– Но так он никогда не привыкнет один оставаться.
– Научится, куда ему деваться! Сегодня на пару часов отлучусь в универсам, мать оставила список покупок. Поэтапно будем приучать.
– А, ладно, – вздохнула Таня.
В глубине души она надеялась, что посидеть с питомцем опять попросят ее. Но нет, все указывало на то, что сегодня никакая добрая сила не помешает ей присутствовать на уроках от звонка до звонка.
Она нехотя поковыряла куриную грудку, половину сжевала. Пискнул смартфон в кармане халата, сообщая, что в соцсетях что-то происходит. Таня неловко дернула рукой, и кусок курицы полетел на пол. Но не долетел, исчез. Из-под стола донеслось довольное чавканье. Брат смешно сделал брови домиком.
– Догадался! Абрек тоже входит в программу похудения! А я-то ломал себе голову, почему сестренка, мечтавшая о попугайчике, вдруг приволокла домой мохнатое чудовище.
Но Таня ничего и никого не слышала: она читала сообщение. Хотя чего там читать, одно слово:
«Передумала?»
«Нет», – набрала девочка.
«Жаль».
Через мгновение:
«Тебя жаль».
И потом еще:
«А, нет, не жаль. Сама виновата».
И с десяток злобных смайликов.
Таня вздохнула, допила сок и пошла одеваться.
Через четверть часа она простилась с братом и Абреком – они проводили ее до двери. Когда выходила из квартиры, ей показалось, что на площадке пролетом выше кто-то стоял и при ее появлении рывком отпрянул назад. Но время поджимало, и Таня пешком – вот это точно входило в программу – понеслась вниз по лестнице.
Стоило выйти со двора, как за спиной раздался шум шагов – кто-то догонял ее. Таня обернулась и едва сдержала вздох раздражения: конечно же, Паша!
– Чего тебе? – поинтересовалась она.
– Угадай с трех раз!
В этот раз Майский выглядел как прежде, то есть вполне уверенным в себе парнем.
– Решил тебя проводить, потому что Дашка в бешенстве. Она с субботы всех обзванивала, прощупывала, кто готов ей помочь сжить тебя со свету. За деньги или ответную услугу. И нашла, не сомневайся. Даже не буду спрашивать, чем ты ее снова выбесила, Зиминой дополнительный повод не требуется.
– И что ты можешь сделать?
– Ну хоть пригляжу, чтобы ты снова не рванула помогать кому не следует. Или чтобы тебя велосипед или мотороллер не сбил.
И он, схватив девочку за рукав, утянул ее с велосипедной дорожки. Милич сердито стряхнула его руку.
– Это ты был на лестнице рядом с нашей квартирой? – вспомнила она.
– Не-а, не я. Я пока только до двора тебя отследил, – с веселым вызовом ответил Паша.
– Слушай, я же просила! Ты обещал!
– А я ничего! – Он взметнул руки, будто сдавался. – И в школе я тебе глупость сболтнул, забудь. На самом деле ничего такого… потому что такое…
– Такое и вообразить себе невозможно? – подсказала ему Таня.
– Только без обид, но да. Это на меня фигня какая-то нашла, вот и ляпнул. Но ты, Тань, хорошая девчонка, добрая, это факт. – Тут он заговорил с непривычной серьезностью. – Знаешь, Дашка и раньше всем пакостила, но мне их не жалко было. Они такие же, как она, просто не такие зубастые. А ты – особенная. Думаю, те парни, про которых ты мне втирала, тоже на это реакцию давали. Не влюблялись, а типа тянулись, что ли.
– Да они меня даже не знали толком, – буркнула Таня.
– Насчет них можешь думать что угодно. Мечтать не вредно, – подмигнул ей сияющим глазом Майский. – А насчет себя я обрисовал.
Зимину она увидела сразу, едва прошла турникет. Та стояла ровно на том же месте напротив раздевалки, только на этот раз одна. Смерила Таню презрительным взглядом, потом заметила зашедшего следом Пашу, и ее глаза странно полыхнули то ли ненавистью, то ли торжеством, не разобрать. Таня в раздевалке скинула плащ и переобулась, а потом вдруг обнаружила, что у нее кружится голова, – все это время она дышала через раз.
«Неужели я боюсь ее? – мелькнула шокирующая мысль. – Нет, не боюсь, но все это ужасно неприятно».
Холл был просторный, но перед лестницей сужался. Там Даша и заступила ей дорогу. Майского рядом не наблюдалось – видимо, он готов был защищать Таню от кого угодно, но только не от своей бывшей подружки. На ярком холеном лице Зиминой играла торжествующая ухмылка.
– Ну так что?
– Я тебе сегодня уже ответила – нет.
– Советую передумать, – процедила Даша.
– Не знала, что ты такая непонятливая. Нет значит нет.
Лицо Зиминой начало опасно белеть и заостряться.
– Непонятливая у нас ты. Никак не смекнешь, с кем связалась. А ведь я могла бы здорово тебе помочь в новой школе, не будь ты такой упрямой.
– Я не упрямая, – устало проговорила Милич. – Просто все это глупо. Никакого дара у меня нет, я даже специально проверила на своем друге, и…
Даша не дала ей договорить, нетерпеливо и больно вцепилась в руку выше локтя:
– Плевать мне на твоих друзей! Может, твой дар для особых. Для таких, как я. Неважно. Просто сделай, что прошу, это же так просто. Всего лишь скажи: «Прощаю».
