В водовороты страстей.
И в мягкую вату сбивалась вся пена,
И скалы, дрожа, расступались. «Сирена»
Летела вперед. Так необыкновенно.
За признаньем, любовью людей.
Ребята тогда сознавались охотно,
Что с ней санаторием стала работа.
И это не просто желанье кого-то
Польстить, как слуга – госпоже.
Она очень искренне всеми любима,
Кто с нею работал, работает. Прима
Печется о каждом. Успеха помимо.
Став в доску своей уже.
Бывало не редко, что дружной толпой
Все после концерта брели к ней домой.
И баловать вкусной домашней едой
Для Иры – приятные хлопоты.
И так повелось, что зовут меж собой
В команде ее только «Мама». Любой,
И старый вояка и молодой, —
«Под козырек» без ропота.
Еще насчет «Мамы»… Прошу извинить,
Что в вихре событий пришлось упустить:
Есть дочь у нее. Но о том говорить
Придется, вернувшись назад.
И чтоб не обидеть… Про личную жизнь —
Лишь факты. Без грифа «секретно». Держи,
Мой читатель, но сам не спеши
На все округлять глаза.
Ростов-на-Дону был ее колыбель.
Семь лет, как Победу справляли теперь.
В домах из окон, через каждую дверь
Младенцев лились серенады.
И дети любимые после войны
Рождались в развалинах нашей страны,
И все они стать непременно должны
Счастливыми были в награду.
Она в январе появилась на свет.
В день после Крещения. Сотни планет
Построились так, чтоб любая из бед
В их доме не тронула мира.
Счастливым актерам театра пришлось
Всерьез потрудиться, так довелось,
И им разучить эту роль удалось —
Родителей[7] маленькой Иры.
Скрижалей судьбы прочитать не дано.
Но старый актер что-то понял давно,
Когда, развернув теплое полотно,
Малышку вынес на сцену.
Пока удивленные, за кулисой,
Родители ждали концовки сюрприза,
Он громко сказал: «Она станет актрисой!
Нам небо готовит смену».
Тогда все вокруг улыбнулись слегка
На милую выходку старика,
И это «крещение» забыли пока,
Купив детскую кроватку.
А жизнь понеслась полосатой осой.
И вот эта девочка с длинной косой
Уж шлепает резво по лужам босой,
Прижав нотную тетрадку.
Ей девять. Приветливый, жаркий Баку
Их принял с любовью. Я смело могу
Сказать, этот город и сделал судьбу
Ирины – неповторимой.
Театр и музыка: Рахманинов, Лист.
Спектакли, актеры и запах кулис,
Светлые улочки – сверху вниз
В своей красоте старинной.
Закончив и среднюю и ЦМШ[8],
Она оправдала столько надежд.
Родители прочили славы кортеж
Для дочери-пианистки.
Никто и не думал тогда наперед
О том, что возьмет она и запоет.
Ведь в детстве пропеть не могла пары нот —
Сейчас признается артистка.
Средь этой романтики юную кровь
Никак не могла обойти и любовь:
Безумная, первая, вновь и вновь
Сомкнуть не давала глаз.
Но так повелось, и случается часто,
Что первая – гостья и вечно несчастна.
Как будто экзамен, в котором участье
Лишь право любить в другой раз.
Но этот экзамен не забывают,
(Как многие после уже утверждают),
Они просто лгут. Я теперь точно знаю.
А первая – как эталон.
И все, потеряв ее, ищут всю жизнь.
Кому удается, кому – миражи.
Преодолеешь пока виражи,
Состарится и Аполлон.
Она погибала в четырнадцать лет,
Любя человека. А он ее – нет.
И это была самой страшной из бед,
Впоследствии став фатальной.
Тогда, в восемнадцать, назло (хоть реви)
Она вышла замуж не по любви.
Хотела забыть: но душой не криви,
Покуда душа хрустальна.
В том браке она дочку и родила,
Но стать в нем счастливою не смогла.
Тот год с небольшим, что она прожила,
Не может простить себе.
И брак разлетелся на мелкие части,
Как свадьбы тарелка, что бита на счастье.
В дальнейшем остался совсем безучастным
Муж первый к ее судьбе.
