Дворянство впало в уныние, потому что было в нашествии Наполеона нечто не менее страшное, чем сама грозная военная сила завоевателя. Зловещие слухи о том, что собственные крестьяне ненадежны, – вот что явилось причиной смятения. ‹3› Заговорили о том, что появились возмутители, которые призывают к бунту, что мужики мечтают о вольности. Многим ярко вспомнилась пугачевщина. ‹1›
Александра стали обвинять в том, что он не сумел предотвратить войну. ‹2›
Но как бы то ни было, грозный враг уже шел по стране и стране пришлось напрячь свои силы для того, чтобы его отразить. ‹3›
В первом же приказе по армии Александр I, взывая к войскам, писал, что воины должны защитить «веру, отечество, свободу», а в рескрипте, направленном государственному совету, обещал не положить оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве его. ‹2›
Русские силы разделялись на две армии, одной из которых командовал [немец] генерал от инфантерии Барклай де Толли, другой – Багратион, по происхождению грузинский князь, опытнейший и храбрейший боевой генерал, некогда бравший с Суворовым Чертов Мост. ‹2›
Опытный [военный] теоретик Барклай составил план, заключавшийся в том, чтобы не принимать от Наполеона решительного сражения, а увлечь его в глубь России. ‹1›
Задача обоих полководцев прежде всего заключалась в том, чтобы соединить свои армии, и ее они начали выполнять, отступая перед Наполеоном. ‹5›
Тем временем Александр I выпустил манифест о сборе ополчения [примечательно то, что в манифесте содержался призыв не внимать никаким лукавствам и обманам неприятеля. В этом прямой отзвук слухов о том, что Наполеон может принести свободу][432] и обращение к первопрестольной столице Москве. Обращение это[433] было составлено в торжественных и неясных выражениях, и понять из него можно было только одно, что Россия находится в состоянии крайней опасности.
Обращение вызвало чувство ужаса среди дворянства московского, и, по выражению одного из современников, его «пронял холодный пот».
Посещение Александром I Москвы несколько подняло настроение, и Россия стала выставлять ратников ополчения и жертвовать деньги.
Тем временем армии Барклая и Багратиона соединились под Смоленском. После этого Барклай пошел к Витебску, но Наполеон предпринял обходное движение к Смоленску, желая отрезать русскую армию от Москвы.
Смоленск после отчаянной защиты был разрушен артиллерией Наполеона и взят, а русская армия стала отступать к ‹8› Москве. ‹1›
Настроение в армии из-за отступления стало падать. Как ни был страшен враг, войска все же хотели выйти из томительного отступления. ‹1› То обстоятельство, что Барклай был немец, было причиной разговоров об его измене, Багратион был сторонником боя. ‹1›
Александр I при этих обстоятельствах назначил главнокомандующим обеими армиями престарелого генерала Кутузова, который выиграл турецкую кампанию, ‹2› хоть и не любил его лично. ‹1› Имя Кутузова, сподвижника Суворова, было известно и в России пользовалось симпатиями. ‹1› Смена главнокомандующего оживила армию. ‹1›
Однако, приехав в армию, Кутузов несколько дней[434] уклонялся от боя с Наполеоном и отступал. ‹1›
Остановил он армию [в 20-х числах августа] в 100 верстах от Москвы у села Бородина [и стал укреплять позиции]. Тогда армии стало известно, что здесь произойдет решительный бой. ‹1›
[Подошедший Наполеон с 130-тысячной армией 24 августа отбил у русских укрепление у села Шевардина и русские осадили левый свой фланг версты на две.][435]
113-тысячная [русская] армия стала на 5-верстной позиции. 25 августа 1812 года части войск увидели икону Божией Матери, 1иасенную из Смоленска. Ее несли торжественно, чтобы поднять дух солдат. Солдаты становились на колени, молились.[436] Большинство солдат 25 августа отказались от порции водки и все надели чистые рубахи, зная, что многих из них завтра ждет. ‹1›
Наполеон же приказал показать своим войскам портрет его сына-мальчика, именуемого «князем Рима».
В половине шестого утра[437] 26 августа 1812 года после первого пушечного выстрела начался невиданный и чудовищный бой между армией Наполеона и русскими.
В бою участвовало с обеих сторон около 1200 артиллерийских орудий.
Поля под Бородином стали ареной бешеных столкновений конниц, налетавших полками друг на друга, железных пехотных атак, когда и русские и французы шли в штыковой бой би единого выстрела (?).
Пушечным и ружейным огнем косило шеренгами солдат. ‹2›
Бой продолжался целый день и стал стихать только с наступлением темноты.‹3› Результаты его не сразу стали ясны. Обе армии, или вернее то, что осталось от них, остались, примерно, на своих местах, и Кутузов отдал распоряжение наутро возобновить бой, но к ночи отменил его и приказал отступать.[438]
Бородинское поле сражения представляло собою взрытое гранатами и ядрами пространство, на котором среди разбитых лафетов, колес, орудий лежали грудами тысячи трупов людей и лошадей, а по Можайской дороге тащились тысячи раненых солдат.
