— Гляньте, что у меня!
Он вытянул левую руку, показывая им крошечного дракончика-фингерлинга, вцепившегося в рукав его камзола. Тот сидел, крепко держась за его плечо, помахивал хвостиком и трепетал крошечными коричневыми крылышками.
— Первый дракон! Братишкин счастливый вестник, — сказала Адзриель, отвешивая брату шутливый поклон чести.
Согласно примете, теперь Серегил был носителем удачи до самого конца пути.
Себранн наклонился с седла Алека, чтобы посмотреть на зверька. Серегил вытянул руку, чтобы рекаро смог получше рассмотреть его. Фингерлинг тут же вспорхнул и приземлился на колене Себранна.
Себранн указал на маленькое существо и спросил Алека:
— Дра-кон?
Серегил незаметно приблизился к Адзриели и что-то тихонько спросил у неё. Адзриель несколько секунд задумчиво смотрела на Себранна, затем покачала головой.
Себранн тронул пальчиком колючую голову дракона, в то время как ещё два фингерлинга затрепетали крылышками, усаживаясь к нему на плечи и путаясь коготками в его волосах. К ним присоединились четвертый, пятый.
— Сиди, не шевелись, — предупредил Алек, но внезапно все пять дракончиков обратились в бегство, как стайка вспугнутых утят на пруду.
Себранн протянул ручку, пытаясь их остановить.
— Дра-кон!
— Быть может он и есть, хранитель удачи, — покачал головой Микам.
— Никогда не видела чтобы они так себя вели, — сказала Адзриель.
Она многозначительно посмотрела на Алека.
— Наверное им нужны его волосы, чтобы вить гнёзда.
Некоторые из них улетели, действительно, сжимая в коготках длинные светлые прядки.
Она кивнула, увидев, что рекаро протянул руку ещё одному дракончику, чтобы тот смог на неё усесться.
— Быть может он и правда один из них.
Вскоре видеть фингерлингов стало привычным, и пока они двигались дальше, те вспархивали из снега, взлетая на деревья, внезапно пересекали дорогу, пугая лошадей, или заползали в тепло их спальных скаток. Так как на убийство дракона, если то не было в целях самозащиты, был наложен строжайший запрет, каждый боялся случайно прихлопнуть фингерлинга, вдруг почувствовав зуд, или наступить на них, идя по нужде.
Себранн проявлял поразительно искренний интерес к маленьким существам, присаживаясь на корточки и наблюдая, как те кидаются врассыпную, и даже поймал одного.
— Себранн, нельзя! — сказал Серегил как можно спокойнее, чтобы не напугать рекаро или дракона.
Однако дракончик спокойно устроился на правой ладошке Себранна и обвил хвостом его запястье.
«Если вдруг он его укусит, надо ли будет мазать ранку лиссиком?» — озадачился Алек.
Но, как и прежние, этот фингерлинг улетел, не тронув Себранна. А рекаро долго следил за ним взглядом, пока тот порхал среди деревьев.
ГЛАВА 8Вслед за песней У’лу
КАЖДУЮ НОЧЬ ТУРМАЙ ИГРАЛ на своём у’лу.
Его игра могла поджечь влажную древесину, зачаровать кролика, заманив его в силок, да кто знает, что еще? Но всё, что волновало Ризера, это его ежевечерние видения об их жертве, однако к тому времени, как Ризер и его Эбрадос добрались до большого озера, под названием Черная Вода, в ответ слышалось неизменное — «на юге». Это было слишком неопределенно, чтобы заставить капитана нервничать: ну и как найти беглецов на такой обширной территории, особенно там, где их самих непременно признают чужаками?
Они избегали деревень тирфейе, попадавшихся на пути, однако не брезговали украсть что-нибудь из овчарни или кладовок для овощей, спокойно реквизируя оставленный без присмотра овес на корм своим лошадям.
Укрывались в заброшенных хлевах или хатах, если такие им попадались, но чаще на скорую руку сооружали шалаши из веток. Хазадриельфейе были весьма искусны в этом, а Турмай знал специальную мелодию, способную защитить от снега и ветра.
По прошествии недель Ризер всё же не мог не испытать гордость за своих всадников, особенно младших — Тирена и Рейна. Те не скулили и не перекладывали на других свою работу, хотя они, как впрочем, и остальные здорово отощали с тех пор, как покинули родную долину.
Будучи ’фейе, они, конечно, становились слишком приметными в этой части земли, и вызывали любопытные взгляды тирфейе, встречавшихся им, когда снег вынуждал выезжать на проезжий тракт. Тогда было предпочтительнее поглубже натянуть капюшоны и держать рты на замке, и все они так и поступали, хотя эти два молодца не могли заставить себя не пялиться на женщин.
Чары, скрывающие истинный облик Хазадриена, были сильны: на вид он оставался обычным брюнетом, с глазами синего, а не истинного серебряного — цвета. Молчаливый, в солидных летах и мертвенно-бледный, он не был, по сути, ни женщиной, ни мужчиной, но так как у него не было женской груди, хазадриельфейе привыкли обращаться к нему, как к мужчине, и говорили про него «он». Облачённый в одежду и чары, наложенные кирнари, он ничем не выделялся среди остальных.
