Хозяйка смотрела на Владу с жадным любопытством. То есть любопытство она пыталась скрыть, но получалось плохо. Владе было наплевать, пусть смотрит.
Хозяйка выглядела типичной пенсионеркой, одетой вроде бы и не совсем бедно, но вместе с тем как будто попала сюда из кино про социалистическую действительность.
— Знаете что, — решила Влада, когда хозяйка отперла дверь. — Я заплачу вам за апрель.
Не глядя на пенсионерку, полезла в сумку, достала из кошелька пятитысячные купюры. Хорошо, что догадалась по дороге снять наличные.
Сунула деньги тетке в руки и захлопнула дверь перед ее носом.
В тесной прихожей было темно. Влада постояла, отчего-то не решаясь пройти дальше, глубоко вдохнула, словно собиралась нырять в холодную воду. Нашарила выключатель, зажгла свет.
Квартирка оказалось убогой, однокомнатной, крохотной. Не так уж сильно Егор любил свою пассию, мог бы что-нибудь получше снять.
Впрочем, в комнатах было чисто, и ремонт делали совсем недавно.
Стало жарко. Влада сняла пальто, бросила на спинку стула.
Постояла посередине комнаты и методично начала обыскивать квартиру, жалея, что не догадалась захватить резиновые перчатки.
Мужских вещей в квартире не нашлось совсем. Если не считать бритвы в ванной.
Женских вещей тоже было немного. Наверняка кое-что раньше у нее здесь было, не привозила же она с собой запасные колготки?
Влада брезгливо присела на краешек дивана, взяла в руки лежавший рядом планшет.
Странно, что девка не увезла планшет. Планшет был из дорогих.
Через несколько минут Влада поняла, почему планшет остался лежать на диване в съемной квартире. Теперь у Влады в руках было мощное оружие.
От волнения Влада встала, походила по комнате. Была у нее такая глупая привычка — ходить, когда волнуется.
Опять села на диван и опять взялась за планшет. Смотреть на голую девку было противно, но Влада смотрела.
Теперь понятно, почему любовница Егора не забрала планшет. И фоток жалко, и никому показать нельзя. Не дай бог, жених увидит.
Влада отложила гаджет и задумалась. По дороге сюда она мечтала, чтобы Неля застала ее здесь. А Влада просто выгнала бы ее из квартиры. Ну и кое-что при этом сказала бы.
Хорошо, что этого не случилась. Сцена вышла бы избитая и пошлая. Она поступит по-другому.
Влада надела пальто, заперла квартиру, спустилась к машине. Действовать хотелось немедленно, но она себя сдержала. Впопыхах можно допустить ошибку.
Посидела, положив руки на руль, подумала, переключилась на другое, постаралась представить себя на месте Степы. То, что Людка пыталась найти расписку Ильи, вполне правдоподобно. Непонятно только, зачем ей красть бутылку коньяка из квартиры Инны. Странно, что Степа не обратил внимания на такую нелогичность.
Общих знакомых у Влады и Людки было много. Егор по-своему людьми дорожил, с днями рождения и Новым годом поздравлял, понимал, что каждый человек когда-нибудь может пригодиться. В этом он походил на отца, как и во многом другом.
Влада поразмышляла и позвонила Наташе, жене именинника Стаса, с дня рождения которого началась вдовья жизнь Влады.
— Я как раз хотела тебе позвонить… — начала Наташка.
Как же, хотела! Хотела, так позвонила бы! Чужое горе всех отпугивает. Влада это понимает и прощает.
— Ты как?
— Ничего, — мужественно сказала Влада.
— Приходи к нам, — предложила Наташка. — Приходи, старайся не быть одна.
— Не стоит, — ответила Влада. — Я сейчас всем только настроение порчу.
— Глупости! — горячо возразила трубка. — Приезжай прямо сейчас. А хочешь, где-нибудь встретимся? И не беспокойся за мое настроение. Главное, чтобы тебе стало легче.
— Ну… — Влада задумалась, вспомнила неплохое тихое кафе в центре.
Наташка сразу согласилась. Теперь будет гордиться своим человеколюбием, помогла несчастной вдове.
К кафе Влада подъехала первой. Выбрала столик в углу, приятно расположилась на мягком диванчике, заказала стакан сока, медленно выпила.
Приятельница появилась минут через пятнадцать. На Владу посматривала с некоторым испугом, не иначе как боялась заразиться горем.
— Я стараюсь себя занять, — рассказывала Влада. — В фирму езжу. Правда, я мало что в этих делах понимаю…
Наташка с сочувствием кивала и про Илью заговорила первая:
— Поговори с Мансуровым. У него схожий бизнес.
— Говорила уже, — усмехнулась Влада. — Чуть по морде не получила.
— Ну… — Наташа замялась.
— Да знаю я, — устало кивнула Влада. — Егор отнял у него бизнес. Егор не всегда бывал добрым.
— Илюшу можно понять. — Наташка поерзала, наклонилась к Владе через столик. — Но он парень добрый, он тебе поможет.
— Сомневаюсь, — покачала головой Влада. Отпила кофе, который заказали вместе с Наташей, кофе оказался хорошим.
— Поможет! — не согласилась подруга. — Вот увидишь!
— Не думаю. Если только Люда его уговорит…
— Знаешь, — Наташа откинулась на стуле, помолчала. — Им столько пришлось пережить!
