– Как бы мне повидать преподавателя художественной культуры Инну Котенок?
Техничка через плечо кинула быстрый взгляд на механические круглые часы над входом в раздевалку.
– Перемена будет через десять минут. Я поднимусь и предупрежу Инну Леонидовну, что вы ждете ее у школы.
– Если вам не трудно.
Редкий задыхался от нетерпения и какой-то отчаянной готовности к любому исходу. Десять минут он метался по двору, так что охранник вышел на порог и наблюдал за ним тяжелым взглядом.
Потом к нему выбежала Инна. Если что-то и разнило их с сестрой, то только прическа: Элла всегда, со школы, носила каре до плеч, изредка забирала свои густые блестящие волосы в высокий хвост. У Инны волосы были собраны в пучок на затылке, но такая прическа не добавляла ей возраста, а делала похожей на балерину. В ее глазах Редкий не заметил злости или раздражения и приободрился.
– Здравствуйте, Инна.
Она кивнула и вдруг спросила тревожно:
– Что-то случилось?
– С Эллой? Нет. То есть… я сегодня ее не видел.
Эдик хотел спросить девушку, где может находиться ее сестра, но почему-то начал говорить о другом. Вспомнил их последний разговор, признал, что она была права. Пытался объяснить, что тогда ему, идиоту, история с найденышем представлялась судьбоносной, знаком с небес. Заботу о мальчике он считал едва ли не своим предназначением. Теперь понимает, как глупо все это было.
Девушка слушала его молча, чуть отвернув голову, но выглядела взволнованной. Высказав, что было на душе, Редкий спросил:
– Вы все еще сердитесь на меня, Инна?
Она помотала головой:
– Было бы смешно мне сердиться на вас, Эдуард, когда я почти не вижу сестру. Это не значит, что я ее разлюбила и мне стало все равно, нет. Но теперь вы дарите ей куда больше добрых эмоций, чем я.
– А почему у вас вдруг, ну не заладилось? – не удержавшись, спросил Эдик.
Инна тяжело вздохнула, отвела взгляд.
– Это случилось после автокатастрофы, в которой погибли папа и мама. Мы с сестрой всегда поддерживали друг дружку по разным пустякам, которые тогда пустяками не казались. Но как-то не сумели найти нужных слов и эмоций, когда пришло настоящее горе.
– Но ведь у вас все образуется, да? – спросил Редкий.
– Я очень на это надеюсь. Простите, мне нужно бежать, перемена кончается.
За золотистыми стенами гимназии уже заливался вовсю звонок. Эдик проводил девушку взглядом и направился к воротам.
Вдруг он понял, что пришел сюда вовсе не в поисках Эллы. Если верить в теорию Платона, то сердце подсказало ему искать примирения именно с Инной, пусть запоздало, но постараться все ей объяснить. Он был доволен результатом. К тому же утолил зрительный голод, который всегда возникал, стоило хоть пару часов не видеть Эллу.
Теперь он успокоился и решил, что обязательно отыщет своего Котенка ближе к вечеру, даже если придется дежурить до ночи под ее окнами. А сейчас уже не сердце, но долг требовал повидать Антона, доложить ему о разговоре с Платоном и надеяться, что Кинебомба не прикончит его за то, что он проболтался.
Что же касалось Гриши и разорванной пополам пустой визитки, насчет этого Редкий решил пока помолчать.
Злату разбудил пронзительный детский рев – она дернулась и села, толком не понимая, где находится. Потом вспомнила, что заснула в беседке детского сада. Теперь сад уже был открыт, и какой-то малыш на дорожке к зданию бурно выражал свое недовольство ранним подъемом. Не теряя времени, Злата воспользовалась все той же прорехой в заборе.
Было раннее утро, и солнце только-только просыпалось за кружевной ширмой пепельно-малиновых облаков. Злата решила сперва немного осмотреться и тогда уж решить, что делать дальше.
Она обогнула садик, прошла через один сонный двор, через другой и вдруг сразу, как это бывает в маленьких городках, оказалась в самом его центре.
Девушка вздрогнула и заморгала, озираясь. Конечно же, она узнала городок, тот самый, с которым почти сливался ее родной поселок. Сколько раз они проходили с мамой и другими женщинами через этот сквер с круглоголовым бюстом в центре клумбы и дремлющими на его плечах голубями!
В первый миг она едва не бросилась бежать в сторону парка, чтобы сократить путь к родному поселку. Каких-то двадцать минут, и она дома. А там мама Мирела освободит от пут ее ноющие руки, накормит, приласкает, уложит в постель. Сама сядет рядом и будет тихонько напевать тонким детским голоском древние песни на языке ее народа.