Земли вокруг озера Черная Вода были гораздо более густо населены, а потому избегать тирфейе становилось практически невозможно. И карты из кожи оленя, врученные им Сенет от имени клана архивариусов, как раз начинались отсюда. Следуя им и видениям Турмая, они медленно продвигались на юго-запад.
Командуя Эбрадосом, Ризер выучил язык и обычаи тирфейе. Ему даже удалось пообщаться с некоторыми из них, когда охота за своевольными ’фейе привела его в отдаленную деревушку возле перевала. Так что он теперь смог довольно успешно торговаться на базарах в маленьких городках, что они проходили, отправившись от озера на юг. В городах ему удавалось выменивать безделушки на овощи и сушёные фрукты. В деревнях же, где народ добывал себе пропитание сам, а потому такой обмен был никому не интересен, он пускал в ход серебряные монеты, прихваченные в дорогу, но при этом тщательно прятал золото.
Из кусочков серебра были отлиты тирфейские монеты, гладкие и прямоугольные, ценящиеся за их вес. Дальше к югу деньги были другие — круглые чеканные монеты — однако хозяева лавок охотно брали и простое серебро. Именно здесь он впервые услышал разговоры о какой-то войне на юге. Государства Скала и Пленимар на карте выглядели как два огромных острова, разделенные морем, которое называлось Внутреннее. Судя по тому, что он услышал на торговой площади, страны находились в состоянии вечной войны.
Миновав озеро, они вошли в густой лес и направились по дороге, идущей направо. Измученные и уставшие от ночёвок под открытым небом, они наконец, не выдержали и остановились на ночь в небольшой таверне, очень надеясь, что не привлекут ксебе лишнего внимания. Ризер переживал, как местные отнесутся к Турмаю.
Таверна представляла собой деревянную избу с соломенной крышей. Висевшая над дверью табличка изображала нечто, видимо означавшее дракона, нарисованного огненно-красной краской.
Нагнув голову, чтобы не задеть притолоку, Ризер вошёл в большую комнату с широким очагом и полдюжиной столов. Несколько постояльцев сидели за столиками тут и там, и ели жаркое с хлебом, прихлёбывая из глиняных кружек. В избе стоял гомон от разговоров, но он с трудом улавливал их смысл. Он услыхал пару знакомых слов, однако местный акцент сильно отличался от того, с которым он привык иметь дело.
В задней части помещения была барная стойка, за которой стояла худая, седовласая женщина, подававшая кружки с каким-то пойлом, очевидно турабом — судя по запаху, а также по состоянию опьянения некоторых посетителей.
Возле огня, наигрывая веселую мелодию, сидел арфист, и какой-то мальчишка таскал из кухни еду.
Изба была наполнена крепкими ароматами пота, дыма и пива, однако ему и его честной компании не приходилось выбирать: уже несколько недель они даже не имели возможности просто помыться, кроме как в ледяной проточной воде из какого-нибудь ручья. Они отряхнули снег с башмаков возле двери, и пока не откинули капюшоны, особого внимания не привлекли.
Зато потом в избе вдруг повисла мертвая тишина, все глаза обратились на них.
Старуха, радушно улыбаясь, вышла из-за своей стойки поприветствовать их.
— Добро пожаловать!
Что до других её слов, то она, ещё кажется, сказала, что ’фейе много лет не заглядывали сюда и пригласила их пройти поближе к огню, погреться.
— Спасибо, матушка, — ответил Ризер, учтиво поклонившись. — Мы очень ценим ваше гостеприимство.
Тишину, наконец, прорезал оглушительный хохот. Очевидно из-за его слов или того, как он произнёс это. Скорее всего, последнее, учитывая различие в акцентах.
Провожая их к свободному столу, старуха с любопытством поглядывала на Турмая.
Конечно, дело было не в его колдовских метках, ибо сейчас они были практически не видны, не то что, когда он играл на своём у’лу. Наверное, её поразил его маленький рост, странное одеяние и длинный рог, с которым тот не расставался ни на минуту. Он даже спал обычно, положив его себе под бок.
Женщина пронзительно крикнула что-то в открытую дверь в дальнем конце комнаты. И пару минут спустя оттуда вновь показался мальчишка, тащивший поднос с кружками.
То был тураб, к тому же сваренный отлично.
— Неплохо! — с удивлением пробормотал Таеджил.
Турмай осторожно отхлебнул.
— О да. И мой нос чует жареную оленину.
Еда также оказалась великолепной. Жаркое из оленьих окороков было сочным, отлично прожареным, между кусками мяса плавали кусочки моркови и лука, а хлеб был ароматен и только что из печи.
Пока они поедали свой ужин, один из посетителей, проходивших мимо, поинтересовался, заложив руки за свой оружейный пояс:
— Откуда будете, братцы?
Он обратился к Хазадриену хоть и с сильным акцентом, но на весьма сносном ауренфейском, однако было ясно, что он вовсе не их кровей.
— Мой приятель немой, — пяснил Ризер. — Мы из Ауренена.
— У вас странный говор. Из какой части Ауренена будете?
— Крайний юг, — Ризер вернулся к еде, рассчитывая на то, что любопытный уйдёт.
— Из какого же клана? — мужчина не собирался униматься, казалось, он был на самом деле рад повстречать такую большую компанию ’фейе.