Оказалось, что русские ‹3› потеряли 58 тысяч человек убитыми и ранеными, в том числе 21 генерала. Багратион был смертельно ранен. Наполеоновская армия потеряла [убитыми и ранеными] 50 тысяч человек и 43 генерала.
Наполеон, давший в своей жизни пятьдесят сражений, утверждал впоследствии, что Бородинское было самым ужасным.
Бородинское сражение было объявлено победоносным в Петербурге.
Кутузов был произведен в фельдмаршалы, и ему дано 100 тысяч рублей, Барклаю орден Георгия 2-й степени, ‹2› а раненому Багратиону 50 тысяч. Солдатам было пожаловано по 5 рублей. ‹1›
Итак, не могло быть и речи о бое на следующий день, как не могло быть, впрочем, о каком-нибудь другом бое под Москвой. Позиции для боя не было, и нельзя было рисковать потерей армии. Это выяснилось вечером 1 сентября в деревне Филях под самой Москвой, где Кутузов собрал военный совет. ‹1›
В Москве в это время действовал и распоряжался главнокоманд‹ующий› (?) в Москве граф Ростопчин, ставший известным благодаря своим печатным обращениям к народу, так называемым афишкам, сочиненным им самим в ложно народном духе, шутовским языком, который[439] он считал понятным для народа и которого народ не понимал и относился с отвращением. ‹1›
Афишки Ростопчина давно уже были причиной паники и смятения в Москве. Из Москвы дворяне начали выезжать уже после Бородинского сражения, а с того момента, когда армия русская подошла к самой Москве и распоряжения Ростопчина стали путанны и противоречивы, отъезд принял форму исхода.[440]
1 сентября[441] Москва представляла уже картину полного беспорядка. Выпущенные из тюрьмы колодники пытались проникнуть в закрытые кабаки, люди простого звания, видя, как уезжают люди высших классов, волновались и угрожали им. ‹4›
2 сентября утром: уходили валом последние экипажи, повозки, верховые, стаи встревоженных собак шли за своими хозяевами… А затем через Москву пошла, уходя на рязанскую дорогу, русская ‹3›армия, в арьергарде которой шел отряд Милорадовича. ‹1›
На плечах у отступающих шла наполеоновская армия без боя с отступающей, так как было заключено перемирие. ‹1›
Днем 2 сентября все было кончено. [Из. 300 примерно тысяч жителей в Москве осталось не более 10-ти (? Кто?)][442]
Показались первые разъезды великой армии, в том числе польские уланы, и столица Российской империи19 была занята. ‹5›
Сам Наполеон в это время с Поклонной горы смотрел на растянувшуюся перед ним с бесчисленными маковками церквей завоеванную столицу. В свите маршалов царила та же уверенность, что и у самого полководца. Война почиталась оконченной.
Поэтому Наполеон, подъехав к Дорогомиловской заставе, ждал, что к нему выйдут и сдадут ключи от города.
Но это ожидание оказалось тщетным, что распространило удивление и тревогу.
Переночевав в Дорогомилове, Наполеон 3-го вступил в Москву и поместился в Кремлевском ‹2› дворце. ‹3›
Вечером 2 сентября в Москве вспыхнул первый пожар на Солянке и с большим трудом был потушен. Тогда же[443] загорелся гостиный двор на Красной площади,[444] и пожар был в разгаре, когда Наполеон въезжал в Кремль. Пожары сопровождались грабежами лавок и домов, и в них принимали участие как свои русские, так и солдаты ‹4› наполеоновской армии.
Горело за Яузским мостом. В ночь с 3 на 4 сентября поднялся сильный ветер. [Уезжающие видели. Отступающая армия видела зарево.][445]
4 сентября огонь охватил Пречистенку, Арбат, загорелись Красные ворота.
Горели мосты на реке, Замоскворечье было охвачено пламенем. Наполеон понял 4 сентября, что грозит ему. В Кремль был введен подвижной пороховой магазин и боевые снаряды для корпуса (?) молодой гвардии.
Лицо Наполеона было страшно, когда он, бросив работу, смотрел в окно. Он догадался, в чем дело, и сказал: «Это они сами поджигают! Что за люди! Это – скифы». ‹1›
Между тем ветер менял направление как бы нарочно, и огненные волны пожирали город так, что многих улиц уже нельзя было найти. Оконные стекла во дворце стали накаляться.
Приближенные настойчиво стали просить Наполеона покинуть Кремль. Он согласился на это лишь тогда, когда загорелась Троицкая башня. ‹1›