— Послушайте, Кирк, прокладывайте курс к Санта-Каталане.
Энтони решил начать с этого островка; о нем по крайней мере точно известно, что он как-то связан с похитителем. Дон Мануэль вряд ли туда пойдет, поскольку всем на Ямайке известно, что это цель его путешествия, и, стало быть, его будут искать именно там. Но, с другой стороны, он может направиться именно туда, потому что его не станут искать там как раз из тех же вышеприведенных соображений. Санта-Каталану нужно было обследовать в первую очередь — как самый двусмысленный объект в общем списке — и навсегда избавить себя от размышлений о ней.
— Я вас правильно понял, сэр, — Санта-Каталана?
— Именно так.
Жилище дона Диего напоминало в известной степени бандитское гнездо, и, надо сказать, он этим в глубине души гордился. Располагалось оно в укромной маленькой бухте на южном побережье испанской части Гаити. Места эти были плохо освоены официальными властями, и в окрестностях поселения, которое сделал своей стоянкой испанский гранд, промышляющий морским разбоем, слонялось много беглых рабов, ссыльнопоселенцев и прочего отребья. Дон Диего постепенно сделался у них чем-то вроде племенного вождя; ему, а не местному алькальду принадлежала реальная власть — и военная, и судебная.
Как уже упоминалось, губернатор Гаити прекрасно был осведомлен о том, что за птица гнездится у него под боком, но закрывал на этот факт глаза. Он ненавидел англичан тайно и поэтому всячески споспешествовал человеку, способному ненавидеть их открыто.
Встречать дона Диего, возвращающегося из удачного рейда, собралось довольно много народу. Здесь были команды двух принадлежащих ему кораблей, вытащенных на берег для ремонта, испаноязычный сброд со всего света: торговцы, прачки, маркитантки, мулаты, негры, индейцы — зрелище получилось живописнейшее. Среди встречающих были несколько человек, одетых в приличное европейское платье. Это были чиновники из канцелярии губернатора. Им дон Диего отдавал всякий раз двадцатую часть добычи, это было частью негласного договора испанского капера с наместником его католического величества. Дон Диего презирал губернатора за его крохоборство, но вынужден был мириться.
Сразу после того, как корабль пришвартовался, Элен и Тилби были препровождены в небольшой замок из розового туфа, увенчанный круглой, мавританского стиля башенкой, — именно там располагалась резиденция хозяина здешних мест.
Бухта была с обеих сторон сдавлена высокими холмами, подступавшими к самой воде. Холмы густо поросли марцелиновыми и мангровыми деревьями.
— Это похоже на какое-то логово, — сказала Тилби, глядя по сторонам.
Она не знала, что местные жители так примерно и называли между собою это поселение. В подобной бухте не слишком удобно жить, зато достаточно удобно защищаться. На языке коренных жителей, которых, впрочем, совсем уж тут не осталось, бухта имела очень звучное и длинное название, перевести которое правильнее всего было бы как Мохнатая Глотка.
Знатной пленнице и ее камеристке отвели в мавританском замке дона Диего большую, но не слишком удобную комнату. В жилище испанского пирата, кроме прислуги, не жила постоянно ни одна женщина. Свои потребности он удовлетворял с помощью самых заурядных портовых девок и никогда не чувствовал себя обделенным по части женской ласки. Английские пленницы были неприятно удивлены внутренним убранством жилища кастильского аристократа. В самом деле: голый неметеный каменный пол, два деревянных лежака, застланных простыми шерстяными одеялами. Окна без занавесей, простой глиняный кувшин с водою в углу — и это все.
— Может быть, это тюремная камера? — осторожно спросила Тилби.
— Боюсь, это покои для высоких гостей, — ответила Элен. — Я предчувствовала что-то подобное, вспомни нашу каюту на корабле.
— Да, правда, — вздохнула камеристка.
Появившийся без всякого стука управляющий или, точнее сказать, мажордом Фабрицио объявил, что обед будет подан с минуты на минуту.
— Если вы хотите, чтобы я переодевалась к обеду, надо было похищать меня не только с камеристкой, но и с гардеробом, — заявила Элен дону Диего, когда он вошел в столовую. — И объясните своему горбатому итальянцу, что, когда собираешься войти в комнату дамы, надо предварительно постучать.
Дон Диего только подергал усом.
— Когда я буду похищать вас во второй раз, я позабочусь о вашем гардеробе и вышколю предварительно слуг, обещаю вам.
Сервировка стола, естественно соответствовала общему стилю дома. На столе стояло много дорогих и даже изящных вещей, но вместе они создавали удручающее впечатление. Хозяина это обстоятельство, судя по всему, занимало мало. Он сразу и решительно приступил к насыщению. Как готовили у дона Диего, выяснить Элен не удалось, потому что она даже не притронулась ко всему тому, что было разложено на серебряных и золотых блюдах.
Хозяин ел с отвратительным наслаждением, он умело расправлялся с седлом барашка при помощи двух латинских кинжалов, вытащенных прямо из-за пояса, по усам и бороде у него обильно тек мясной сок, смешанный с красным вином, которым он то и дело запивал ягнятину.
Элен молча рассматривала его, вращая пустой бокал тонкими бледными пальцами.
