В моих земных воспоминаниях Тверь была обычным провинциальным городком с богатой историей. В этом мире все когда-то пошло не так хотя бы потому, что Чингизхан в этой версии мира, насколько я успела узнать, так и не родился. Монголы были разбиты ханьцами, и великая серединная империя никогда не покорялась ни врагам с севера, ни с востока и разрослась, поглотив в том числе и Сибирь. Не было татаро-монгольского ига и на Руси, не была заложена Москва, а столица восточной Империи, подчинившей себе земли от Урала до Варшавы, находилась в Твери.
В моем королевстве паровые мобили бегали по улицам, а в моде были авиаторы и механики, так что самые фешенебельные рестораны и бары стремились добавить побольше заклепок и всяческих паровых трубок в оформление залов. Зная, что Империи покорился дизель и солярка, я ожидала увидеть более привычные мне автомашины, но тут по мостовым колесили обычные конные экипажи. Никаких следов потрясающего прогресса, опередившего западных соседей! Обычные люди жили так же, как современники Чехова или Тургенева в моем мире, разве что женская мода все-таки впитала немного западного разврата, и многие дамочки щеголяли в брюках, под гневное шипение пожилых матрон.
Мы с Настой посетили мой замок и переоделись, стараясь походить на местных гимназисток, не чуравшихся моды. Подруга решила не изменять привычному брючному стилю, а я же надела смешной берет, приталенные изумрудные платье и плиссированное снизу пальто. Вместе с рыжими волосами смесь получалась ядерная. Немногочисленные избежавшие мобилизации и оставшиеся в столице юноши сворачивали шеи, когда мы с Настой шли по улице, разглядывая дворцы и особняки.
У меня было стойкое ощущение, что знакомые старые переулочки Москвы просто перекочевали на новое место, но оно испарилось без следа, как только мы вышли на просторную центральную площадь и увидели дворец. Тут даже Наста ахнула, хотя наверняка уже видела его на открытках. Впечатлял не столько размер, хотя и в длину, и в ширину он был метров триста, а настоящее бело-золотое буйство барокко на ярко-голубых стенах. По сравнению с древними особняками Твери, это был, безусловно, новодел, но от этого он только выигрывал. Этакий роскошный микс Зимнего и Петродворца с его золотыми фонтанами.
– Мама рассказывала про него. Она и внутри на балах бывала, – вздохнула Наста. – Хотела бы я тоже когда-нибудь пройтись внутри по парадной лестнице.
– Хочешь, пройдешься. Но не сейчас. Нам нужно найти жилье и заняться нетворкингом, как говорили девицы в моем офисном гадючнике.
– Чем-чем?
– Завести нужные знакомства.
Мы прошли мимо дворца, разыскивая ближайший доходный дом или гостиницу. Целый ящик имперских денег с их странным гербом – коронованным двукрылым змеем, обвивавшимся вокруг посоха – я нашла в кладовой своего замка, так что в финансах мы были не ограничены.
Город весь был завешен военными агитационными плакатами, призывавшими сдавать деньги и золото в пользу армии и записываться добровольцами на фронт. Мое западное королевство непременно рисовалось исключительно черными красками, и готические шпили Праги больше всего походили на филиал ада. Смотреть на это безобразие не было никакого желания, так что я удивилась, когда Наста остановилась возле одной из агиток и принялась внимательно разглядывать рисунок.
Я вернулась к ней и встала рядом. Большая надпись шрифтом в стиле модерн гласила:
«Вступай в ПАТРИ, сообщество истинных патриотов. Мы принимаем только самых достойных!»
Ниже был нарисован классический размахивающий револьвером русич с волосами до плеч, поверх которых немного нелепо была дорисована военная фуражка.
– Чего застряла? Лубок же какой-то, – фыркнула я.
– Посмотри! – Наста ткнула в нижнюю часть. Туда, где молодец отражался в тщательно прорисованной на мостовой луже. Смысл этой части рисунка я как раз и не поняла.
– Чего я там должна увидеть?
– А ты присмотрись.
Парень в отражении слегка отличался от оригинала. Лицо то же, а одежда другая. Кокарда на фуражке не та, и оружие… не револьвер, а пистолет. Да и смотрел хлопец в луже не в светлую даль пытливым взором, а точнехонько на зрителя.
– Художник накосячил?
– Не знаю как ты, но если бы я хотела изобразить ныряльщика в отражения, то нарисовала бы что-то похожее. Копию в отражении, которая отличается от оригинала, да еще и смотрит с той стороны, как будто сюда нырнуть хочет.
Я задумалась:
– Думаешь, Патри – местный аналог Треста? Приглашает к себе ныряльщиков?
– Это бы объяснило превосходство в технике, – пожала плечами Наста.
– Вариант. Там адрес есть. Знаешь где это?
– Ты что, решила сунуться прямо в логово врага? А вдруг узнают? Да и документов у нас нет.
