— Даночка, я хочу поговорить с твоей тетей, — попросила Влада.
Из трубки слышался женский голос. Дана частила, не давая Владе вставить слово. Дробышев пожалел бедную девушку.
Тетя совсем плоха после смерти мужа. Да она и не знает ничего. Зато Дане удалось узнать телефон свидетеля ДТП. Этот свидетель, кстати, и гаишников вызывал. Очень хороший парень, очень хороший. Тете помогал, когда та на место аварии приехала. Городок у них небольшой, авария произошла совсем рядом с тетиным домом.
Свидетелю Дробышев позвонил сам. Парень встретиться согласился, объяснил, где по утрам гуляет с собакой.
Ехать с Владой Дробышеву не хотелось, но она настояла. Имеет право, ее это все напрямую касается.
Она выглядела измотанной и несчастной, Дробышеву даже показалось, что она пытается сдержать слезы. Владе нелегко приходится, и держится она отлично. Просто когда-то она очень его обидела, и он относится к ней предвзято. Надев куртку, Дробышев ободряюще ее обнял и поцеловал в щеку. Как сестру, которой у него никогда не было.
Припарковаться ему удалось только у соседнего дома, и по дороге к собственному подъезду он впервые в этом году заметил пробивающуюся траву. Траву в свете уличного фонаря видно было плохо, но от блестевших тонких стебельков повеяло спокойной радостью. Дробышеву даже захотелось наклониться и потрогать крохотные листочки. Он этого не сделал, конечно.
Света в Таниных окнах не было. Он отпер ее квартиру своими ключами, включил свет в прихожей, тихо прошел в спальню.
Таня спала, из-под одеяла виднелись только волосы.
— Тань, — негромко позвал он, стоя в дверях. — Таня!
Она пошевелилась, села в кровати. Свет из прихожей сюда почти не доходил, и ему было плохо ее видно.
— Степа, — натягивая одеяло на грудь, спокойно сказала Таня. — Ты прости, я не готова к серьезным отношениям. И к несерьезным тоже не готова.
— Что? — не понял он. Действительно не понял. Он слишком по ней соскучился и слишком хотел ее видеть, и просто не мог поверить в то, что слышит.
— Оставь ключи на тумбочке.
— Тань, — на всякий случай спросил он. — Ты с ума сошла?
— Степа, я хочу спать. Мне завтра рано вставать и целый день работать.
— Тань, что случилось? — Он все еще не верил в то, что слышит. — Какая муха тебя укусила?
— Степа, я хочу спать!
Он разозлился сразу и очень сильно. Он считал, что Таня часть его самого, и верил ей, и даже мысли не допускал, что она может поступить с ним, как когда-то поступила Влада. Он думал, она единственная на свете, кто не может поступить, как Влада. Ему стало тяжело дышать и тяжело говорить. Дробышев молча повернулся, бросил ключи от ее квартиры на тумбочку и захлопнул дверь.
Он отпирал собственную дверь, когда в соседской негромко повернулся замок. Соседка Таня заперлась изнутри и теперь будет спать спокойно.
Раздевшись, он достал бутылку виски, повертел в руках и поставил обратно — завтра рано утром ему предстояло сесть за руль.
7 апреля, четверг
О новом убийстве еще никто, кроме самого убийцы, не знал.
Новое убийство далось ему легко, как и в первый раз. И снова, как и в первый раз, убийце казалось, что он не сделал ошибок. Только теперь он знал, что ошибка может всплыть не сразу, и боялся поверить в свою удачу.
От легкости второго убийства преследовавший его в последние дни кошмар закончился, ему больше не хотелось прятаться, и надоело одиночество. Он понимал, что это просто реакция сознания на затянувшийся стресс, и по-прежнему старался по возможности избегать людей, но делать этого ему уже не хотелось.
Ему хотелось начать новую жизнь.
Он ее заслужил.
Проснувшись утром, Дробышев не сразу вспомнил, что такое ужасное вчера произошло, отчего ему не хочется ни вставать, ни работать, ни жить. Все последнее время он постоянно думал о Тане, даже когда работал и полностью сосредотачивался на своей работе. Теперь ему не хотелось ни о чем думать.
Он считал, что и она о нем думает и что они все время вместе, даже когда их разделяет пространство. Оказалось, что это не так. Она все взвесила и решила, что он неподходящий вариант.
Дробышев заставил себя встать, поплелся в ванную, потом сварил кофе.
Даже Влада когда-то не нанесла ему такого сильного удара, как вчера Таня. Тогда ему было очень больно, но он был совсем молодым, и у него имелись силы боль пережить. Сейчас сил у Дробышева не осталось, как у древнего старика.
Наверное, что-то в его лице отсутствие сил выдавало, потому что Влада, когда он за ней заехал, с тревогой спросила:
— Степа, все в порядке? Ты не заболел?
— Не заболел, — буркнул Дробышев и велел: — Пристегнись.
Влада защелкнула ремень, он пропустил торопящуюся куда-то «Ауди», медленно поехал следом.
Много лет назад Влада была другой. Она бы обязательно его растормошила, заставила бы все рассказать, и его проблемы показались бы полной ерундой. Его теперешние проблемы точно были полной ерундой, на свете миллионы женщин, на Татьяне свет клином не сошелся.
— Степ, — покосилась на него Влада. — Правда ничего не случилось?
— Правда, — недовольно поморщился он.
Она отстала, принялась смотреть на дорогу. Трасса в направлении от Москвы была полупустой, навстречу шел плотный поток. Раньше Дробышев пожалел бы несчастных автомобилистов, вынужденных стоять в пробках даже по утрам, сейчас ему было жалко только одного автомобилиста — себя.
Под деревьями лесополосы продолжал лежать снег, а вдоль обочины уже зеленело. Уехать бы куда-нибудь подальше отсюда, в новую жизнь. В прошлом году ему предлагали длительную командировку в Австралию, а он отказался. Дурак.
Свидетель ДТП дорогу объяснил хорошо, и парня с собакой Дробышев вычислил сразу. Не заметить собаку было сложно, огромная овчарка носилась по большому пустырю, весело помахивая хвостом.
— Я боюсь, — вылезая из машины, поежилась Влада, посмотрев на собаку.
— Посиди в машине, — предложил он.
Парень их заметил, что-то сказал собаке, овчарка послушно уселась, приоткрыв пасть.
— Антон? — спросил Дробышев, приближаясь.
Свидетелю Антону было лет тридцать, он с любопытством оглядел Дробышева, потом быстро скользнул взглядом по Владе и широко улыбнулся.
Дробышев зачем-то соврал, что является погибшему в ДТП мужчине родственником. Свидетелю было наплевать, кем Дробышев является. О происшествии парень рассказывал охотно и весело, как будто эта история была забавным приключением.
— Все здесь и произошло, — объяснял парень, показывая в сторону шоссе. — Мы с Орланом гуляли. Не знаю, почему я на дорогу посмотрел. «Ауди» ехала километров сто тридцать, вильнула и сразу на встречку, а потом в столб. Хорошо еще, ни в кого не врезалась. Там навстречу «Киа» ехала, мы с тем водилой сразу подбежали, но ваш уже мертвый был…
Овчарке сидеть было скучно, она принялась жалобно поскуливать. Влада опасливо прижалась к руке Дробышева, он ободряюще погладил ей пальцы.
— Не бойтесь, — успокоил хозяин. — Это людей надо бояться, а собака просто так не бросается.
— Дождя в тот вечер не было? — спросил Дробышев.
— Нет, — дернул головой парень. — Нормальная была дорога. Похоже, вашему водителю плохо стало. Сердце, наверное. Я эту «Ауди» часто видел, хозяин всегда нормально ездил.
— Спиртным от него не пахло?
— Нет. А что, он пил? — весело заинтересовался свидетель.
— Нет, — сказал Дробышев. — Но все иногда случается.
Простившись со свидетелем, они медленно пошли к машине. Наверное, стоило перейти дорогу и рассмотреть полуповаленный погнутый столб дорожного освещения, но переходить дорогу Дробышеву не хотелось.
Трезвый человек, опытный водитель, переезжает встречную полосу и врезается в столб… Пожалуй, такое встречается не часто. Очень похоже, что водителю стало плохо.
Таня допускала, что Инну пытались отравить, но постоянные лекарства, которые соседка принимала, ослабили действие яда. Скорее всего, отравить пытались Егора, никто не знал, что он подарит бутылку тетке.
Вспоминать о Тане было противно. Он верил ей, когда она смотрела на него с нежностью. И жалел, что так долго не знал, как хорошо рядом с ней, и пугался, что мог еще долго этого не понимать.
Ему только казалось, что она смотрит на него с нежностью. На самом деле она просто оценивала, стоит ли тратить на него время.
— Ты пообедать не хочешь? — спросила Влада на обратном пути.
— Давай, — согласился Дробышев.
На самом деле ему срочно надо было ехать на работу, но думать о работе хотелось еще меньше, чем об убийствах.
Придорожный ресторан он едва не проехал. Влада, конечно, предполагала другое место для трапезы, но Дробышев решительно вылез из машины. Спутница помедлила, выбралась следом. Не стала возражать, видела, что сейчас лучше на него не давить. Зря он считал ее не очень умной.
И вообще, то, что когда-то их связывало, не могло исчезнуть бесследно, он напрасно пытался себе это внушить.
— Нужно выяснить, что Перфильев делал перед смертью, — жуя довольно вкусный шашлык, размышлял Дробышев. — Нужно узнать, откуда он ехал и с кем встречался. Позвони еще разок Дане, ладно?
Влада кивнула. Поковыряла салат из свежих овощей, отодвинула.
— Степа, ты чем-то расстроен?
Она заглянула ему в глаза. Он забыл, как она умеет пытливо на него смотреть.
— Нет.
Он ничем не расстроен. С какой стати ему расстраиваться? Баб, что ли, мало на свете?
— Степ, давай поедем ко мне, — предложила Влада, покосившись на остатки шашлыка. — Я тебя нормально покормлю.
— Мне на работу надо.
Высадив ее около дома и снова влившись в поток машин, Дробышев пожалел, что не остался с ней. Работа может подождать, а злость и тоску Влада точно помогла бы снять.
Ему пришлось остановить машину минут через двадцать. Он остановился, прижавшись к тротуару и недолго посидел, наклонившись к рулю. Ему стало страшно, что он действительно мог остаться у Влады, и тогда его жизнь кончилась бы. Этого он Тане объяснить бы не смог.