Хозяин несколько раз исподлобья посмотрел на нее, потом спросил с некоторым ехидством в голосе:
— Отчего вы не едите, мисс? Может быть, вас мучают последствия морской болезни?
— Нет, последствия этой болезни меня не мучают, просто в обществе людоеда кусок не лезет в горло.
— От страха, мисс?
— От отвращения!
Дон Диего шарахнул рукояткой своего кинжала по столу.
— Я солдат, мисс, и занят в основном тем, что стараюсь перерезать глотки как можно большему количеству англичан, и мне некогда думать, как это делается по принятым у них правилам!
— Вы говорите очень витиевато и очень гадко, сэр.
Хозяин опять ударил кинжалом по столу, но теперь уже острием вниз, и, крикнув:
— Вы испортили мне аппетит, мисс, — вышел из столовой.
— А у меня он вновь появился, — тихо сказала Элен.
Положила в рот маслину и задала вином, вкус которого показался ей превосходным.
Вечером того же дня в комнату, где содержались пленницы, были доставлены несколько ковров и два сундука с разного рода вещами, которые могли понадобиться женщинам в повседневном обиходе.
— Что это с ним случилось? — спросила Тилби, воодушевленно роясь в принесенных тряпках.
— Точно еще не знаю, но думаю, что этот знак скорее хороший, чем плохой.
Энтони всю ночь провалялся без сна, мучился своими бесплодными мыслями, и заснуть ему удалось только под утро, так что, когда первый помощник, лейтенант Логан, и штурман Кирк его разбудили, вид у него был удивленный и взъерошенный и он не сразу понял, что они ему говорят.
— Повторите, Кирк, что вы сказали?!
— Благоволите подняться и посмотреть сами, сэр. Прямо по курсу в десяти кабельтовых перед нами — «Тенерифе».
Энтони перевел взгляд с Кирка на Логана, они оба улыбались, но не шутили.
— Один шанс из тысячи, сэр, — сказал Логан.
— Он просто решил спрятаться к папочке под крыло. — сказал Кирк.
Поверив, что его не разыгрывают, Энтони сказал:
— Хорошо, господа, я сейчас оденусь, а пока просигнальте испанцу из носового, пусть он ляжет в дрейф.
— Вряд ли после всего, что он сделал, ему будет легко на это согласиться, — заметил Кирк.
— Это для очистки совести. Когда я поднимусь, мы решим, что нам делать дальше.
Появившись на юте, Энтони выяснил, что «Тенерифе» без малейшего промедления выполнил предложение лечь в дрейф. Это не вполне укладывалось в уже нарисовавшуюся в голове лейтенанта картину, но он решил пока не ломать себе голову.
— Они, несомненно, рассмотрели наш силуэт и знают, что это корабль ямайской эскадры, — сказал он Логану, чтобы что-нибудь сказать.
— И поняли, что сопротивляться бесполезно — против «Мидлсбро» они не выстоят и часа.
— Не забывайте, что у них есть на борту аргумент против нашей немедленной атаки, Логан.
— Так точно, сэр, возможно, они и легли в дрейф, чтобы предъявить нам его.
— Возможно, возможно, — пробормотал Энтони, впиваясь глазами в корму галеона. Первоначальная радость оттого, что испанец был отыскан так легко, прошла. Ему вдруг стало понятно, до какой степени трудно будет вызволить Элен с борта «Тенерифе». Да и вообще желает ли Элен быть вызволенной?
Оказалось, что не он один размышлял над тонкостями предстоящей процедуры.
— Сэр, — сказал Логан, — если они предложат вам прибыть на борт «Тенерифе», не соглашайтесь. Почти наверняка это ловушка.
— Тогда придется приказать дону Мануэлю прибыть к нам на борт.
— Прибыв сюда, он может говорить все что угодно. Как мы проверим его утверждение, что мисс Элен нет у него на судне?
— Но, задержав дона Мануэля здесь, я могу отправиться туда сам и все проверить.
— Они все равно захватят вас. Он наверняка оставит им такое указание на случай своего невозвращения с «Мидлсбро».
— Но тогда, — вспылил Энтони, — у нас вообще нет никакого выхода! Это тупик.
— Не думаю, сэр, — спокойно сказал Логан, — просто нам надо в наших размышлениях вернуться на два шага назад.
— То есть?
— Мы пригласим этого испанца к нам и, если он согласится и прибудет, потребуем от него, чтобы он позволил кому-нибудь из наших людей — допустим мне — с командой ребят осмотреть его корабль. И пусть он напишет об этом бумагу своему помощнику.
— А если он откажется?
— Это будет, во-первых, явным доказательством того, что мисс Элен находится у него на борту, а во-вторых, тогда и будем думать, сэр.
Дон Мануэль согласился навестить своего английского друга с угрожающей легкостью. Вместо того чтобы испытать чувство облегчения оттого, что все складывается так, как ему хотелось бы, Энтони еще больше напрягся, ожидая за всем этим внешним дружелюбием каких-то особенных, дьявольских каверз. Он был даже не уверен в том, что ему удастся выдержать любезный тон в беседе с человеком, который в столь недавнем прошлом так много для него сделал.