– Нет! – вырвала руку Таня. – Это глупо!
Красивые глаза Зиминой превратились в щелки, она отступила на шаг и, набычившись, проговорила обманчиво спокойным голосом:
– Очень просто было сказать одно лишь ма-аленькое слово. Куда проще, чем вытаскивать человека из тюряги.
И направилась вверх по лестнице. Таня ошалело уставилась ей вслед.
Два урока Милич просидела как на иголках, глядя прямо перед собой. Иногда она чувствовала обращенный на себя тревожный взгляд Майского – он по-прежнему сидел за одной партой с Дашей, и вид у него был такой, будто его крючьями раздирают на части, – но Таню это совсем не волновало. Сердце ныло и замирало, словно чуяло беду. Так и случилось.
Третьим уроком был русский язык, он тянулся так ужасно долго, что Милич не выдержала и под партой осторожно глянула на мобильнике время. Согласно правилам гимназии, она установила беззвучный режим, поэтому только сейчас увидела несколько вызовов от родителей и сообщение от мамы:
«Танюша, позвони мне, как только сможешь».
Ее затошнило от тревоги. Звонки по времени приходились на конец второго и начало текущего урока, то есть родители отлично знали, что она не сможет ответить, но что-то заставило их забыть об этом. Значит, сильно волновались. Таня взметнула руку.
– Есть вопросы? – недовольно спросила учительница, которая как раз объясняла новый материал.
– Можно мне выйти? – От волнения Таня забыла ее имя.
– Ну если это необходимо…
Под смешки класса она уже бежала к двери. В коридоре сразу набрала маму и, едва та ответила, выдохнула:
– Что случилось?
Голос матери звучал гулко, будто она прикрывала трубку рукой. Фоном Таня слышала чужие возбужденные голоса.
– Милая, не волнуйся. Все в порядке, – заверила мама, но Таня не поверила. Мама всегда так говорила, потому что волновалась за ее слабое сердце. – Все живы и здоровы. Просто нужна твоя помощь. Ничего, если папа сейчас заедет за тобой в гимназию?
– Конечно, уже бегу одеваться, – глотая звуки, ответила Милич.
Отец подъехал через десять минут. Его обычно румяное, круглое лицо как-то усохло и побледнело. Он делал массу лишних движений, стараясь казаться прежним.
– Папа, в чем дело? Куда мы едем? – сразу приступила к нему девочка, садясь в машину.
Отец пока не трогался с места. Видимо, благоразумно решил, что лучше сначала все рассказать.
– Тань, беспокоиться не о чем, – начал он. – Случилась какая-то дурацкая история, которая через пару часов разрешится.
– Что, пап, что?!
– В общем, сегодня утром к нам домой пришла какая-то девочка, вроде как твоя одноклассница. Спросила тебя, но ты уже ушла. Ей захотелось погладить Абрека, и Вовка пропустил ее в квартиру. Но она вдруг выбежала на балкон и стала звать на помощь. Прохожие вызвали полицию, девочку и нашего Володю отвезли в отделение. Там она стала говорить, что Вовка якобы не выпускал ее из квартиры, натравливал на нее пса. Ну и прочую дичь.
Отец обеими ладонями тщательно протер лицо.
Таня молчала. Ей все сразу стало понятно. Мелькнула мысль немедленно бежать обратно в класс, вцепиться в Дашку, вытащить из здания и запихнуть в машину. Или хотя бы просто накостылять так, чтобы она сама захотела во всем признаться.
– Мама не хотела, чтобы мы втягивали еще и тебя, – продолжал говорить отец, – но это самый легкий способ вернуть Володю домой как можно скорее. Пока все участники происшествия еще в отделении, ты могла бы сказать, знаешь ли эту девочку, правда ли она твоя одноклассница…
– Мои одноклассницы все на месте, – перебила Таня. – Я и так знаю, кто все это провернул. Даша.
– Та самая, которая подстроила трюк с рюкзаком? – нахмурился отец. – Она до сих пор не успокоилась?
– Нет! Точнее, у нее теперь новый повод мстить мне. Она угрожала мне… Ой, нужно все сохранить, сделать копии, пока не поздно, – схватилась за смартфон Таня. – Пап, поехали скорее!
К вечеру Володя был дома, усталый и вроде как не до конца пришедший в себя. Он все время шутил и приглаживал руками волосы. Его отпустили, когда выяснилось, что девочка одноклассницей Тани не является и вообще учится в другой школе. Соседи рассказали, что она минут пять названивала по домофону в разные квартиры – кроме квартиры Миличей, – чтобы попасть в подъезд.
Таня в присутствии мамы рассказала об угрозах Зиминой, показала скрины переписки и процитировала ее фразу насчет тюрьмы. Незнакомая девочка обнаружилась у Даши в друзьях.
Вроде бы дело прояснилось, и все равно все чувствовали себя не в своей тарелке. Володю отпустили под подписку, еще предстояло разбирательство по обвинению в сопротивлении полиции. Брат уже успел рассказать Тане, что, когда девица вдруг начала вопить на балконе, Абрек сильно разволновался. А уж когда ворвалась полиция, стал кидаться на полицейских, защищая хозяина. Володя боялся, что пса могут пристрелить или ударить дубинкой, поэтому полез с одним полицейским в драку, малость оглушил, а потом запер Абрека в своей комнате.