– Ах вот как, – процедил Эдуард, наконец разжимая руки и отступая на шаг. – Ну и зачем нужен был этот цирк?
Мужчина аккуратно расправил воротник плаща, растопыренной пятерней пригладил волосы. Посмотрел Редкому прямо в лицо, улыбнулся приветливо.
– Просто видел тебя рядом с этим парнем не в первый раз, захотелось познакомиться. Придумал с ходу такой вот повод. Я – Гриша, кстати.
– Эдуард, – машинально отозвался Редкий.
– Приятно. А до тебя за мальчиком наблюдал другой мужчина, очень нервный. Полагаю, у вас какая-то небольшая группа? И вы тоже входите в их протоколы экспериментов, – недобро ухмыльнулся он. – Как и мы, впрочем.
– «В их» – это кого? – опешил Эдуард. – И «мы» – это кто?
– Вызов полиции откладывается? – спросил Гриша деловитым тоном и одернул плащ.
Эдик сердито засопел в ответ.
– Да ты не обижайся! Просто было бы странно, начни я прямо тут вдруг колоться, чем занимаюсь. Спроси я тебя о вашем, э-э, кружке, ты бы ответил? Притом что вы свои наблюдения ведете лет десять, не больше, а среди нас есть те, кто наследовал дело отцов. Подкидыши, те, кого нашли в этом парке, – думаешь, они были первыми? Так что, если будет интерес, захочешь нас найти, дам подсказку.
Эдуард пытался переварить услышанное, а Гриша просто стоял рядом и очень по-доброму смотрел на него.
– А что вам, к примеру, нужно от нас? – хрипло и неловко спросил наконец Эдик. – Сотрудничество, сведения?
Мужчина энергично помотал головой.
– Ни-че-го. Я ведь уже дал понять, что мы знаем гораздо больше, чем вы. Но вот от чего никогда бы не отказались, так это от пополнения. За последний год мы потеряли нескольких человек. Как вы понимаете, гораздо проще пригласить тех, кто знает о детях и проявляет многолетний интерес к их судьбам. Но сразу предупреждаю – возьмем лучших, балласт нам не нужен.
– А еще никто никуда не переходит! – обиделся Редкий. – Просто интересно… Ну и чем, к примеру, вы таким занимаетесь, к чему бы мы могли присоединиться?
Гриша посерьезнел, и его бледно-карие глаза стали совсем печальными.
– Дел хватает. В этот раз мы хотим подольше понаблюдать за ребятами, постараться как можно больше разузнать о тех, кто их исправно поставляет в этот мир. Потом детей придется уничтожить…
Редкий, который уже почти ощутил расположение и рабочий интерес к новому знакомому, так и отпрыгнул от него, издав сдержанное рычание. Потом оглянулся, чтобы посмотреть на Платона, удостовериться, что ему ничто не угрожает. На причале мальчика уже не было, и сердце Эдуарда совершило бешеный скачок. Но в следующий миг он увидел, как тот медленно бредет по островку вдоль скамеек и аккуратных клумб.
Редкий выдохнул и уже спокойно сказал стоящему напротив него человеку:
– Тогда ты зря потратил время. Никто из наших никогда не станет сотрудничать с вами. Черт, да как вообще до такого можно додуматься – убивать детей?
– А если это единственный способ остановить вакханалию, которая вот-вот начнется в этом городе, а потом и во всем мире? – тоном доброго учителя спросил его Гриша.
– Даже тогда! Но спасибо, что предупредили, теперь мы глаз с этих ребят не спустим!
Новый знакомый со вздохом помотал головой:
– У вас ничего не выйдет. Велика вероятность, что детей уничтожат те, кто их создал, – просто сочтут эту контрольную группу недостаточно эффективной, не сумеют вовремя отыскать пятого ребенка. Встанете у них на пути – погибнете сами, с помехами они не церемонятся. Однако если мы увидим, что испытания проходят успешно и возраст старшего из группы приближается к критической черте, – он подбородком указал в спину Платона, – то вмешаемся. Ибо лучше пожертвовать несколькими, нежели потерять целые поколения.
– Но в чем вина этих детей?! – почти в отчаянии выкрикнул Эдик.
Гриша глянул на него мрачно:
– Разве кто-то говорит о вине? Эти дети, возможно, лучшее, что сумел породить наш чертов мир, пусть и неестественным образом. Честные, чистые, добрые. Но на Земле им не место. Приближается время, когда за одно только расположение и дружбу этих славных детишек люди будут убивать и предавать друг друга, думая, что поступают хорошо и правильно. Вот и все, что могу тебе сказать, Эдуард. Пока. Хочешь понять больше, приходи к нам. Но знай – пути назад уже не будет. Так что подумай хорошенько.
Редкий поморщился от этих патетических фраз, хотел ринуться следом за Платоном. Но интуиция подсказывала ему, что вариант надо отыграть до конца. Если перед ним не сумасшедший и действительно существует некая организация, наблюдающая за детьми, знающая тайны их рождения, с ней стоит поддерживать контакт. Как бы ни отвратительно от этого было на душе.
– Ну, допустим, захочу я вас найти, – превозмогая себя, выдавил он. – Ты говорил о какой-то подсказке?
