На неё огоньками глаз.
В первый раз на концерте «живьём»
Было страшно мне за неё,
Что вот-вот, и волна зальёт
Островок, где она спаслась.
Но вдруг дерзкой отваги полна,
Как Бегущая по волнам,
В штормовой вошла океан,
Полумрак озаряя собой.
И «живая вода», как в Великий Исход,
Расступившись, застыла, давая проход.
– «Посмотрите, вон Ира по залу идёт!».
Донеслось за моей спиной.
А навстречу ей плыли и плыли цветы,
И беседа из «Вы» доверительно в «ты»
Перешла. Так плавно, без суеты,
Будто каждого знала отлично.
Улыбаясь, заметно помолодев,
В этой тёплой, волшебной купаясь воде,
Белой птицей любви на сцену взлетев,
Вдруг поведала нам о личном:
– «Я люблю этот город. И нет, не солгу,
Для меня он родной, как Ростов и Баку.
Приезжая, я благодарила судьбу,
Что мне здесь выступать довелось.
Здесь когда-то другая девчонка росла.
Также пела, любила и просто жила
Волшебством и мечтами о сцене. Едва
Это сбыться могло… но сбылось.
Чем сумел бы помочь ей отец-обувщик
Или мать-парикмахер? Но ты не ищи
Сто каких-то нелепых, ненужных причин,
Чтобы жизнь не сложилась в гамму.
Победив предрассудки, сомнения гоня,
Стала оперной дивой театра. Ни дня,
Чтобы я не гордилась. Она для меня
И пример, и любимая мама!».
Кто с Ириной хотя бы немного знаком,
Хоть одно интервью с ней прослушал мельком,
Знает, что для неё есть родные и дом.
Это всё не пустые слова.
С какой нежностью, гордостью на лице
Говорит и о маме, и об отце.
Ну конечно, не мог обойтись наш концерт
Без такой песни…Была права
Она этим призывом пронзительным:
– «Помолимся за родителей!
Ангелам нашим хранителям…»
И у каждого в горле – ком.
Закрывает сердца наше чёрствое время
Бесконечных обманов, цинизма и денег.
И навряд ли песня что-то изменит
В тебе и в любом другом.
Но без спроса уже покатилась слеза.
И сосед от соседа прячет глаза.
В полумраке затих и задумался зал,
Как судимый за преступление…
Много ярких певцов и певиц есть на свете,
Но Аллегрову, видимо, с детства отметил
Сам Господь! Повелев для других ей гореть и
Вручив дар – людских душ исцеление.
Диалоги со зрителем до каждой песни
Сокровенней хитов порой. Просто честно
Говорит. И послушать ее интересно.
Тут и радость вся, тут и боль.
Ну а если шутить готова,
То поддернуть может любого.
Её меткое, «бабье» слово
Отутюжит просто под ноль.
Достаётся мужчинам, конечно.
В песне «Мой», всех лысых небрежно
Целовала в макушки с надеждой,
Что хоть кто-то пришел без жены.
Отыскав «достойную пару»,
Прижимала к груди в подарок.
Представляю, каким ударом
Быть секунды эти должны!
– «А руки ты убери!» —
Осмелевшему говорит,
С наслажденьем запев свой хит
«Все мы бабы-стервы!».
Отдельным номером в лицах
Был визитка – «Императрица».
«Давать масть» она мастерица
Гордой статью и каждым нервом.
Дозвониться до нас смогло
И живое «Алло, алло!».
Ведь любому когда-то везло
«В бесконечности ожидания».
Лейтмотивом с начала и до конца
Романтичная, страстная «Два лица»
Была названа. Кто бы ещё отрицал!
Песня стоит такого признания!
Перечислить не трудно тут:
«Сведу с ума», «Король и шут»,
«Позолота» и «Центы». Войдут
Все в копилку её хитов.
Мне особенно полюбились:
«Любовь со знаком минус»,
«Оправданий нет», «Ангел». На славу трудились
Музыканты, поэты! Нет слов!
«Попурри» предварял монолог интересный:
– «Раньше я не могла понять, если честно,
Почему, несмотря на все новые песни,
Зритель старые хочет услышать?
А потом осознала, в чём оправдание:
Ведь они были первым нашим свиданием.
Первым, как поцелуй, как душ прикасание.
Видно это забыть не вышло».
