводил дела замка в порядок и при этом переводил тот, на осадное положение, сир Уильямм как и остальные отбыл утром, чтобы организовать место сбора войск. Отец же был куда более весел, чем день тому назад, когда получил страшную весть из Штормовых земель. Он верил в силу армии Простора и заключенных союзов, а также верил в Семерых, что помогут ему одолеть нечестивых валирийцев.
Эта же уверенность передалась и Эдмунду, что верил в мудрость своего отца.
Лорен Ланнистер, король Утеса, ответил на призыв Мерна и собрав собственное войско, направился на условленное место встречи, чтобы, объединившись с Простором, дать отпор захватчику. Последний раз поцеловав жену перед отбытием в Золотую рощу, Эдмунд вместе с войском Простора выдвинулся в путь. Многочисленные братья, кузены и дальние родственники его семьи также отправились в этот поход.
Уже на месте встречи выяснилась неприятная новость – войско Хайтауэров так и не прибыло на место встречи. Ждать смысла не было, т.к. собранное войско и так превосходило своими размерами то, что когда-либо видел Вестерос. Во главе столь мощной армии в пятьдесят пять тысяч мечей и пять тысяч конных рыцарей, по общему обсуждению, встал отец Эдмунда - Мерн IX Гарденер, ибо привел в полтора раза больше войск, чем привел Лорен. Ещё одна ошибка, если бы не которая, всё могло бы случится иначе.
Войска сошлись на ровном пшеничном поле близ Черноводной. Армия Простора и Запада была в пять раз больше, чем выставил Эйгон. Победа, казалось, была близка, но ровно до момента появления Эйгона и его сестер-жен верхом на своих драконах. Стена пламени озарила небо, и конница на полном скаку влетала в неё.
Эдмунд видел и слышал как сгорел с ужасным криком его отец, а вместе с ним и лорд Уильямм Осгрей, что был подле своего короля с момента начала битвы. От страха скорой смерти он попытался остановить несущегося на полном скаку коня, но только вызвал собственное падение, что, впрочем, ненадолго спасло ему жизни, т.к. как волна пламени первым делом сожгла именно жеребца и только потом накинулось на него, принося нестерпимую и адскую боль, тысячи огненных языков пожрали заживо его тело, плавя доспехи, кожу и плоть.
Эдмунд уже не мог видеть, как сгорают один за другим его друзья и знакомые. Собственные сын, его же оруженосец, что отправился на эту битву вслед за своей семьей. Брат, что также взял своего сына, племянника Эдмунда на битву. Практически все лорды Простора пали в тот день вместе со своим королем, а род Гарденеров и вовсе перестал существовать. В этот раз Эдмунд видел последствия гордыни своего отца и семьи более отчетливо, чем когда-либо, ведь с его смертью воспоминания не закончились. Старица, что была ответственна за показанное, определенно, хотела продемонстрировать Гарденеру все последствия той битвы.
Затем, уже со стороны, Гарденер видел, как Харлен Тирелл смиренно открыл ворота перед захватчиком и склонил голову, ведь не осталось тех, кому он смог бы вернуть замок. Видел, как отправляется в септы его мать, а жена отбывает на родину с потерянным лицом, ведь Лорен выжил в той сече, ибо не был в авангарде, от того и успел преклонить колени. Видел, как сдает свой город Манфред Хайтауэр, после прилета Эйгона на драконе, единственный кто мог бы противопоставить завоевателю хоть что-то, тем самым знаменуя полное покорение Простора.
***
Поток воспоминаний подошёл к концу, вызвав у Эдмунда стон боли. По привычке попытавшись прижать руку к голове, он натолкнулся обратной стороной ладони на камень. Осознав, что способен снова двигаться, Эдмунд, теперь уже точно, медленно провел рукой по трещинам старой горной породы. Родной склеп вызывал у юного Гарденера теперь уж точно не страх и отвращение, а печаль, долгую и мучительную, по всем, кого он знал и кто был похоронен в этом месте почти три сотни лет тому назад.
Надавив рукой, надгробная плита с легкостью поддалась и отъехала в сторону. В склепе всё ещё было темно. Посетителей в нём почти не было, от того и зажигать факелы или свечи не имелось никакого резона. Однако, свет больше не был нужен, не владельцу данного места, что не один час своего детства провел за изучением этих древних стен. Воздух здесь был по-прежнему затхлым, но не таким же, как в пыльном подобии саркофага, куда помещали останки членов его семьи, а более сырым душным. Впрочем, сейчас стояла жаркое лето, а он совсем немного, но находился под землей.
