На встречу они едва не опоздали. Опаздывать Дробышев не любил и злился на себя за то, что плохо рассчитал время.
— Извините, — пробормотал он, подходя к столику, за которым Влада и высокий худощавый парень перебрасывались словами.
— Ничего, — улыбнулась Влада. — Мы сами только что пришли.
Художник тоже улыбнулся и сразу посерьезнел, в упор разглядывая Таню. Разглядывал пристально и долго, а потом кивнул — фейсконтроль Таня прошла успешно.
Дробышев облегченно выдохнул, что было странно, поскольку желание иметь Танин портрет все-таки не было для него жизненно важным.
Ниоткуда появившийся официант подал меню, все дружно заказали себе мясо.
Теперь художник поглядывал на Таню весело и с интересом, а на Дробышева просто весело, без интереса, и время от времени от всей души зевал.
— Не выспался? — спросила Влада.
— У меня сын маленький, — объяснил Вадим. — Второй месяц пошел.
— Поздравляю.
— Спасибо. Я забыл, когда спал.
— Ничего, это временно, — успокоила Влада.
— Приезжайте завтра в студию. — Вадим полез в карман, протянул Тане визитку с адресом и предупредил: — Одна приезжайте.
— Я работаю завтра, — огорчилась Таня. — Я всегда работаю в будни.
— Ничего, приезжайте вечером, — улыбнулся Вадим. — Я тоже работаю в будни. А еще в выходные работаю. До поздней ночи.
Художник доел мясо, подозвал официанта, попрощался.
— Он хороший парень, — сказала Влада.
— Да, — подтвердила Таня.
— А ты-то откуда знаешь? — ревниво спросил Дробышев. — Ты его сейчас впервые увидела.
— Так увидела же, — улыбнулась она.
Влада тоже поднялась, попрощалась.
За окном потемнело, от вчерашнего бьющего в глаза солнца осталось только воспоминание. Серые облака опустились до самой земли, прохожие старались загородиться от ветра.
Выходить на улицу не хотелось.
— Хочешь мороженого? — предложил Дробышев.
— Нет. — Таня поежилась. — Давай чаю. И пирожных каких-нибудь.
Ей тоже не хотелось отсюда уходить.
Дробышев подозвал пробегающего официанта, сделал заказ.
— Как тебе художник? — Таня посмотрела в окно, отвернулась.
Дробышев пожал плечами — мне до него дела нет.
— А мне он понравился. У Влады интересные знакомства.
— Это знакомства Егора. — Официант принес чай, Дробышев поблагодарил. — Вернее, его отца. Знаешь, раньше у Инны собирались забавные компании. Когда был жив Максим Ильич. Я, когда маленький был, любил эти посиделки. Инна моих родителей всегда приглашала, а я садился где-нибудь в уголочке и слушал.
— А где сейчас твои родители? — Таня попробовала пирожное — вкусно.
— В Италии. Папу пригласили лекции читать на три месяца. Мама очень переживает, что ее нет рядом с Инной. Дебаты у Инны велись интересные, о судьбе России. У нас на работе никому в голову не придет об этом говорить. У нас и телевизор-то никто не смотрит.
— У нас тоже, — согласилась Таня и всерьез заинтересовалась: — А что можно говорить о судьбе России?
— Ну… — она доела пирожное, Дробышев подвинул ей остатки своего. — Например, о том, как хорошо было при Николае и как плохо, что пришли кровавые большевики.
— Ты тоже так считаешь?
— Я считаю, что самый объективный и справедливый судья — история. В благополучной процветающей стране никакие уголовники никогда власть не захватят.
Дробышеву было хорошо разговаривать с ней ни о чем. Ему никогда не приходило в голову рассказывать о вечерах у соседки никому из своих знакомых дам.
— Егор тоже приходил слушать взрослых?
— Редко. Ему это было скучно.
— Он тебе нравился?
— Послушай, — Дробышев откинулся на стуле, хмуро на нее посмотрел. — Егор увел у меня невесту. Я не могу быть объективным.
Он не заметил, как Таня напряглась. Ему в голову не могло прийти, что он сказал сейчас что-то такое, чего не стоило говорить.
Егор действительно увел у него невесту. Другое дело, что сейчас до этой невесты ему дела нет. Но этого Дробышев не сказал, и так ясно.
— Я, когда маленькая была, очень хотела стать историком. — Таня постаралась погасить обиду. Собственно, никакой обиды и не должно быть, она же знала, что Степан когда-то любил Владу.
— А почему не стала? Потому что папа умер, и ты решила быть врачом? — догадался Дробышев.
— Нет. — Она покачала головой. — Мама считала, что профессия должна позволять себя содержать.
— Правильно считала, — одобрил он.
— Ну вот. С историческим образованием куда можно устроиться? Только в школу, если знакомств нет. А у нас нужных знакомств не было…
Пошел дождь, на улице прохожие доставали зонты.
Он мог не понять, как сильно Таня ему нужна, в который раз с тоской подумал Дробышев.
— Пойдем, — предложила она, посмотрев в окно. — Не сидеть же здесь до вечера.
Дождь разошелся, и до машины они бежали.
4 апреля, понедельник
Делать в фирме было нечего, но Влада поехала, дома-то тем более делать нечего.
