— Какой у Журавлева процент акций?
— Ну, этого я не знаю. Это информация закрытая. Но документы на право подписи я у него потребую, если ты об этом. Так как, будем объединяться?
— Будем, — согласилась Влада. — Только позови меня на переговоры.
— Ладно, — буркнул Савельев.
Влада бросила телефон на тумбочку, прошлепала на кухню, включила чайник.
Дана скрывает от мужа, что познакомила дядю с Егором. Тут все понятно, хочет подзаработать втайне от супруга. Получить на карманные расходы. На шпильки. А она знает, что Саше принадлежит часть дядиной фирмы?
Влада еле дождалась, когда часы покажут наконец десять. Звонить подруге раньше было верхом неприличия. Достойные люди по утрам спят, а в собственной достойности Дана не сомневалась.
Егор познакомил Владу с Журавлевыми, когда Влада и Егор даже не были женаты. Где-то за месяц до свадьбы.
Кажется, у Саши к Егору было какое-то дело. Влада тогда в дела будущего мужа не вникала, тогда ей казалось, что она вытянула счастливый билет, и она просто радовалась жизни. Пожалуй, только тогда по-настоящему и радовалась.
Саша тогда Владе сразу заулыбался, принялся поздравлять Егора, а Дана смотрела на Владу снисходительно вежливо, сразу давая понять, что они из разных социальных групп и никогда не смогут быть на равных.
Примерно так же, как Влада поначалу смотрела на Степину врачиху.
Только Влада не врачиха, очень скоро Дана прекратила при Владе строить из себя столбовую дворянку. Конечно, денег у ее папаши куда как больше, чем у Владиной мамы, но зато имя ее свекра знает практически вся страна, а это кое-что да значит.
Егор тогда после ухода гостей весело хмыкнул, объяснил Владе, что Сашка удачно женился, но это ему боком выйдет.
— Почему? — не поняла Влада. — Если удачно женился, за него можно только порадоваться.
— Она клиническая дура, — засмеялся Егор. — Я бы с ней за два дня с ума спятил.
Саша не спятил с Даной за много лет. Мягко над женой подшучивал, она ему понимающе улыбалась. Идеальная пара, если не догадываться, что супруги друг про друга по-настоящему ничего не знают.
Еще Егор рассказывал, что Сашка приехал откуда-то из глубинки, что вкалывал как проклятый, чтобы попасть хоть в какую-нибудь редакцию. Но это Егор говорил с одобрением, такое упорство покойный муж уважал.
Вообще, Сашка чем-то был похож на Егора. Такой же весельчак, такой же красавец. Обоим палец в рот не клади. Без руки останешься.
Влада подумала и решительно набрала Сашу Журавлева.
Как ни странно, ее номер в его электронной записной книжке был, хотя до этого Влада ни разу ему не звонила.
— Рад тебя слышать, Владочка, — произнесла трубка.
— Саш, мне нужно срочно тебя увидеть, — быстро проговорила Влада. — Очень нужно и очень срочно.
— А по телефону нельзя? — после небольшой паузы поинтересовался Журавлев.
— Можно и по телефону, — согласилась Влада. — Ты знаешь, что не так давно Егор встречался с Даной и господином Перфильевым?
— Знаю. — Она услышала, что Журавлев улыбается. — Моей жене захотелось поучаствовать в бизнесе. Не вижу в этом ничего плохого.
— А то, что после этого Егора и Перфильева не стало, тебя не смущает?
— Влада, — вздохнул он. — Мне очень жаль, но наш бизнес не имеет отношения к смерти Егора. Я не знаю, почему его убили. Больше того, я бы очень хотел это узнать. Это у меня профессиональное, если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Я понимаю, — заверила Влада. — Я не понимаю, как тебя могли не насторожить две смерти подряд.
— Данкин дядя умер от сердечного приступа, — раздраженно ответил Журавлев. — Это был сердечный приступ! Ему просто не повезло, что он не успел доехать до дома. Успели бы вызвать неотложку, и все бы обошлось. Я это точно знаю. Я с ним обедал прямо перед тем, как он сел за руль. Старику стало нехорошо, он пожаловался на сердце. Он часто жаловался, я не принял это всерьез. Я предлагал отвезти его домой, но он наотрез отказался. Теперь простить себе не могу, что отпустил его одного. Но никакого криминала здесь нет. И хватит чушь пороть!
Журавлев разозлился всерьез, Влада не стала больше ему надоедать. Простилась и сразу позвонила Степе. Степа хотел узнать, с кем Перфильев виделся перед смертью, и Влада ему рассказала.
После звонка Влады Дробышев неожиданно почувствовал, что очень устал. Мутная вялость навалилась резко и сразу. Дробышев потряс головой, посидел, тупо глядя в компьютер, и поехал домой.
Как таковой пробки у поворота еще не было, но минут пять простоять там пришлось. Хорошо бы вместо этого мучения проезжать пару остановок на метро, жаль, что у чужого метро негде поставить машину.
Тани, конечно, дома еще не было, и он в который раз открыл архив Максима Ильича Кривицкого.
Он смотрел в экран, но догадка, для которой, в общем-то, не было никаких оснований, мешала думать о чем-то другом.
