– А я проникся. Более того, я знаю больше, чем вам кажется. Но убийство есть убийство, и покушение есть покушение. А знаете, какая мысль мне приходит в голову? Вы, как верный и преданный друг Огарева, взяли на себя вендетту после его смерти. Говоря проще, стреляли в него вы.
– Какая чушь!!! – подскочил Софрон Леонидович и заходил по кухне. – Нет, это… черт знает что!!! Я теперь понимаю, почему в нашей стране бардак! Потому что посты занимают… такие, как вы! Да вы просто крокодил, которому без разницы, что глотать…
Щукин и не сомневался, что сказал чушь. Да он попросту подлавливал Бубу, полагая, что выдавить из него признание легко примитивным путем – предъявить обвинение в совершении преступления. Биологическая природа человека великолепно настроена на самосохранение, и, когда ему предъявляют страшные обвинения, она выстраивает защиту: это не я, это он. Архип Лукич дал шанс Бубе:
– Значит, не вы? Но кто? Стас Тригуб? А вы помогали ему?
Однако Софрон Леонидович крепкий орешек. Он побагровел от негодования и раскричался:
– Вы ничего не смыслите в вашем деле, раз несете чушь!
– Докажите обратное, – провоцировал его Щукин.
– Да пошли вы к черту! – вдруг успокоился Буба, снова сел и яростно заколотил ложкой в чашке, хотя сахар давно растворился, а чай остыл. – Это вы доказывайте. Все, больше ни слова от меня не услышите.
Архип Лукич понял, что его просят выйти вон, поднялся:
– Вы зря так горячитесь, Софрон Леонидович. Станьте на мое место, сопоставьте факты – и придете к тому же выводу. Зря не хотите мне помочь. А заодно себе.
– Да плюю я на ваши домыслы! – рявкнул тот и отвернулся.
У дома Щукина ждали ребята с Бациллой и Клюквой. Щукин сразу же отъехал, поставил машину так, чтоб не бросалась в глаза, а ребята забросали его вопросами:
– Ну? Что там было? Как он? Что говорил?
– Я похож на крокодила? – вдруг спросил Архип Лукич с улыбкой. Парни осеклись, непонимающе смотрели на него. – Ну же, честное признание где?
– Вылитый! – Видно, Клюква хотела угодить Щукину, потому и подтвердила нелестное определение Бубы.
– Дува! – толкнул ее в бок Бацилла. – Обидева чевовека. Не свушайте ее, товавищ начавник, она дува.
– Сам дурак, – отбилась Клюква.
– Тише, тише, господа, – рассмеялся Щукин. – Сейчас должен выйти один человек, вы на него посмотрите и скажете, он сидел за рулем или не он. По моим предположениям, долго ждать не придется…
– А вот и он! – указал на Софрона Леонидовича Вадик. – Ого, как бегает! При такой комплекции да в таком возрасте!.. Куда это он? В гараж! Архип Лукич, куда он собрался?
– Полагаю, к Стасу, – загадочно улыбался Щукин. – Ну, Бацилла, Клюква, это он?
– Баба… – протрубил Бацилла. – Или не баба? В фтанах.
– Это мужик, – стукнула его по голове Клюква. – Этот мужик сидел за рулем, я его рожу даже ночью узнаю. Из-за него мы конопатимся в ментовке.
– Значит, он? – уточнял Архип Лукич.
– Он, он, он, – подпрыгивала на месте Клюква.
– А вовосы? У бабы быви вовосы… – противоречил Бацилла.
– Да отстань со своей бабой! – заорала на своего гражданского мужа Клюква. – Ты слепой, да? У него хвостик! Он это, клянусь! Приметный очень.
– Смотрите, Архип Лукич, выезжает. А машина-то помята! Будем брать?
– Погоди, пока за ним поедем. И не забывай, дедушке за семьдесят, помрет от стресса – его друзья потом нам предъявят счет.