— Представляю.
— Думаю, что не представляешь!
— Представляю! Людка тогда ребенка ждала…
— Ну да! Двое детей, третий на подходе, и жить негде! Они тогда в ипотеку влезли. Думали, на улице останутся.
— Я Егора не оправдываю. И тогда не оправдывала.
— Илья тогда чуть с катушек не съехал. Лежал целыми днями на диване, лицом к стене. Представляешь! Это Люда все на себе вытянула. Заставила его начать все сначала.
— Надо же! — удивилась Влада. — Илья не похож на неврастеника.
— Чтобы в такой ситуации с катушек съехать, не надо быть неврастеником, — хмыкнула Наташа. — Но сейчас у них все хорошо.
— Слушай, — вспомнила Влада. — А почему их у Стаса на дне рождения не было? Или я просто не заметила?
— Не было, — подтвердила Наташа. — У Людки тогда мать болела. Она с матерью сидела, а Илюшка с детьми. Я потом им сиделку нашла. У меня тетка болела, кто-то ей сиделку посоветовал, тетка очень ее хвалила. И Люда довольна.
— А сейчас сиделка тоже с Людкиной матерью? — заинтересовалась Влада.
— Не знаю. А зачем тебе?
— Да у меня свекровь… Сама понимаешь.
— Бедная женщина! — Наташа покачала головой и быстро перекрестилась. — Не дай бог никому! Если хочешь, я могу ей позвонить, сиделке.
— Позвони, — попросила Влада.
— А твоя свекровь не откажется? Может, сначала с ней поговорить? Все-таки деньги не маленькие.
— Не откажется.
Наташа достала телефон, и через несколько минут Влада договорилась встретиться с девушкой Галей сегодня же вечером.
Телефон остался в кармане куртки, и Дробышев услышал его случайно, когда в очередной раз метался от установки к установке. Инна Ильинична не могла звонить ему просто так, Дробышеву стало тревожно.
— Ты извини, Степа, — сразу покаялась соседка.
— Ничего, — успокоил Дробышев. — Я не занят.
— Сейчас позвонил Георгий Вениаминович, он нашел журналиста, который занимался делом мэра. — Перейти мыслями от установок к подмосковному ворюге-мэру Дробышеву удалось не сразу. — Я договорилась встретиться с ним сегодня вечером. Он подъедет ко мне к шести часам. Степа, мне будет спокойнее, если ты тоже придешь. Я понимаю, втягиваю тебя в свои дела… Но я волнуюсь, боюсь, не смогу правильно повести разговор…
— Я приду, — перебил Дробышев. — Обязательно приду.
— Думаю, что журналист решил со мной связаться только потому, что Максим мой брат.
— Не исключено, — подтвердил Дробышев. — Максим Ильич много чего знал, и вы для журналиста тоже возможный источник информации. Это у них профессиональное.
С установками творилось непонятно что, но Дробышеву снова на них переключиться не удалось.
— Мне надо срочно уехать, — недовольно объяснил он инженерам, возившимся с проводами. — Давайте без меня.
Ребята согласно покивали. Дробышев надел куртку, сбежал вниз по лестнице.
Пробка у бутылочного горла перед поворотом к дому только начинала собираться, и доехал он относительно быстро.
Перед тем как позвонить к Инне Ильиничне, позвонил в дверь Тане. Она не открыла, конечно. Он знал, что Таня еще в больнице, но все равно тяжело вздохнул.
Он сегодня весь день тяжело вздыхал, потому что не видеть Таню было ужасно.
Хорошо бы взять отпуск и уехать куда-нибудь, где, кроме них двоих, никого не будет. Или просто просидеть весь отпуск дома, выходя только погулять или в магазин.
В подъезде раньше жила пара — муж и жена. Они оба не работали, где-то сдавали квартиру, на это жили и всегда были вместе, много гуляли. Маму очень возмущало, что не старые еще люди сидят дома, без дела. Сейчас Дробышев тоже хотел не работать и совсем не расставаться с Таней.
Тебе это быстро надоест, наверняка сказала бы она. Мне никогда не надоест, возразил бы он.
Ему не надоест. Рядом с Таней ему уютно и спокойно, как было только когда-то в детстве рядом с бабушкой.
Он слишком долго жил без любви и не понимал, что это была и не жизнь вовсе. Жить он начал только сейчас.
Дробышев опять вздохнул и позвонил в дверь к Инне Ильиничне.
До прихода журналиста время еще оставалось. Дробышев удобно расположился в кресле, хозяйка напротив.
В каком-то детективе Дробышев читал, что нужно обязательно составить план допроса, чтобы ничего не упустить. Никакой план у него в голове не складывался, у Инны, как выяснилось, тоже, и до прихода журналиста они просто проговорили ни о чем.
Журналист оказался мужчиной чуть за сорок, худощавым, веселым и удивительно молодо выглядевшим. Дробышев сначала решил, что перед ним недавний выпускник вуза, только потом заметил седину в светлых волосах и морщины вокруг глаз.
— Александр, — представился он, с любопытством глядя на Дробышева.
Как выяснилось, Александр Журавлев Егора знал. Пересекались, объяснил он, переводя взгляд с Инны на Дробышева. Однако категорически отрицал, что Егор передавал ему какие-либо материалы. Егор о них даже не заикался, и вообще виделись они в последний раз почти год назад.