Все-таки Дробышев еще поискал хоть что-то, относящееся к журналисту Журавлеву, и на этот раз нашел. Ему было бы проще, если бы Кривицкий организовал некоторое подобие базы данных, но таким продвинутым пользователем брат Инны Ильиничны не был, и на самое важное Дробышев наткнулся случайно.
Отсканированную газетную статью он прочитал несколько раз. Давно, десять лет назад молодой журналист Александр Журавлев был большим энтузиастом в деле защиты окружающей среды и тогда же пламенно боролся с коррупцией в подмосковных властных структурах. Наверное, он и теперь боролся, но Дробышев мало интересовался антикоррупционной деятельностью.
Тогда подмосковные власти наживались на продаже государственных земель, продавать которые не имели права. На подробностях вроде природоохранных зон Дробышев заострять внимание не стал, но главное понял. Некоторые небедные джентльмены взяли и всем назло приобрели себе огромные участки земли на краю большого леса под загородные дома. Про дома Дробышев додумал сам, рассудив, что джентльмены едва ли начнут сажать на своих участках картошку.
Журавлев даже привел небольшой список фамилий этих джентльменов, предоставив читателям возможность додумать, какие взятки нужно было дать местным чиновникам, чтобы те разрешили куплю-продажу заповедной земли.
Фамилия Перфильева в списке стояла первой.
Была и еще одна статейка с фамилией Перфильева. Там речь шла о том, как некогда процветающий заводишка неожиданно вышел в банкроты, и его срочно пришлось продать. Продали завод господину Перфильеву и некоторым другим господам. Другие Дробышева не интересовали.
Похоже, другие и Журавлева не слишком интересовали. Дробышев полез в Интернет, долго пытался найти следы тех давних разоблачений и ничего не нашел. Никакого следствия, никаких уголовных дел.
Журналист Журавлев женился на племяннице злодея Перфильева и стал совладельцем его предприятия, если верить Владе. У Дробышева не было оснований в данном случае ей не верить.
Непонятным оставалось только главное — зачем Журавлеву убивать своего благодетеля? Это если исходить из версии, что Журавлев провернул с родственником тот же номер, что и с коньяком Инны Ильиничны.
Зачем убивать Егора, если совместный бизнес мог привести только к выгоде для обеих сторон?
Что он мог искать в квартирах Инны и Влады?
Ничего он не мог там искать.
Журавлев спокойно жил, вполне довольный собой, своими деньгами и даже, возможно, своей женой.
Дробышев оторвался от компьютера, на кухне заварил себе чаю, достал из холодильника колбасы, отрезал кусок, сжевал без хлеба.
Факты не склеиваются в теорию, когда теория не верна.
Фактов было слишком много, они давили друг на друга, не желая ложиться ровным слоем. И тогда Дробышев начал перечислять то, что знал наверняка.
Через некоторое время он посмотрел на часы и торопливо оделся.
Вечер выдался по-настоящему весенний, тихий. Дробышев дошел до больницы, постоял, ожидая, когда появится Таня, с удовольствием вдыхал свежий, словно не московский воздух.
Таня вышла минут через пять, и он видел, как меняется ее лицо, когда она его увидела. Она из строгого доктора мгновенно превратилась в его Таню и смотрела на него с радостью и нежностью, и ему сразу стало хорошо и спокойно, и удивительно, что минуту назад он не понимал, что стоять одному у крыльца больничного корпуса ему было плохо.
Таня подошла, быстро прижалась к его руке и быстро отпустила, боялась, что кто-нибудь увидит. Все-таки они не школьники и не студенты, чтобы обниматься на улице.
Дробышев чмокнул ее в лоб и сказал:
— Мне нужно срочно съездить к Владе. А ты посидишь в машине.
Таня согласно кивнула, почему-то даже не удивившись.
Ему было противно видеть Владу, ему хотелось забыть о ней навсегда.
Она принесла ему много горя тогда, давно.
Она едва не принесла ему еще больше горя сейчас.
Пробок уже почти не было, и до дома Влады они доехали быстро. Чей-то огромный джип медленно отъехал от тротуара почти рядом с нужным подъездом, и Дробышев шустренько занял его место. Владу он увидел, едва выбравшись из машины, она стояла метрах в десяти впереди него около своей машины в накинутом на плечи светлом пальто.
— Подожди здесь, — бросил он Тане.
Влада его не видела. Она разговаривала с каким-то парнем, топтавшимся рядом.
— Степа? — удивилась она, когда Дробышев подошел.
У машины был слегка помят бампер.
— Не смогла вовремя остановиться перед светофором. Сама виновата, — объяснила Влада.
Парень оказался автослесарем и уже садился за руль, чтобы увезти Владину машину.
— Да, — он замешкался, взявшись за дверь машины. — Тебе спиртное больше не нужно? Мой приятель опять привез партию. Коньяк ведь хороший был, правда?
Тут молодой человек осекся, виновато посмотрел на Владу и покаялся:
— Извини.
— Ничего, — устало махнула рукой Влада и, когда «Вольво» отъехала, буркнула: — Вот кретин!
На место, где только что стояла «Вольво», начал вписываться какой-то «Форд», Влада быстро пошла к подъезду, Дробышев за ней.