Лишь в этом году, на весь белый свет,
Она все ж поведала свой секрет,
Кого так любила. И этот ответ
Легко объяснял ее страсть.
В хитросплетеньях гадалки-судьбы,
Возможно не зная, кем для неё был,
Он эту поэму благословил
(Тогда еще первую часть).
Муслим Магомаев. Вот так, мужики!
Кусайте хоть локти, хоть кулаки,
А не переплюнешь. Любой его хит
Дает сто очков и ныне.
И, как человек, благороден и чист,
Пытлив, остроумен, в меру речист.
На равных с ним гений и трубочист,
Прославил в веках свое имя.
На дочку друзей – девчонку-подростка —
Смотрел он по-братски. Ей было непросто
Любить Императора сцены. Все звезды
В него влюблены были враз.
О тайне своей, не сказав никому,
Дала себе слово в фантазий дыму,
Что станет когда-нибудь равной ему.
Не смея пока поднять глаз.
Нередко услышишь друзей разговоры:
«Жизнь – это театр, и все в ней актеры».
Нет. Люди – кроты, роющие норы
Всю жизнь в лабиринтах судьбы.
И каждый уверен, что правильно роет.
Что скоро найдет урожай в огороде.
Пока кто-то свыше не перегородит
Бетонным забором тропы.
Но есть и такие, которым везет.
Кроты не слепые, а наоборот.
Они будто видят забор наперед,
Успешно минуя всегда.
Вот так и находят свой маленький рай:
Тепло и уют, в закромах урожай.
«Не стой у забора и рыть продолжай!» —
Девиз каждого крота.
И фокус не в том, что всем нравится рыть,
А в том, что иначе немыслимо жить.
Мне вас удалось хоть чуть-чуть позабавить?
А может о жизни подумать заставить?
Не все так красиво, как можно представить,
Не все так ужасно всегда.
Как любит Ирина порой говорить:
«Каждый день жизни – шанс все изменить».
Но сколько самой выпало пережить
И перестрадать тогда!
Все разом экзамены завалить:
Не в ВУЗ, а в больницу вмиг «поступить».
Так Консерваторию срочно забыть
Ей все же время пришло.
А если б здоровья ей, и поступила?
Одной б пианисткой в Баку больше было?
А мы бы любили другое светило?!
Но так не произошло.
Не зная о будущем, кроме «если»,
Стала играть в Ереванском оркестре,
Которым в то время с блеском и честью
Руководил Орбелян.
Но видя поток нерастраченных сил,
Что в ней, в восемнадцать, кипел и бурлил
Она поняла – тот день наступил.
За счастьем – за океан.
«Крещение» в детстве пророческим стало.
Ее любовь к сцене все возрастала.
По мере того, как она вырастала,
Быстрее бежала кровь.
Еще лет в двенадцать дебют испытала:
В театре цыганку-гадалку играла.
Сама себе, кажется, нагадала
Цыганскую любовь.
Кочуя по свету в дорожной пыли
Все ищет ответа в манящей дали
Как звать человека, с которым могли
Пройти путь к плечу плечо?
Сама готова нести на руках.
Вот только увидеть, найти его как?
Угнала б, украла, да видно пока
Такой «не родился еще».
О том, что без песни уже не могла,
Вам скажет и то, как дочь назвала.
И в этом Ирина всех превзошла —
Малышку назвали Лалой.
Два года исполнилось ее крохе,
Когда наша Ира была в дороге
Тогда лишь одной, заветной для многих,
За счастьем, любовью, славой.
Дорога в Москву. Теперь вспомните вы
Начало поэмы и первой главы.
Крушение иллюзий. И точно правы,
Кто их никогда не строит.
Но все хорошо, что закончилось – в прошлом.
И верно, что с человеком хорошим
Не может плохого случиться. (Возможно,
Об этом задуматься стоит).
Она ж заплатила за сцену сполна,
Когда в чужом городе билась одна
О лед неудач. А любимым должна
Звонить лишь и слать телеграммы.
Когда узнавала, что дочь засыпает
Под магнитофон, который играет
Песни ее, и себя укрывает
Ночной рубашкой мамы.
Разлука – был главный сбивающий молот,