Продвигаясь всё дальше, во тьму темных коридоров, только по одному ему известному маршруту, Эдмунд размышлял. О прошлом, о настоящем, о будущем. Его мысли блуждали во тьме, как и он сам, но если в реальности он мог ориентироваться на ощупь, то в голове присутствовал полный бардак. Несмотря на то, что он прожил куда большую жизнь будучи Луи МакМерфи, осознание себя Гарденером делало его куда более полноценным.
«Однако, почему Семеро выбрали меня? Они сказали, что я всё пойму, когда всё вспомню, но мои мысли по-прежнему в раздрае, а причину я и придумать не могу. Неужели только из-за наследия моей семьи? Быть может, но зачем же обладая силой вернуть меня к жизни они не остановили Эйгона и его бесчинства? Не хотели или больше рассчитывали на его драконов? Ох, как же всё было проще совсем недавно».
Пробираясь по довольно просторным коридорам родового склепа, Эдмунд определял направление больше по свежести воздуха, ведь из-за отсутствия должного ухода за эти три столетия склеп изрядно осыпался, что порой сильно мешало разобрать в какой именно его части находился Гарденер, но совокупность воспоминаний и ощущений нового тела вели его навстречу закатному солнцу и свободе, новой жизни и борьбе за своё наследие.
И вот, уже оказавшись прямо напротив выхода, из которого пробивался маленький лучик света, Эдмунд застыл. Как примет его Простор и весь Вестерос после смерти и чудесного воскрешения? Что приготовили для него Семеро и что вообще стоит от них ожидать? Ответы на эти вопросы лежали прямо за узорчатыми дверями выхода. Решившись, Эдмунд Гарденер, потомок Гарта Зеленорукого, Гарта Златорукого, с рывком толкнул двери ведущие наружу, вдыхая чистый воздух и приветствуя закатное солнце новой жизни.
Глава 2. В тени Хайгардена
290 г. от З.Э.
Хайгарден.
Знойный воздух теплого лета, лязг доспехов, крики толпы – всё это являлось неотъемлемой частью действия, что происходило на ристалище. Благороднейшие и искуснейшие рыцари Семи Королевств собрались сегодня здесь, дабы отпраздновать долгожданную победу, сойдясь в поединках на потеху благородной толпе. Знамена многих домов Простора и, в частности, правящего дома Тиреллов, величественно развивались на ветру и только лишь штандарт коронованного оленя Баратеонов перекрывал своей славой все остальные. Сама королевская чета сейчас пребывала в главной беседке, откуда открывался лучший вид на ристалище, и которая была самой большой среди остальных более меньших, для домов помладше. Делила королевская семья своё место с хозяевами турнира – семьёй Тиреллов.
Нынешний король Семи Королевств – Роберт из дома Баратеонов, первый этого имени, король андалов, ройнаров и первых людей, беспросветно напивался, ожидая начала хорошей драки. Вино, драки и шлюхи – три столпа на которых, пожалуй, держалось всё правление нынешнего короля. В данный момент Баратеон пребывал в благодушном настроении, ведь находился в отъезде от опостылевшей столицы и вечных упреков своего десницы и наставника - Джона Аррена, который остался в Королевской гавани для управления делами государства.
Ещё не до конца обрюзгший, но уже имеющий первые намеки на ожирение, король имел характерные для своего дома черные, как смоль, волосы и ярко-голубые глаза. Ростом почти шесть футов, он привлекал к себе внимание всех почетных гостей цветущего города, а корона в форме оленьих рогов, украшенная янтарем, не давала никому из присутствующих усомниться в личности этого мужчины. Свой рукой он сжимал кубок с вином, непременно сладкого арборского, т.к. дорнийское не приходилось королю по вкусу, а налившиеся румянцем щеки явно говорили о том, что этот кубок был не первым и не последним в его руках.
Рядом с Баратеоном восседала его супруга – Серсея Баратеон из дома Ланнистеров. Красивая, стройная и золотоволосая, она, пожалуй, являлась одной из самых красивых женщин присутствующих на данном турнире. Своей улыбкой она очаровывала сердца многих молодых юношей и лордов, но её пронзительные изумрудные глаза задерживались только на точно таких же, принадлежавших её брату-близнецу. Едва заметно выпирающий живот ясно давал понять о том, что королева в очередной раз оказалась в положении, а ведь прошло всего каких-то полгода с момента как она разрешилась от бремени, родив на свет юную принцессу Мирцеллу.