— Вы в нее были влюблены? — спросила проницательная и бестактная Юля.
— В кого?
— Ну в девочку, с которой вы стояли за мороженым…
А Саня ответил:
— Много будете знать — скоро состаритесь.
— Вы ее тогда спасали?
— А как же! — хмыкнул Саня. — Я всех девочек, в которых влюблен, обязательно спасаю…
— Нет, правда…
— Она не из нашего класса была, — он вздохнул. — А я спасаю девочек исключительно из своего класса, Юля…
Саня не очень любил вспоминать этот случай… Глупый, нелепый случай, имевший место наутро после выпускного. Потом в газетной заметке Саня именовался не иначе как «герой», который, «рискуя жизнью, спас своих товарищей»…
Не любил же Саня об этом вспоминать по целому ряду причин. Во-первых, потому, что героическому Сане было сначала очень страшно, а потом — очень больно, вспоминать об этом не очень-то приятно. А во-вторых, потому, что если сказать кому, в чем заключался «героический поступок», так ведь это один смех… Даже в газете постарались обойтись возвышенной лексикой, конкретно ничего не называя. Потому что, ну, как тут сказать?.. «Бросился под велосипед»?.. Это же просто обхохочешься!..
Было так: бродили до рассвета, не хотели расходиться. Да признаться, и боязно было расходиться: вот мы еще вместе, мы еще класс, но это уже в последний раз… Сегодня утром они разойдутся навсегда. Где-то совсем рядом каждого караулит уже своя судьба, какая-то новая, неведомая жизнь… Школа кончилась. Долго они ждали этого, мечтая о свободе, но вот сбылось, и теперь каждому было не по себе: а что там, впереди?..
Хохотали, пели, что-то кричали весело, бродя по пустынным светлеющим улицам, а тревожно было, потому и цеплялись друг за друга, не хотели расходиться. И, когда Тюля сказал, что дома у родителей припрятана бутылка шампанского, все шумно обрадовались, появилась причина еще побыть вместе: как же можно разойтись, не выпив Тюлино шампанское?! И пошли, гомоня, по улицам.
Тюля жил в узком крутом переулке, в деревянном одноэтажном доме. Кто-то вошел во двор, кто-то остался у ворот, и, пока Тюля на цыпочках крался к холодильнику, бывшие одноклассники развлекались как могли. В частности, выкачен был со двора старенький Тюлин велик «Орленок» без цепи и без педалей. В младые лета Тюля ездил на нем в школу, а на переменах мальчишки лихо гоняли на нем по школьному двору… Теперь-то уж не погоняешь: коленки в руль упираются.
Ветерана приветствовали радостными криками. Костик Зубов посадил на раму Оленьку Клевако, сел сам и, неуклюже загребая длиннющими ногами, выкатил на дорогу. Велик облепили со всех сторон, и Костю с Оленькой покатили с жизнерадостными воплями по улочке вверх, а там развернули и толкнули под горку. Костя и Оленька хохоча летели вниз, за ними, тоже хохоча, бежало полкласса, еще полкласса с интересом наблюдало, стоя у Тюлиных ворот, а внизу, из переулка, выезжала поливальная машина… И все еще хохотали и кричали что-то, но произошло уже некое общее замирание, некое тягостное замедление, как во сне или в кино, когда бегущего героя сейчас убьют выстрелом в спину и режиссер дает зрителю возможность наглядеться и проститься… Замерли те, что бежали за велосипедом, замерли те, что стояли и наблюдали, замер в воротах своего дома Тюля с поднятой над головой бутылкой шампанского, и только медленно-медленно катили друг другу навстречу старенький велик без педалей и поливальная машина.
Саня видел все это очень отчетливо, ярко и, будто его толкнули, вдруг стал продираться сквозь пространство, ставшее плотным и тягучим. Он продирался не прямо к накатывающему велосипеду, а к некоей точке перед ним, потому что ясно осознавал, что он, Саня, слишком легок, не удержать ему разогнанный велосипед с двумя седоками и, значит, надо оказаться чуть впереди, чтобы столкнуться и так погасить скорость…
…Какой-то бес напал вдруг на Саню: дурачась, он описал Юле свое «попадание под велосипед», и можно было понять по его рассказу, что все это было очень смешно и занимательно…
— Ощущаете, Юля, трепет? — спрашивал. — Чувствуете, какой человек рядом с вами сидит? Всем героям герой!..
А Юля сидела у костра, молчала, не улыбалась и глядела так, будто знала, как все было на самом деле: как сгрудились над Саней испуганные одноклассники, как хлопали его по щекам, пытаясь привести в себя, как поливали Тюлиным шампанским, а потом тащили на руках в больницу, так и не поняв, живой он еще или уже нет…
— Очень больно было?.. — с жалостью спросила она. — Глупый, а если б насмерть?.. — и она, как маленького, погладила учителя географии по голове…
Во вторник утром пришла телеграмма:
«РОДИЛИ СЫНА ВАСЬКУ БУДЕМ ВТОРНИК ЖДЕМ КРЕСТИНЫ МИХО».
Солнечно, тихо было в квартире: Арсений Александрович уже ушел руководить вверенной ему школой, Елена Николаевна — учить мальчиков и девочек прекрасному и могучему русскому языку, а у Сани во вторник уроков не было, и он валялся в постели и пытался понять, отчего это проснулся он нынче такой счастливый? Сон, что ли, хороший был? И вдруг припомнилась зеленая далеко внизу земля, ветер, бьющий в лицо… Несмотря на свой солидный возраст, учитель географии все еще летал во сне…
Тут как раз принесли телеграмму, и жить стало совсем радостно, Саня сразу стал звонить (ведь был именно вторник) счастливому отцу, бывшему доблестному студиозу, а ныне учителю географии Мишке Морчиладзе (а вернее — Михаилу Нодаровичу).
— Санечка! — закричала Мишкина мама. — Они еще не приехали, Мишка только что звонил: у них учитель заболел, а Мишка заменяет… Послезавтра приедут…
Саня ясно представил себе друга Мишку — огромного, усатого, шалопаистого — и затосковал по былым, вольным и безвозвратно ушедшим, временам, по братьям-студентам…
— Васенька, говорят, вылитый Мишка! — сообщила с гордостью Мишкина мама. — Санечка, а ты-то как? Пропал совсем. Еще не женился?
— Нет еще.
— А собираешься?
— Собираюсь, — сказал Саня, а Мишкина мама отнеслась к этому его несерьезному заявлению очень даже серьезно и заинтересованно, поздравила Саню и сказала, чтоб он непременно приходил с невестой, а Сане как-то неловко было уточнить после всего этого, что невесты у него, собственно, пока нет…
— Санечка, ты обзвони тех, кто в городе, — на прощанье попросила мама, — скажи, что не сегодня, а в четверг, а то я-то сейчас на работу убегу…
Саня обзвонил, но никого не застал. Что ж, это было естественно: в разных точках большого города братья по курсу рассказывали своим ученикам о том, как тут все на земле устроено, — работали, преподавали географию…
И тогда, совершенно для себя неожиданно, Саня набрал еще один номер. Четыре года назад проклятый и якобы забытый.
— Лё? — знакомо спросили в трубке.
— Лё, — отозвался Саня. — Ты меня узнаешь?
— Ой! — сказали там и засмеялись. — Санечка… Как же можно тебя не узнать!.. А ты что, меня уже простил?..
…Ах, какой сумасшедший роман был у Сани когда-то. На первом курсе. Девочку звали Света. Саня ходил за ней по пятам и молчал. Целый год. Весной Света не выдержала и спросила:
— Ты чего за мной ходишь? Влюбился, что ли?
— Ну… — признался Саня. Вздохнул и добавил: — Выходи за меня замуж…
— Я подумаю, — кивнула Света и засмеялась.
— Долго? — спросил Саня, он был настроен решительно.
— Ну, Санечка, сейчас же сессия, некогда… А потом я в стройотряд еду. А ты?
Саня помотал головой.
— Ну вот видишь, — сказала Света и снова засмеялась. — Судьба против нашей любви…
— Значит, до осени? — упрямо спросил Саня. — Думай пока.
— Буду! — пообещала Света и убежала, а летом вышла замуж за студента-медика (стройотряд медицинского института работал в соседней деревне). Все последующие годы студенческой жизни Саня с ней не разговаривал и даже не глядел в ее сторону. Он думал: она еще раскается! Разве может кто-нибудь любить ее так, как он, Саня? И разве это справедливо?! Нет, конечно же, все еще станет на свои места, и она поймет… Она придет к нему, а он ни единым словом не напомнит, а просто скажет все то же: «Я люблю тебя и ждал…»
— Я думала, ты будешь дуться всю жизнь, — сказала Света. — Ты ведь такой дурак был…
— Спасибо тебе на добром слове, — засмеялся Саня. — Ты, без сомнения, права, но не забывай — ведь ты разбила мое глупое сердце!
И они снова захохотали. Было совершенно очевидно, что Света и не думает раскаиваться, а Саня и правда был «такой дурак»!.. Мальчик, выдумавший себе вечную любовь и обидевшийся на то, что глупую эту выдумку не поддержали…
— Санька, а ты изменился… — с интересом сообщила Света. — У тебя голос такой стал…
— Какой?
— Ну такой… Что вот говоришь с тобой по телефону и думаешь: и почему я уже замужем?.. Ты вырос, что ли?
— Никак нет! — доложил Саня. — Я все то же прелестное дитя…
— Точно — вырос! — одобрительно сказала Света. — Надо на тебя посмотреть!
— К Мишке пойдешь? — вспомнил Саня. — У него сын родился.
— Знаю, телеграмму прислал. Срочную. Ведь всю зарплату наверняка на телеграммы ухлопал, балбес!
— Сын все-таки! — солидно отозвался Саня. — Такое раз в жизни бывает.
— Почему это только раз? У меня уже два!
— Ну ты даешь… — И Сане, непонятно отчего, стало обидно: у всех, у всех уже были дети, даже у несерьезного Мишки!.. А у Сани не было…
— Следующего назови Александром, — вздохнул он. — В память обо мне, загубленном тобой во цвете юности.
— Своих пора иметь, — наставительно произнесла Света.
А обиженный Саня отозвался:
— Не волнуйся. Будут.
— Ага… — понятливо сказала Света. — Жениться собрался?
И тут давешний феномен повторился… То есть Саня, с детства твердо знавший, что врать — некрасиво, вдруг принялся врать… Он подтвердил, что — да, скоро женится, что невеста его юна и прекрасна…
— Умная? — спросила Света.
— И добрая!
— Так не бывает! — не поверила мудрая Света.
— Бывает!
— Так… — озаботилась она. — То, что ты влюблен дальше некуда, это ясно. Ну, а она-то тебя любит?