Мужчина пытливо всматривался в его лицо и, казалось, видел насквозь все его потаенные мысли. Потом полез рукой куда-то во внутренний карман плаща. Назад его рука вернулась с зажатым в пальцах прямоугольным кусочком картона, золотым с одной стороны и черным – с другой.
«Подсказка – это визитка с адресом, ага!»
Редкий едва не рассмеялся в лицо новому знакомому. Однако он поторопился с выводами: достав прямоугольник, Гриша разорвал его пополам и одну половинку сунул Эдику. Тот внимательно рассмотрел: ни цифр, ни букв на обрывке не было.
– Ну и что бы это значило?
– Это знак того, что мы с тобой плодотворно пообщались, – разъяснил мужчина. – Я ведь могу до следующей встречи не дожить, а тот, кто покажет тебе вторую половину, скорее всего, будет из наших. Хотя это не точно.
– Ты чего тут, шутки со мной шутить вздумал? – взорвался Редкий.
Гриша похлопал его по плечу, улыбнулся печально – иначе он вроде как и не умел.
– Да, и поосторожнее, когда в пустынных местах выслеживаете ребятишек.
– Поясни. Они могут быть опасны? – хмуро спросил Эдуард.
– Поверь, друг, – могут. Плюс у них есть защитники, о которых детишки даже не подозревают. Очень непредсказуемые существа.
– Кто такие?
– Я же сказал, существа, – терпеливо повторил Гриша. – Или буки – мы их так называем. Они появляются и исчезают внезапно, двигаются стремительно. Заметить их трудно, но можно почувствовать или услышать.
Эдик вопреки собственному желанию вспомнил странные ощущения в парке в прошлый раз, жутковатую мелодию – и примолк.
– А теперь начинай думать, – просто сказал ему Гриша, повернулся и пошел прочь.
Эдуард смотрел ему вслед: тот шел, сильно горбясь, словно тащил на плечах невидимую ношу.
После долгой прогулки Таня отвела Абрека на перевязку в ветклинику. Доктор, осмотрев шею, остался доволен тем, как заживает, а странностям в поведении посоветовал не удивляться.
– Стресс, что ты хочешь. Но любовь и забота все перетрут.
Дома пес занял пост у входной двери, полный решимости больше не выпускать хозяйку без своего сопровождения. Там и уснул, мордой на коврике, очень довольный своей смекалкой. А Таня взялась за уроки, они уже появились в электронном дневнике. Но сосредоточиться на занятиях не получалось, она то и дело поглядывала на телефон.
Ближе к вечеру позвонил Маго, радостно отчитался, что бабушка в порядке, спросил про Абрека. Поболтав с ним некоторое время, девочка спросила как бы невзначай:
– А ничего необычного с тобой после нашего расставания не происходило?
– В смысле? – не понял Угушев.
– Ну, может, тебе что-то неожиданно подарили или что-то хорошее сделали?
Магомет помолчал, и Таня отчетливо представила, как он рывком высоко поднимает и опускает худые острые плечи.
– Да не, ничего такого. А что, должны были?
– Нет, – ответила Милич. – Просто день сегодня какой-то странный.
И они попрощались до понедельника – впереди были выходные.
– Ну и замечательно, – сама себе сказала Таня. – Анжелике просто что-то почудилось. Наверное, у нее выдался удачный день.
С одной стороны, в глубине души она была капельку разочарована, ведь иногда так хочется поверить в чудо. Хотя, с другой стороны, чудеса хороши только в книгах и фильмах, в обычной жизни от них сплошная морока. И она отогнала от себя пустые мысли, решив сконцентрироваться на учебниках.
«Дашка точно взбесится», – подумала она напоследок.
Потом пришли родители, начались обычные вечерние заботы. Погуляв еще раз с Абреком и поужинав, Таня вернулась к себе в комнату, немного недовольная тем, что не удержалась и позволила себе лишнюю порцию жаркого. Включила ноутбук и первым делом увидела набранное капслоком сообщение от Зиминой:
«КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ???»
Вздохнув, набрала в ответ:
«Что именно?»
После этого ей только и оставалось, что открывать сообщения, которые Дашка строчила как из пулемета.
«Все получилось. Англичанка поставила “пять” за полную лажу. Сказала, типа я способная. Весь день народ в друзья просился. Послала всех! А сейчас я у отца, прикинь».
Последнюю фразу Таня не поняла, о чем честно написала. Получила ответ:
«Старая история. Мои развелись, я живу с мамой. Но хотела с отцом. У него круче. Он все всегда позволяет, но к себе не берет. А сегодня сам предложил на каникулах перебраться к нему».
Таня, немного ошарашенная таким поворотом, отвечать не стала, да Даша и не нуждалась в ее ответах. Она уже набирала новое сообщение:
«В понедельник тетка приезжает из Москвы. Она мне подарок зажала еще с дня рождения. Сказала, поедем в Питер, и я сама выберу. И по химии вызовут. В общем, утром в то же время, не опаздывай».
От такой наглости Милич впала в ступор, так и просидела пару минут, потом потрясла головой, отгоняя наваждение, и написала:
«Забудь, я два раза за одно и то же не прощаю».
Очень скоро пришло новое сообщение от Зиминой, и от него Таню бросило в краску. Она отнюдь не считала себя наивным цветочком, но таких отборных грязных ругательств, да еще адресованных ей лично, прежде видеть не приходилось.
«Ну что, убедила? – написала затем Дарья. – Вот за это и простишь».