В секретарской опять сидела одна Милада. Влада кивнула, вежливо улыбнулась, отперла кабинет.
Секретарша вошла следом, как к себе. Владе это не понравилось.
— Неля карточку просила передать.
Слава богу, сесть Милада не посмела, остановилась в дверях.
— Давай, — кивнула Влада, но руки не протянула, секретарша положила карточку на стол.
— Неля психует сильно, — не сразу заговорила Милада. — Она не говорит, но я вижу. И про вас все время расспрашивает…
— Послушай, — перебила Влада и поморщилась. — Какое мне дело до твоей сестры?
— Извините. — Девушка растерялась, замерла. Влада со скукой посмотрела в сторону.
По-хорошему, Миладу надо было уволить, она больше не нужна, но с этим Влада решила повременить. Обязательно нужен кто-то, кто станет рассказывать обо всем, что делается и говорится в фирме, а другой кандидатуры Влада на эту роль не видела. Если хочешь руководить коллективом, нужно знать все и обо всех, а коллективом Влада всерьез собиралась руководить. Не в плане собственно работы, конечно, с этим она не справится. А в плане простых человеческих отношений.
Пару лет назад они с Егором заехали к Инне, Влада уже не помнила, зачем. У тетки, как обычно, были гости, правда, немного, человек пять. Делать тетке нечего, вот и собирает людей вокруг себя. Ну и ладно, хочется ей посуду мыть, пусть моет.
Егору тетка, как обычно, обрадовалась, усадила за стол. Племяннику налила чаю, он был за рулем, а Владе вина.
Теткину подругу, как поняла Влада, уволили с работы. Подруга всхлипывала, жаловалась, что работа была для нее вторым домом.
— У нас такой хороший коллектив был, — говорила подруга, — мы были как одна семья.
Тогда один из гостей произнес фразу, которая заставила Владу задуматься.
— Нет института более несправедливого, чем семья, — заметил гость.
Все с ним заспорили, а Влада согласилась. Странно, что она сама не додумалась до такой простой и справедливой мысли. В любой семье есть любимчики. В любой семье кто-то пашет, а кто-то этим пользуется. Кто-то жертвует, а кто-то принимает жертвы.
Такова жизнь.
Влада вздохнула, протянула руку, взяла оставленную Миладой банковскую карту, повертела. Пин-код, вопреки дружным инструкциям банков, был написан прямо на карте. Банк был малоизвестный, Влада о таком даже не слышала.
Она быстро включила компьютер, нашла сайт банка, посмотрела, где установлены банкоматы. Один находился совсем недалеко от офиса.
Вероятность, что карта не заблокирована, была небольшой, но Влада решила проверить.
— Я еще вернусь, — сообщила она Миладе, запирая кабинет.
Когда-то, совсем давно, мама ругалась на своего начальника, что он, уходя, говорит, что не вернется, а потом появляется, когда женщины, естественно, разбредались по своим делам.
Влада никогда не станет так делать, она хочет репутацию справедливого руководителя.
Вчерашняя непогода рассеялась, сквозь небольшие облака пробивалось солнце. Влада медленно пошла по улице.
Две идущие навстречу молоденькие девчонки с завистью оглядели ее с ног до головы. Владе это понравилось, даже настроение улучшилось.
Банкомат стоял внутри торгового центра. Она прошла сквозь вертящиеся стеклянные двери, огляделась, не сразу заметила нужный железный ящик.
К ее удивлению, карточка оказалась не заблокированной. Влада проверила остаток счета, доступно было триста тысяч. Подумала и запросила мини-выписку.
Подошел какой-то дядька, задышал в спину, ожидая, когда она закончит. Влада с бумажной лентой в руках отошла в сторону, внимательно вгляделась в цифры.
Неля сняла двести тысяч за десять дней до смерти Егора. Через день после того, как Егора убили, сняла еще сто. А позавчера сто добавила на карточку. Побоялась, что Влада потребует свои деньги назад или, по крайней мере, попытается выяснить, кто распоряжается ее деньгами. Выяснить-то нетрудно, над всеми банкоматами висят видеокамеры, это даже дети знают.
Странно, но ненависть к любовнице Егора ослабла, почти исчезла. Владе стало противно и скучно даже думать об этой мерзавке.
Какая-то тетка с тележкой тащилась мимо, отходя от касс продуктового супермаркета, Влада посторонилась, брезгливо поморщилась.
На обратном пути солнце светило в глаза. Влада достала из сумки темные очки. Очки она купила в прошлом году в Испании, они с Егором провели там десять дней. Поездка Владе не понравилась. То есть не понравилась она Егору, смотреть достопримечательности и валяться на пляже мужу было скучно, никого из знакомых они не встретили, и Влада, как могла, все десять дней его развлекала. Ужас был, а не отдых.
Мимо с гулом ехали машины, звонок сотового Влада еле расслышала. Звонила давняя школьная подруга, Влада не разговаривала с ней около года.
— Егора убили, — остановившись около офисного шлагбаума, устало сказала Влада радостной подруге.
Подруга заахала, конечно, начала переживать, что Влада ей не позвонила. Потом начала предлагать помощь, как будто Владе кто-то мог помочь.