32
Как в воду глядел Архип Лукич – Буба приехал к Тригубу. Короче, «продал» себя и Стаса на сто процентов. Но почему он поступил так неосмотрительно? Принял Щукина за болвана, мол, не догадается Архип Лукич проследить за ним? Или паника стала хозяином Бубы? Щукин выждал пять минут после того, как Софрон Леонидович скрылся в недрах плиточного хозяйства, и приказал:
– Гена идет со мной, Вадик сидит здесь и вызывает милицию.
Секретарша закрыла вход в кабинет телом, будто амбразуру:
– Станислав Трофимович занят!
– Прокуратура! – отстранил ее Щукин рукой и ворвался в кабинет.
Софрон Леонидович уже оповестил Стаса о подозрениях следователя, ибо у Тригуба вид был бледный, а тут и Щукин нарисовался собственной персоной. Софрон Леонидович плюхнулся на стул и презрительно бросил:
– Шпионили за мной!
– Конечно, – не возражал Щукин. – Шпионаж – неотъемлемая часть моей работы. А вы-то, Софрон Леонидович, за каким делом принеслись сюда?
– Это вас не касается! – с тем же нескрываемым презрением бросил Буба.
Ну, совсем не по-стариковски ведет себя дедушка: губы поджал, из глаз выстреливает искры – просто огнемет какой-то. Архип Лукич вальяжно прошел к свободному стулу, сел и паузу завесил сугубо театральную. Он ничем не рисковал, времени на обдумывание у Стаса не было, Щукин предложил ему наилучший вариант:
– Чистосердечное?
– О чем вы? – набычился Стас. От недавней его бравады следа не осталось. – В чем вы меня подозреваете?
– Разве вас не ввел в курс дела Софрон Леонидович? – наигранно удивился Щукин. – Вы неудачно пошутили, если так можно выразиться. Вы стреляли в мужа вашей сестры, в то время как Софрон Леонидович ждал вас в машине. Это было пятнадцатого мая…
– Кажется, на этот день у меня есть алиби, – напомнил Стас.
– Да, есть, – согласился Щукин. – Но алиби подтверждают лишь ваши родственники, с моей стороны глупо надеяться, что они скажут правду.
– Что? – встрепенулся Буба. – Я ждал в машине? Откуда вы взяли?
– Не отрицайте, Софрон Леонидович, очевидное и невероятное. Факт есть факт, пятнадцатого мая вас видели два свидетеля и сегодня опознали, когда вы так неосторожно поехали предупредить Станислава Трофимовича о моих подозрениях. Следовательно, вы в сговоре с ним. В вашем положении остается сознаться…
– Погодите! – воскликнул Стас. – Вы подозреваете, что я стрелял в Валентина?! А на каком основании?
– На основании вашего конфликта. Вы единственный, у кого был конфликт с Валентином, и конфликт достаточно веский. Узнав от Софрона Леонидовича историю гибели Самойловых, вы «косили» под Огарева. Но убить не рискнули, а решили попугать родственника, чтоб он больше не зарывался. Пистолет, я думаю, вам дал тоже Софрон Леонидович.
– Какой пистолет? – Затем Стас повернулся к Бубе: – О чем он говорит?
– Он говорит, что ты и я хотели убить Валентина, – сказал Софрон Леонидович на пределе спокойствия. – Тоже мне, следопыт…
– Вы ошибаетесь! – направил мощный поток энергии на Щукина Стас.
– Сколько раз мне доводилось слышать эту фразу, – обронил Щукин. – Все отрицают причастность к преступлению, а потом признаются. Где пистолет?
– Какое преступление? – раскричался Стас. – Я не знаю никакой истории Самойловых. О каком пистолете идет речь? Об этом? – Стас достал газовый пистолет из ящика стола. – Берите. Из этого пистолета стреляли? Другого оружия у меня нет.
