— Ты зачем приехал, Степа? — догадалась спросить она, когда они поднимались в лифте на ее этаж.
— Просто так, — сказал Дробышев. — Налей мне чайку.
Больше она ничего не спросила, достала ключи из кармана пальто.
На этот раз пальто на ней было другое, с нормальными рукавами.
Она не успела отпереть дверь, когда из соседней квартиры вышла молодая мамочка с коляской, поздоровалась. Влада ответила, Дробышев тоже.
Женщина вела за руку малыша. Ребенок ходил еще не твердо, увидев Владу, заулыбался, потянул мать к Владиной двери.
— Куда ты? — ласково спросила мамочка. — Нам не туда, Павлик.
Павлику явно хотелось в квартиру к Владе, но мать подхватила его на руки, сунула в коляску.
Влада поулыбалась малышу и открыла дверь.
— Была новая машина, теперь будет побитая, — пожаловалась она.
— Это я видел, — вздохнул Дробышев. — Как тебя угораздило?
Она только махнула рукой. Сняла пальто, повесила его на вешалку, ушла на кухню.
Дробышев метнулся в комнату, где лежал ее компьютер. Ему обязательно нужно было найти счет за неправильную парковку.
Он выдвигал ящики компьютерного стола, быстро шарил по полкам, но квитанции не нашел.
Влада позвала его пить чай, он чинно посидел с ней на кухне и поднялся.
Она не стала его удерживать.
Открылась дверь Владиного подъезда. Молодая женщина с трудом тащила через дверь коляску. Таня выскочила из машины, придержала женщине дверь.
Женщина оказалась совсем молоденькой и какой-то потерянной.
— Спасибо, — она постаралась улыбнуться Тане и тут же беззвучно заплакала.
Малышу в коляске было года полтора или чуть больше. Он потряс пластмассовой машинкой и с веселым интересом посмотрел на Таню.
— Что с вами? Что случилось? — не удержалась Таня и зачем-то добавила: — Скажите, я врач.
Девушка махнула рукой — мои проблемы, продвинула коляску на полметра и неожиданно опять повернулась к Тане, глядя на нее огромными заплаканными глазищами.
— У нас няня умерла.
Мамочка выглядела испуганной и несчастной, и это совсем не соответствовало новому престижному дому Влады. В таких домах молодые женщины не плачут и не катят сами коляску.
— Няня? — Таня мгновенно собралась, как будто перед ней был сложный больной. — Ваша няня была такая… полная? Чуть ниже меня? Лет пятидесяти?
— Пятидесяти пяти, — всхлипнула девушка. — Ей было пятьдесят пять.
— Я приходила сюда в гости, — объяснила Таня. — Мы вместе с вашей няней спускались в лифте и разговорились. Я врач, кардиолог, а она плохо выглядела. Я даже дала ей свою визитку.
— Она мне про вас рассказывала. — Девушка внимательно посмотрела на Таню.
Малыш недовольно подал голос, мамочка покатила коляску, Таня пошла рядом.
— Вы к Владе приходили, да?
— Да, — кивнула Таня.
— Влада красивая такая, — вздохнула девушка. — И вообще… На актрису похожа.
Таня улыбнулась. Девушка была бледная, замотанная, но даже при этом очень хорошенькая, с правильными и тонкими чертами лица.
— Вы тоже очень красивая, — констатировала Таня и нахмурилась. — Что случилось с вашей няней? У нее была явная гипертония, но на умирающую она не походила.
— Сердце. Я пришла с работы, а Елена Павловна лежала прямо на полу. — Девушка опять заплакала. — Хорошо, что Сережа сразу пришел. Сережа — это мой муж. Мы «Скорую» вызвали, но было уже поздно.
Ребенок заснул, мамочка осторожно вынула из его ручек машинку.
— Когда это случилось?
— В понедельник. Вчера похороны были.
— А что… показало вскрытие? — осторожно спросила Таня.
— Что-то с сердцем. Я не знаю точно. Вроде бы она какие-то лекарства приняла, которые ей нельзя было. Так родственники Елены Павловны говорили. Знаете, она такая была хорошая. И Павлик ее очень любил. Где я теперь другую няню найду? Придется работу бросать, а мне не хочется. Мне работа нравится. Я программист, если перестану работать хоть ненадолго, сразу квалификацию потеряю.
— Попробуйте найти няню через агентство, — посоветовала Таня и как бы между прочим заметила: — Елена Павловна мне говорила, что она видела Владу в тот вечер, когда Егора убили…
— Мы вместе видели, — кивнула девушка. — Павлик заснул, и мы вместе с Еленой Павловной вокруг дома ходили. Я как раз работать закончила и тоже вышла погулять. Мы друг друга с коляской фоткали. Сначала Егор Максимович вышел, уехал. А потом Влада, почти сразу.
— А фотографии у вас сохранились? — Тане вдруг стало трудно дышать.
Она просто терпеть не может Владу, и поэтому ей в голову лезет невозможное.
— Сохранились, конечно, — девушка достала телефон, принялась листать бесчисленные фотографии. — Вот.
Фотографий было штук десять, и на одной, сбоку от няни, хорошо просматривалась Влада около своей «Вольво». Влада в джинсах и белых кроссовках.
Где-то близко протарахтела мусорная машина, малыш проснулся, заплакал. Девушка покатила коляску к подъезду, Таня придержала ей дверь, простилась.
Время тянулось мучительно медленно. Она сидела в машине, неотрывно глядя в переднее стекло и обнимала себя руками. Ее знобило, как при гриппе.
Дверь подъезда Дробышев не придержал, и она громко хлопнула, заставив его поморщиться.
Недовольная ворона каркнула прямо над головой, покачалась на тонкой ветке голого дерева, улетела.
Дробышев быстро подошел к машине, сел за руль и хмуро уставился в стекло.
— Степа, — Таня оторвала ладони от плеч, сцепила их, расцепила и опять обняла себя за плечи. — Послушай…
Ужасно, что это приходится говорить ей. Она как будто отпихивает соперницу. От него отпихивает, от Степана.
— Я сейчас разговаривала с соседкой Влады… Тут гуляла девушка с ребенком, я помогла ей вытащить коляску, и мы разговорились…
Таня рассказывала и боялась на него посмотреть.
— Перед этим я разговаривала с няней этого малыша. Ты тогда задержался у Влады, и я с няней спускалась в лифте. Няне было нехорошо, я дала ей свою визитку. Думаю, у нее была стенокардия. Неважно. Няня умерла через несколько дней, потому что перепила лекарств…
Дробышев зачем-то погладил руль, потом потер виски.
— Она не могла их перепить, просто потому, что не обращалась к врачам и у нее под рукой имелись только самые безобидные средства. Ей никто сильнодействующих препаратов не выписывал.
Он сидел не шевелясь, Таня покосилась на него и отвела глаза.
— Влада видела тогда, как я разговаривала с няней. Я даже сказала ей, что няня видела в вечер убийства и Владу, и Егора…
Дробышев вздохнул и наконец-то повернулся к ней.
— Владу перед убийством видела не только няня, мама малыша видела тоже. Они вместе гуляли с ребенком и фотографировались с коляской. Я сейчас видела эти фото. На одном Влада в джинсах и белых кроссовках. В чем она была там, в ресторане? — Таня искоса на него посмотрела и отвела глаза.
— Не помню. В платье каком-то… Точно не в джинсах. Джинсы можно надеть поверх платья, и их несложно снять в машине…
— Непонятно только, как она могла так быстро доехать до ресторана.
— Это как раз понятно. — Дробышев опять уставился в окно. — Я видел у нее штраф за неправильную парковку. Что-то тогда меня здорово смутило, но она сразу выхватила бумагу. Снова бы посмотреть на этот штраф!..
К стоящей впереди машине подошел хозяин, недовольно покосился на Дробышева, уехал. Тут же на освободившееся место пристроился белый «Опель».
— Она могла бросить машину у метро и обогнать Егора, проехав пару остановок на метро. У нас всегда пробка перед поворотом, и она это знала. Ты разговаривала с няней прямо перед тем, как вечером начали стрелять в больнице? — Дробышев быстро посмотрел на Таню.
— Да, — кивнула она.
— Она стреляла в тебя, — тяжело выдохнул Степан. — Она стреляла в тебя! И не попала, потому что из пистолета трудно попасть, если не стреляешь в упор.
— А потом мы поехали к Дане, и она поняла, что главного я не знаю. Я не знала, что она была в джинсах, а няня знала…
— У Влады фармацевтическое образование. Не думаю, что разговориться с няней было трудно. Знаешь, сейчас, когда мы с Владой поднимались к ней домой, соседка с ребенком как раз выходили из квартиры. И ребенок уверенно потянул мать к Владиной двери. Малыш там бывал. К моим родителям друзья приезжают с внуком, так внук еще ходить не умел, а всегда полз в комнату, где большой медведь на диване…
— Ужасно, если окажется, что мы ошибаемся!
— Мы не ошибаемся. Влада слышала, как ты говорила мне, что приступ Инны мог быть вызван отравлением, и после этого коньяк у Инны пропал. Кстати, спиртное Владе поставлял знакомый, я это только что услышал.
— А про то, что к ней в квартиру тоже залезали, она выдумала?
— Конечно. Она с ходу это придумала, понимала, что в квартиру к тетке придется залезть. Она знала, когда Инны не будет дома, они же перезваниваются. Она много чего нам наврала. Про выстрелы, про машину… Создавала впечатление, что вокруг нее тоже что-то происходит.
— У нас во дворе в вечер убийства стояла коричневая иномарка, Влада могла ее видеть. Вот и пустила тебя по ложному следу.
— Похоже на то. Она наверняка знала, какая у Людмилы машина, и специально меня туда повезла. — Дробышев усмехнулся и покачал головой. — А по второму ложному следу я пошел сам. Прицепился к Журавлеву. Он, конечно, парень скользкий, но к убийствам никакого отношения не имеет. Они ему просто невыгодны, он уже получил все, чего хотел. Он мне еще у Инны сказал, что из-за компромата в наше время убивать не будут, нет никакой гарантии, что информация не продублирована. Он был прав, зря я его не послушал. Компромат такого уровня реально могут использовать только те, кто и сами способны его нарыть. Им чужой без надобности.
— Владе нужно было находиться около тебя, — вздохнула Таня. — Она видела, что ты интересуешься этим делом, а ей требовалась любая информация.
Еще Владе был нужен сам Степан, но этого Таня не сказала.