В подтверждение этим словам
Тишину паузы взорвал
Резкий, бурный, пронзительный шквал
Благодарных аплодисментов.
И пока отрывки звучали
Аплодировать не уставали,
Пританцовывали, подпевали.
Это было (солгу едва ли)
Одним из ярчайших моментов.
Когда все мужчины балета[11]
В женских вырисовались туалетах
Голубого весёлого цвета,
Ярких перьях, тогда «про это»
Подумать не каждый успел.
«Обалденных глаз» в общем, начало
Подвоха не предвещало.
У меня в мыслях пробежало:
– «Номер будет, наверное, смел».
Тонкость шутки поняли враз,
Вспомнив цвет воспеваемых глаз.
Вторая жизнь началась
У забытой песни, поверьте.
Были те, кто так и не «въехал».
Остальные с большим успехом
Оценили весёлым смехом
Эту модную фишку в концерте.
– «Новый хит напоследок. Встречайте!
«Померещилось». Виктор Чайка!».
Тут же с юмором замечает:
– «Наконец-то проснулся уже!».
Было видно из первых нот,
Как она в этой песне живёт
Каждым вздохом. Скамейка вот,
Сквер… вселенская боль в душе.
Это просто «контрольный выстрел»!
От которого точно не выстоял
Ни один из пришедших. Немыслимо!
Крики «Браво!» зашкалили даже.
Зал осматривая через плечо:
– «Уж если не ей, то кому же ещё?» —
Мне подумалось. Благодарила сама горячо:
– «Я была, есть и буду ваша!».
Аплодировал стоя восторженный зал.
С семилетней разлуки Ташкент узнавал
Родную певицу – и выше похвал,
Что звучали, уже не бывает.
Той единой страны больше нет, но в веках
Понимать научились на всех языках
Красоту и любовь, что Господь и Аллах
Чрез певцов и поэтов вещает.
Что-то быстро писала, со мной говоря,
На открытках, на фото и календарях.
Смутно помню о чём, но, что многое зря
Было сказано мной – несомненно.
Не туда меня вечно в беседе несло,
Словно кто-то огрел меня сильно веслом.
Отвлеченье на росписи только спасло
Эту глупо-смешную сцену.
После сказанных слов и нелепостей многих
Мне подумалось: «Всё, пора делать ноги».
И Владимир[12] стоял улыбаясь. Подмоги
Явно ждать не пришлось б в этой комнате.
Колебанье моё длилось пару минут.
Вдруг она подошла: «Ну а как Вас зовут?».
И последняя глупость моя тут как тут:
– «А зачем?! Всё равно не запомните».
Но добившись ответа, к трюмо вновь подсела,
Улыбаясь загадочно то и дело,
За фломастер взялась. И вот тут уже смело
На прощание «срывая затвор»…
Собрав чувства и мысли заново
Говорю ей: «Ирина Александровна!»
Перестав писать, она глянула
На меня с любопытством в упор.
Взгляд пронзительный, словно молния,
Мудрый, добрый, такой родной для меня,
Чуть насмешливый, только западня
Бесконечно мила в этом случае.
– Берегите себя! – восклицаю в смущении.
– Буду! – лихо кивнула на «нравоучение».
– Приезжайте к нам чаще! Рады общению.
– Обязательно! Как получится.
– Вот, возьми эти новые календари,
Кому хочешь, раздай от меня, подари, —
Протянула штук пять. На одном изнутри
Пожелание и роспись мне лично.
До сих пор у меня в портмоне спрятан он.
Иногда достаю и, что это не сон,
Убеждаюсь, читая: «Всех благ!». Как закон,
По которому жить логично.
Я не скряга, клянусь! И на диск от Ирины
Потратить не жалко сокровища Рима.
Но обычно их нет, когда необходимы.
И на этот раз подкачали.
Почему-то продажа велась в гардеробе.
Было странно немного. Но что через…
У нас часто бывает всё, чай не Европа,
Все привыкли и не возмущались.
Знаю точно, поступит диск и в магазины.
Только мне, как ребёнку, необходимо
Было взять его здесь, на концерте Ирины,
В гардеробе, пусть втридорога.
И в беседе тогда, к моему же стыду,
Меня дёрнуло высказать эту беду.
Всё решила мгновенно она, на лету,
Удивившись цене «слегка».
Да, Восток – дело тонкое. Ясно давно.