– Хватит терзать Стаса! – возопил Софрон Леонидович и подскочил. – Все, признаюсь! Я один организовал покушение на Валентина. Да, да, да! Один! Я обещал Огареву продолжить его дело, у меня пистолет «вальтер». Я поехал… какого числа стреляли в Валентина, извините, я забыл?
– Пятнадцатого мая, – подсказал Гена.
– Вот! – торжествующе воскликнул Софрон Леонидович. – Пятнадцатого мая я поехал к Валентину и исполнил свой долг – выстрелил в него. Не убил, потому что Валентин муж Музы, я не мог причинить девочке страдания. Я выстрелил, исполнил долг. Берите меня! Я все подпишу! Арестовывайте!
Софрон Леонидович вытянул перед собой руки, мол, надевайте наручники. Никто не торопился защелкнуть «браслеты» на полненьких руках дедушки. Архип Лукич снова затянул паузу, которая по идее должна была охладить самоотверженность Бубы, после чего вздохнул:
– М-да, очень благородно выгораживать сына друзей. Я восхищен вами, Софрон Леонидович, вы уникум в своем роде. Но, раз вы настаиваете, у меня есть к вам несколько вопросов…
– Задавайте все ваши вопросы! – запальчиво выкрикнул Буба.
– Первый. Как вам удалось обеспечить себе алиби? Тригубы утверждают: и Станислав Трофимович, и вы находились во время покушения на Валентина, то есть пятнадцатого мая, на даче. Или у вас семейный сговор против Валентина?
– Бред какой-то! – вставил Стас.
– Не скажу! – ответил Софрон Леонидович. – Хоть пытайте – не скажу!
Ситуация напоминала не очень смешную комедию. Щукин пытался понять пожилого человека, зачем он берет на себя чужую вину. Буба, конечно, сидел в машине, но стрелял-то не он, стрелял Стас.
– Значит, не скажете… – вздохнул Архип Лукич.
– Не скажу! – категорично подтвердил Буба и вдруг ехидно усмехнулся: – Вы следователь? Догадайтесь.
– А где пистолет «вальтер»? – спросил Щукин.
– Выбросил! – прошипел Буба в ярости.
– Куда? В какое место? – оставался хладнокровным Щукин.
– Не скажу!
– Даже так? – усмехнулся Архип Лукич, набирая номер на мобильнике. – Если хотите помочь Станиславу Трофимовичу, вы должны рассказать, как было дело на самом деле. Алло, Вадик? Присылай группу.
Стаса и Бубу задержали. Архип Лукич пристально следил за обоими, когда их уводили. Стас был потрясен и зол, Софрон Леонидович смотрел на всех с видом героя. В прокуратуре Щукин оформил опознание. Бацилла и Клюква подтвердили, что за рулем в тот день сидел Софрон Леонидович, причем Клюква был поражен:
– Тю! А я дував, фто ты баба! А ты вужик.
В Станиславе бомжи не признали Шляпу с пистолетом, но и не отрицали, что Шляпой был не он, короче, сомневались, а сомнение к делу не подошьешь. Вадик отозвал Щукина в сторону:
– Что с Бациллой и Клюквой делать? Начальник отдела сказал, чтоб мы не смели привозить их обратно, а если привезем, он нас замочит вместе с бомжами.
– Да пусть катятся, теперь в них нет особой нужды.
– Есть! – озарилось радостью лицо Вадика.
Стаса отправили на нары, а с Бубой пришлось повозиться. Архип Лукич считал себя немножко психологом, ведь без психологической обработки подозреваемого, бывает, просто невозможно обойтись, а случай с Софроном Леонидовичем – неординарный. Щукин надеялся, что Буба, подогреваемый желанием спасти Стаса, в первый момент взял всю вину на себя, а чуть позже, пройдя процедуру опознания и предвидя мрачные перспективы, он расколется. Ничуть не бывало! Дед оказался упрямым, как сто ослов, твердил одно: