Сейчас Влада тоже чувствовала себя охотником. Только того давнего веселья не было. Наверное, потому, что Влада отчего-то считала, что Степа предан ей по-прежнему, а оказалось, что это не так. Сейчас он был ей нужен, а она ему совсем не нужна.
Глупо, но получить Степу ей казалось сейчас даже более важным, чем разобраться с наследством. Впрочем, наследство никуда от Влады не денется.
Она не ожидала, что Степа встретит ее с такой неприязнью. Глупо, но она почему-то была твердо уверена, что он ей обрадуется. Он очень любил ее когда-то, не могло же такое сильное чувство исчезнуть совсем бесследно?
Она ошиблась, но ошибки Влада всегда старалась исправлять.
Снег за окном летел почти горизонтально, даже смотреть на это из теплой квартиры было тошно. Она закончит все дела и обязательно поедет куда-нибудь отдохнуть. Безумно хотелось в теплые волны.
Влада наполнила ванну, бросила туда морскую соль, включила музыку и, погружаясь в приятную воду, постаралась отключиться от всех неприятных мыслей. Она умела это делать. Она давно научилась быть сильной.
Кардиограмма у Инны Ильиничны оказалась неплохой, но Таня тем не менее опять сочла необходимым ее навестить.
Женщина работала за компьютером, Таня сразу заметила светящийся экран. Накануне, из разговора Инны со Степаном, Таня поняла, что соседка изучает архив своего брата. Это было хорошо, поскольку отвлекало женщину от ее горя. Таня даже не стала советовать не утомляться.
— Давайте давление померяем, — сразу предложила Таня.
— Не надо, Танюша, все в порядке, — отказалась Инна Ильинична. Она рассеянно смотрела на Таню, погруженная в свои мысли. — Не беспокойся, со мной все нормально. — Соседка помолчала и вздохнула. — В понедельник похороны…
— Инна Ильинична, убийцу обязательно найдут, — посочувствовала Таня.
— Вот он, убийца, — кивнула на экран женщина и объяснила: — У нас на всех подъездах камеры видеонаблюдения. Мне старшая по дому принесла записи. Я попросила, и она принесла. Внук ее мне сильно помог, вырезал изображение, как убийца бежит мимо дома.
Таня склонилась над экраном, несколько раз просмотрела фрагменты записей с камер. На экране были только ноги бегущего человека. Джинсы и светлые кроссовки.
— Инна Ильинична, — осторожно спросила Таня. Ей почему-то очень захотелось рассмотреть бегущего человека. — А полные записи у вас есть?
— Есть, — кивнула соседка. — Ты думаешь, я не догадалась их посмотреть? Это он, Таня, он. Сначала бежит к машине Егора, потом назад.
— Инна Ильинична, дайте мне эти записи, — неожиданно для себя попросила Таня.
Женщина с легкой усмешкой на нее посмотрела и встала со стула, уступая место за компьютером.
Таня сбегала за флешкой, переписала на нее файлы, как вчера Степан. Измерила Инне Ильиничне давление и напоследок спросила, не нужно ли что-нибудь купить.
— Только хлеб, Танечка, — попросила соседка. — И то необязательно, у меня немного есть, на сегодня хватит. Если пойдешь себе покупать, и мне захвати, а специально для меня не ходи, не надо. Сегодня еще посижу дома, а завтра сама в магазин схожу. Слава богу, пока не инвалидка.
Вернувшись домой, Таня включила компьютер и прилипла к нему, непонятно для какой цели вновь и вновь просматривая и склейку, которую сделал внук старшей по дому, и исходные записи непосредственно с камер.
Инна Ильинична была права, по всему получалось, что стрелять в ее племянника мог только бегущий. Машина Егора заехала слева, ее хорошо видно на одной из камер. На следующей камере ее уже не видно, Егор не доехал до следующего подъезда. Зато хорошо видно, как человек бежит в сторону машины, а через несколько секунд назад. Больше рядом с машиной просто никого не было, а стреляли в упор, это Таня слышала, когда во дворе работала полиция.
Таня потерла глаза и подошла к окну, осматривая двор. Человек должен был где-то ждать, когда машина Егора появится. Тогда получалось, что человек знал, что Егор должен сюда приехать.
Правда, могло быть и по-другому. Человек мог следить за Егором, понять, куда тот направляется, и перехватить его, заехав с другого конца дома.
Ее опять потянуло к компьютеру, но Таня себя пересилила. Включила стиральную машину, оделась и вышла на лестничную площадку, шаря в сумке в поисках ключей.
Сосед Степан появился в ту же секунду. Только он не искал ключи, а вертел их на пальце.
— Вы куда? — не здороваясь, буркнул он.
Таня слегка растерялась от такого странного вопроса, наверное, поэтому и не сказала, что это вообще-то не его дело, а только посмотрела с удивлением.
— Если Инне нужно что-то купить, — он тоже понял, что вопрос был странный, — я схожу.
— Ей нужен только хлеб, а хлеб я могу донести сама, спасибо. — Таня заперла дверь, вызвала лифт.
Степан молча стоял за ее спиной.
Подошел лифт, Таня шагнула в него первой. Он встал в углу, пристально глядя на закрывшиеся двери.
— Вы кому-нибудь говорили, что Егор должен был сюда приехать? — Они оба отличались сегодня в плане странных вопросов.
