– Да чем бы ты испортил, если бы проявил хоть немного находчивости? Изобразил, что споткнулся, схватил мальчишку за плечо или за руку. За это пока еще не сажают, – холодно усмехнулся Кинебомба.
– А если ему это неприятно? Так неприятно, что он и общаться со мной после этого не пожелал бы?!
– Хорошо, твои предположения: почему это может быть так уж неприятно? С учетом того, что он постоянно наблюдается со своей ногой у врачей и те его уж точно касаются. И никто не умер, насколько нам известно.
– А если он может читать чужие мысли? – злым голосом выдвинул предположение Эдик.
Антон скривился так, будто положил в рот ломтик лимона.
– Понимаю, что от твоих мыслей можно разом помереть, но давай без мистических допущений. Мы вроде договаривались до конца оставаться в рамках реализма. Опираться на факты, а не на фантазии.
Редкий лишь тяжело задышал в ответ и даже сунул под себя кулаки, чтобы не пустить их в ход. Видать, на Антона сегодня напал особый стих, когда он словно проверял окружающих на прочность: как скоро те сделают попытку его прикончить.
– И, кстати, обладай он в самом деле способностью читать мысли, сам первый полез бы с тобой обниматься. Ну ты мозг включи: впервые за десять лет у парня появился шанс что-то разведать о себе. А вдруг ты знаешь больше, чем говоришь? Да и вообще неплохо бы прощупать, что ты за фрукт такой, случайно ли попался на его пути. Но он этого не сделал. Почему?
– Не знаю, – угрюмо откликнулся Эдик.
– А ты узнай. При следующей же вашей встрече. И позаботься о том, чтобы она состоялась как можно скорее.
– Не уверен…
– Эдька, – позвал Антон. Пришлось посмотреть ему в глаза, хотя ужасно не хотелось. – Послушай, пару дней назад мне исполнилось тридцать два года. Я как раз в самолете был.
– Поздравляю, – растерялся Редкий. Он вдруг сообразил, что понятия не имеет о дате рождения того, с кем знаком десять лет.
– А не с чем. Я все оставил, от всего отказался, только бы разгадать тайну найденышей. Потому что никто, кроме меня, этого не сделал бы! У людей всегда находятся дела поважнее. Ты думаешь, я не хочу жить как все? Иметь нормальную работу, дом, семью? Для своих родителей и сестры я стал позором, юродивым! Слабаком, вдруг разом бросившим все. Я заставил себя забыть, что в мире есть всякие приятные вещи, уют, путешествия, женщины, в конце концов! Я вынужден ежедневно себя сжигать, чтобы поддерживать хотя бы крошечный огонек в сердцах тех, для кого это лишь экстравагантное хобби. Вы участвуете в «Апофетах» только для того, чтобы чувствовать себя особенными, причастными к тайне. Вы тратите на это крупицу времени, свободную от зарабатывания денег, любовных дел, создания своего уютного гнездышка. А считаете себя героями и спасителями мира!
– Антон, я понимаю, – попытался вклиниться Эдик, тронутый его словами.
– Хочешь, скажу, почему ты приходишь сюда? – опасно-вкрадчивым тоном перебил его Антон. – Ну, кроме того, чтобы иметь повод видеть Элку и все глубже подсаживать ее на крючок? Потому что когда-то ты, зеленый пацан, вчерашний школьник, столкнулся с неведомым, непостижимым. И в твоей душе ненадолго зажегся огонек исследователя, первопроходца. А такое не проходит бесследно. Ты и Понедельника хотел заполучить, чтобы продлить ощущение своей избранности. Но ты ничем не жертвовал ради этого, ты просто жил как все, учился, получал удовольствие и ныл, ныл, потому что больше ничего необычного не случалось.
– Ну все, хватит с меня! – рявкнул Эдуард, кидаясь прочь из комнаты.
В этот миг он был убежден, что общается с Кинебомбой последний раз в жизни, и не желал даже глянуть на него напоследок.
Он выбежал на кухню, где Элла, тревожно поглядывая на дверь, резала новую порцию бутербродов. Схватил ее за руку и потянул за собой.
– Уходим!
– Что случилось? – ахнула девушка.
– Этот фанатик окончательно спятил, здесь опасно оставаться!
– Ему нужна помощь? – Она шагнула в сторону комнаты, натянула руку, как собака поводок.
– Да ничего ему не нужно! Разве что добить, чтобы не мучился!
Элла оглянулась на него, заморгала изумленно. Подтянув к себе девушку, Редкий накинул ей на плечи куртку, на шею – легкий шелковый шарфик. Пинком отворил дверь и попытался вывести на крыльцо. Но тут Котенок словно бы очнулась, ухватилась рукой за притолоку.
– Я пока не уйду.
– Как это? – окончательно растерялся Эдик. – Почему это?
– Потому, что хотела бы сперва сама разобраться, спятил Антон или нет. А даже если спятил – как-то странно оставлять сумасшедшего без присмотра, не находишь?
Она дернула плечами, скидывая куртку прямо на пол. Вернулась на кухню и тщательно поправила крышку на заварочном чайнике. Эдуард некоторое время ошалело наблюдал за ней из коридорчика. Потом вдруг стукнул себя кулаком по лбу и выбежал в ночную свежесть. Ко всему прочему добавилось стойкое убеждение, что Антон отобрал у него нечто большее, чем десять лет жизни и сегодняшний триумф.