Я сымитировала жалобный голос попрошаек в московских электричках:
– Поезд разбомбили, ай-яй-яй, все документы сгорели. Мы сами еле спаслись, – и продолжила уже нормальным тоном. – Да и много ли ты знаешь ныряльщиков с паспортами? Если им нужны такие таланты, то закроют глаза на детали. Про узнают – это вряд ли. Видела я собственные снимки в газетах – все фотографы старались масштаб передать, так что я всегда мелкая фигурка на фоне парада. Лица вообще не разобрать. Живых свидетелей того как выглядит королева я не боюсь, а история про то, как дворянка Александра де Ротт, попав в опалу в Тресте, сбежала сюда, сменив фамилию, выглядит вполне правдоподобно. Но на всякий случай пока все-таки предпочту назваться как-нибудь попроще. Своей земной фамилией, например.
– А мне что делать? – Наста с укором взглянула на меня.
– Тебе еще проще. Говори правду. Твоя мать же отсюда родом. Ты сбежала из Треста на историческую родину. Вообще я тут задерживаться не планирую. Как разузнаем все и, так сразу свалим. Я думаю, разоблачить нас не успеют.
– Надеешься, что ни одного придворного перебежчика, который видел нас после твоего триумфального возвращения, в Твери нет?
– Они не должны были успеть сюда добраться. Двор еще пребывает в радостном неведении и считает, что королевство через пару недель возьмет штурмом Тверь. Зачем бежать к тем, кто проигрывает, да еще с риском для жизни, непонятно как пересекая линию фронта? Хватит колебаться, пошли. В случае чего просто смоемся через отражения. Я тебя вытащу при любых раскладах.
Через полчаса блужданий мы нашли нужное некрасивое серое здание без традиционных для Твери архитектурных рюшей и колонн. Практично-прямоугольная коробка, облицованная темно-серым гранитом, создавала ощущение крепости внутри города.
На вопрос охраны о цели визита мы воодушевленно хором выпалили, что хотим вступить в Патри. Нас провели в небольшую переговорную и оставили одних.
Мне не пришлось напоминать Насте не открывать тут рот лишний раз. За нами совершенно точно наблюдали и слушали, и подруга, наученная горьким опытом в Тресте, уже это понимала. Мы просто сидели как две школьницы перед экзаменом, сложив руки на столе, и терпеливо ожидали, когда про нас вспомнят.
Наконец таинственным наблюдателям стало совсем скучно и к нам зашел средних лет офицер в серой форме. Такой я еще ни у кого в Твери не видела. Солдаты были в зеленой, моряки в черной, авиаторы на плакатах щеголяли в голубой, а полицейские носили темно-синюю. А этот был еще и без погон или иных знаков отличия.
Глаза у нашего собеседника были острые и пытливые, а лицо невзрачное и совершенное неприметливое, если не считать аккуратных по моде подстриженных усиков, которые носила добрая половина мужчин в городе. Была бы я в Москве, то назвала бы его фээсбэшником. К нам в офис пару раз на прием к боссу заходили такие – я спинным мозгом их уже определять научилась по абсолютно безликой внешности.
– Я слушаю вас. Чем вы можете помочь нашей организации? – вежливо улыбнулся он.
– Мы видели плакаты. Думали, что вам нужны люди, настоящие патриотки, как мы, – я пока решила поиграть в дурочку.
– Какое у вас образование? Знакомы ли с медицинским делом? – устало вздохнул он.
– Вы медсестер на фронт набираете? – разочарованно удивилась я. – Думала тут чем-то другим занимаются.
– Мы помогаем родине всем, чем сможем. Чтобы понять куда вас определить, мне нужно узнать, что вы умеете делать полезного для страны.
Тянуть кота за хвост дальше было бессмысленно. Либо нас с Настой отсюда отправят на какие-нибудь курсы кройки и шитья – мастерить портянки солдатам – либо мы должны заинтересовать этого господина всерьез.
– Мы скорее по части отражений, – улыбнулась я, следя за реакцией собеседника.
– Отражений? – переспросил он, не дрогнув ни единым мускулом.
– Угу. В зеркала любим смотреться, – разочарованно буркнула Наста.
То ли у нас с Настой фантазия слишком разыгралась и тут ничего не знают о ныряльщиках, либо к нам пришел беседовать не тот уровень, которого посвящают в такие тайны.
Я закинула последний пробный шар:
– Очень пить хочется. Может быть, у вас найдется стакан воды?
Офицер пристально смотрел на меня и молчал.
– Может нам все-таки продолжить разговор не здесь? – задала я уже вопрос в лоб. Если он и сейчас прикинется бревном, то нужно вставать и уходить.
– Возможно, – кивнул он. – В моем кабинете есть и вода и кое-что покрепче. Пройдемте.
Мы проследовали за ним через три кордона охраны. Везде наш провожатый ограничивался только кивком, не предъявляя пропуск. Его знали в лицо, значит это кто-то из высоких чинов.
Нас привели в богато украшенную приемную. Тут не было золота или иных роскошных излишеств, но качество мебели из красного дерева подразумевало частный заказ и очень немаленькую цену. Молодой безусый адъютант или секретарь вскочил при нашем появлении.
– Граф у себя? Свободен? – спросил наш офицер.
– Так точно-с. Его Превосходительство в данный момент могут вас принять.
– Благодарю.
О как… нас сразу привели к какой-то большой шишке. Я с трудом вспоминала полученные мной в Тресте знания. Превосходительство – это какой ранг? Не ниже генерала же точно.