— Нет. — Он бросил на нее быстрый взгляд и вновь уставился на закрытые двери лифта.
— А… кто-нибудь мог слышать, как вы разговаривали с Егором?
— Мог, — усмехнулся он. — Могли слышать мои коллеги, но они понятия не имеют, кто такой Егор. И не знают, где я живу, потому что я никого из них домой не приглашал.
Кажется, сосед над ней насмехался. Ну и черт с ним.
Выйдя из подъезда, Таня повернула не налево, к супермаркету, а направо, к детской площадке, только там мог прятаться убийца, ожидая, когда подъедет черный джип. Летом детская площадка окружена зеленью, сквозь которую, наверное, дорогу вдоль подъездов не разглядишь. Но сейчас панорама просматривалась отлично. Таня примерилась, села на одну из лавочек, покрутила головой. Степан молча наблюдал за ней, стоя у подъезда.
Она бы на месте преступника не стала ждать на лавочке, подкарауливая свою жертву, решила Таня. Лавочку слишком хорошо видно из окон и от ближайших подъездов. Скорее она спряталась бы за стоявшую в углу двора трансформаторную будку. Будка была изрисована чахлыми березками и от этого выглядела еще непригляднее.
Ветер дул прямо в лицо, Таня передернула плечами, поднялась, пошла к будке. Пожалуй, она стояла бы именно здесь, прячась за углом.
Степан продолжал стоять на том же месте и, когда она подошла, спросил:
— Восстанавливаете картину происшествия?
— Да, — кивнула Таня.
— И как? Успешно?
— Не знаю, — честно ответила она. — Но я стараюсь.
Кажется, он хотел еще что-то сказать, но не успел. Из ниоткуда появилась красавица Влада, взяла его под руку, заглянула в глаза.
— Привет, Сте-опа, — грустно улыбнулась ему красавица и повернулась к Тане. — Здравствуйте, милая.
— Здравствуйте, — кивнула Таня и, не оглядываясь, зашагала к супермаркету.
— Ты куда-то собрался? — виновато спросила Влада.
— Нет, — неохотно сказал Дробышев.
Нужно было ответить, что да, собрался, у него срочная, неотложная, жизненно важная встреча, но он вовремя не сориентировался.
— Степ, ты не думай, — проговорила Влада. — Я не буду к тебе приставать. Если не хочешь со мной разговаривать, так и скажи.
Она отвернулась, но он заметил, что глаза у нее повлажнели.
Сегодня Влада казалась другой. То ли оттого, что у нее не были накрашены губы, то ли еще почему, но она напомнила ему прежнюю Владу. Владу, без которой он не мог жить.
— Почему я должен не хотеть с тобой разговаривать? — пожал он плечами. — Я нормально с тобой разговариваю.
Он осторожно освободил локоть, за который она продолжала держаться, и снова подошел к двери подъезда.
— Ты ведь куда-то собирался? — тихо спросила Влада за его спиной.
— Собирался, — признался Дробышев. — В магазин. Это не срочно.
— Хочешь, вместе сходим?
— Не хочу.
В лифте она на него не смотрела, косила глазами куда-то в угол.
— Ты к Инне Ильиничне? — с надеждой спросил он, когда лифт выпустил их на нужном этаже.
Влада не ответила, она смотрела на него робко и жалобно, как собака, которая надеется, что ее сейчас пустят в дом.
Дробышев отвернулся, открыл дверь квартиры, вошел в прихожую, Влада вошла за ним следом.
Не может же он оставить бездомную собаку на улице.
— Степа, — не дав ему снять куртку, тронула она его за рукав. — Степочка!
Она зарылась лицом ему в плечо и обняла крепко, как умела обнимать только она одна. Он легко погладил ее по волосам, попытался отодвинуть, но она не дала.
— Ничего не говори, — тихо попросила Влада.
Он все-таки высвободился, повесил куртку на вешалку. Она мгновенно сбросила свою и снова его обняла.
От нее слабо пахло чем-то горьким, приятным. Она всегда любила дорогие духи. Очень дорогие.
Он с третьего курса работал на полставки в Роскосмосе. Работал хорошо, начальство старалось ему по возможности приплачивать. Зарплата, которую он тогда получал, казалась вполне приличной. Однажды он отдал ровно половину зарплаты за духи для Влады. Она ахнула от радости, вдыхала исходящий от флакона запах и обнимала его так же крепко, как сейчас.
— Не говори ничего…
Губы ее оказались совсем рядом, он уже забыл, что ни у кого больше не может быть таких упругих и мягких губ. И заплаканные глаза были рядом, и это были глаза прежней Влады.
Мысль, что он делает что-то отвратительное, билась в голове, но его собственные губы уже делались неподвластными мыслям…
— Степа… — лежа на его плече, потом тихо сказала Влада. — Я совершила страшную ошибку, но ведь ее можно исправить, правда?
Исправить было нельзя, но отвечать ему было лень.
Больше она ничего не говорила, она знала, когда нужно помолчать.
— Ты не знаешь, кому Егор говорил, что сюда поедет? — неожиданно спросил Дробышев.
Сказать, что ему хотелось найти убийцу Егора, было бы большой неправдой. Ему, в общем-то, было на это наплевать. Просто глаза у соседки Татьяны горели, когда она болталась по двору, и это было очень забавно.