Дом окружало слабое подобие забора, калитку давно перекосило, и она намертво застряла на ведущей к дому асфальтовой дорожке. Нужно было протискиваться, Эдику приходилось труднее всех. Он и сейчас застрял и помимо воли обернулся на окна. В комнате теперь горел свет, он видел спину присевшего на подоконник Антона. Потом рядом возник силуэт Эллы, она протянула руку, кажется, коснулась лица Тохи. Редкий дернулся с такой силой, что вместе с побежденной калиткой вывалился на улицу, а точнее, прямиком в лужу.
Это был уже перебор. Редкому захотелось схватить камень и пульнуть им в окно коварного бывшего друга. Он едва не привел замысел в действие, начав шарить вокруг себя руками. Но кое-что отвлекло его от недоброго дела. Причем настолько, что он даже телефон достал, включил фонарик и посветил на землю вокруг себя.
Здесь повсюду были следы, и следы странные. Как будто ребенок лет десяти бегал босиком вдоль забора. Эдик вернулся во двор, прошелся, сложившись пополам, под окнами. Все заросло жесткой рыжеватой травой, но пару следов он все же отыскал. Один сильно вдавленный в землю, будто обладатель ноги залазил на выступ стены и заглядывал в окно, а потом соскочил на пятку. Редкий долго приноравливался, чтобы сфотографировать его. И всем сердцем желал, чтобы кто-то из оставшихся в доме выглянул и спросил, что он там делает.
Эдуард обладал на редкость отходчивым характером, а еще быстрее, чем отходил, переключался на что-то новое, интересное. Конечно, след мог принадлежать соседскому ребенку, который в начале осени в дождливый день зачем-то решил побегать босиком. Тогда Тоха снова над ним посмеется… в общем, из дома его не позвали, и он счел за лучшее не отсвечивать тут больше. Сунул телефон в карман и зашагал прочь, бормоча себе под нос то, что мечтал бы сказать Кинебомбе в лицо.
Глава 13Прости меня
Отец так и не появился дома, но на этот раз мать и бабуля признаков беспокойства не проявляли. Наверное, уже созванивались с ним и знали, где он теперь зависал. Атмосфера в семье как-то разом разрядилась, абика почувствовала себя лучше, запорхала по квартире и даже нашла силы на ночь глядя наготовить вкуснейших лепешек кыстыбый, а потом они до полуночи ели их, запивая клюквенным морсом. Бабушка и мама рассказывали смешные истории из своего детства, а Маго хоть и помалкивал, но хохотал громче всех.
Больше ни слова не было сказано относительно шокирующей новости об усыновлении, разве что мама и бабушка были особенно добры и сговорчивы, словно пытались показать мальчику, как он дорог им. Для себя Магомет решил на этом не зацикливаться – было и было, ничего из ряда вон.
А наутро он сам вскочил с постели до сигнала будильника, поел и побежал в школу. Вынести остатки еды Жульке пообещала мама, бабушка уже ушла на работу. Так вышло, что путь всех троих ежедневно, но только в разное время, лежал в одном направлении – в гимназию «Белая радуга». Бабуля работала там техничкой, мама мыла посуду и была на подхвате в столовой.
От избытка энергии он буквально взлетел на второй этаж гимназии, где от лестничного пролета по одну сторону за стеклянной перегородкой простирался зимний сад со скамейками и даже столами. Ученики могли гулять там и готовиться к занятиям. По другую сторону, тоже за стеклянной дверью, но с витражным изображением кота ученого, находилась библиотека. Тут Угушев притормозил, поскольку успел на бегу отметить знакомое лицо.
– Привет! – сказал с некоторым вызовом. Ведь девчонка была все же старше его, могла и послать. – Помнишь меня?
– Тебя забудешь! – хихикнула Вика Фомина и глянула почему-то в первую очередь на обувь мальчика. Конечно, вместо изувеченных кроссов теперь были старые ботинки, тесноватые, приходилось поджимать пальцы. Маго надеялся, что это никак нельзя заметить со стороны, – впрочем, девочка через его голову уже снова высматривала кого-то на лестнице. Он и сам не понимал, зачем заговорил с ней.
– Как лицо, заживает? – задал бессмысленный вопрос.
Скула его заступницы вызывающе синела.
– Что? Ага. – Она осторожно коснулась пальцами щеки. – Слушай, а тебя с родителями не вызывали в полицию?
– С чего вдруг? – слегка заволновался Маго.
Полицию он не особо жаловал. Что-то подсказывало мальчику, что полицейским не хватает только личного знакомства с ним, чтобы собрать воедино описание некоторых его подвигов разных лет.
– Ну того типа, который на тебя и на меня напал, его поймали в конце концов. Теперь выясняют все его делишки. Мы с отцом ходили. Еще в понедельник.
– Сдала меня? – напрямую спросил мальчик.
– В смысле, сдала? Рассказала, как дело было. Но твой адрес я не знала, и фамилию тоже.
– Слушай, я тебя прошу, – проникновенно попросил Магомет и приложил ладонь к груди, – если еще будут спрашивать, ты про меня помалкивай, ладно? Мне с ментами общаться неохота, точно прицепятся. Не хочу родных волновать.
– Прицепятся к тебе? – Вика округлила глаза и едва сдержала смешок. – Ты малолетний правонарушитель, что ли?