Но нет – после первого же рывка Злата замерла на месте. Ей нельзя приближаться к поселку. Она знает закон: цыганка может в любой момент уйти от своих сородичей в поисках лучшей судьбы, но назад пути уже не будет. Она только доставит горе своей приемной маме. Пусть лучше Мирела думает, что у нее все хорошо.
Тихонько глотая слезы, она поплелась в самый центр, на пешеходку. Перед глазами время от времени сгущался мрак, голова была словно забита ватой. Самым обидным было то, что деньги в карманах джинсов еще оставались, можно было бы купить еды, но невозможно до них дотянуться. Как и в туалет сходить, кстати. Злата шла по пешеходной улице, впереди нестерпимо ярко играли солнечные блики на пяти куполах главного городского храма. В глазах снова потемнело, и девушка мысленно взмолилась: «Поскорее бы упасть в обморок! Очнуться в больнице, руки свободны, а рядом сидит санитарка и кормит меня с ложечки. Как же хорошо!»
В этот момент кто-то крепко схватил ее сразу за оба запястья поверх наручников. Звучный мужской голос произнес ей в затылок:
– Пойдем-ка со мной, я помогу тебе.
Злата отчаянно забилась, не обращая внимания на боль в вывернутых мышцах. Ее поразила сама мысль, что именно сейчас, когда вот-вот придет избавление от мук, она вдруг угодила в лапы какого-то извращенца. На помощь не звала, потому что понимала уязвимость своей позиции: оборванная и в наручниках. Мужчина же, как она успела краем глаза заметить, имел представительный вид, а значит, поверят ему. Злата по-звериному беззвучно боролась за себя.
– Дядь, а дядь, пустите ее! – прозвучал рядом еще один голос, звонкий и по-детски высокий.
На миг прекратив вырываться, Злата разглядела, что за ними с расстояния в пять шагов наблюдает какой-то мальчик в толстовке с надвинутым по брови капюшоном, со школьным рюкзаком на плече.
– Мальчик, пожалуйста, иди, куда там тебе нужно, – с легкой ноткой раздражения сказал ему мужчина. – Не стоит лезть в чужие дела.
– А вы отпустите ее, и мы все разойдемся, – не сдавался мальчик. Говорил он очень спокойно, словно воспринимал происходящее как игру.
– Эта девушка задержана, тебе не ясно? А ну беги!
Мужчина даже ногой топнул, но ничего не добился.
– А я почему-то вам не верю, – задумчиво произнес школьник.
Запустил руку в карман джинсов, что-то вынул, прицелился и бросил прямо в голову мужчине. Что-то маленькое, Злата не разглядела что.
– А сейчас и тебя придется забрать! – рявкнул мужчина и, отпустив руки Златы, начал энергично вытряхивать что-то из волос. – Вот я…
Он вдруг замолчал и опустил обе руки вдоль полноватого тела. Постоял так немного, словно забыв, что собирался сделать. Потом добрел до ближайшей скамейки, сел на нее и пригнул голову к коленям.
– Пошли, – распорядился мальчик, подходя вплотную к Злате. – Он больше не опасен. А мне вот интересно, кто ты такая.
И, удивительное дело, девушка ему повиновалась. С пешеходки они свернули в один из тихих зеленых скверов с видом на старинное здание гимназии. Здесь мальчик обошел пару раз вокруг Златы. Обнаружил наручники, не удивился, а достал из кармана джинсов перочинный нож и в момент их срезал. Девушка тут же забыла обо всем – таким наслаждением было растирать запястья и разминать измученные мышцы. Вот только до смерти хотелось пить.
– У тебя нет попить чего-нибудь? – обратилась она к мальчику, привычно стараясь не смотреть ему в глаза. – Или, может, магазин рядом? У меня деньги есть.
– Садись, – кивнул он на скамейку.
Злата про себя диву давалась: малыш вел себя так, будто она была его нашкодившей младшей сестрой, и он сейчас решал, как вытащить ее из передряги.
– Меня Маго зовут, кстати, – сообщил мальчик, роясь в своем безразмерном рюкзаке. – А тебя?
– Злата.
– Ты из этого городка?
– Нет. Я из Питера, – на всякий случай ответила девушка.
– Понял. Вот. – Он вручил ей маленький пакетик сока с трубочкой. Злата одним духом осушила пакет до дна и с виноватым видом отправила его в мусорку.
А Маго тем временем достал из рюкзака контейнер, завернутый в газету, открыл, и девушка застонала от восторга. Там лежал восхитительный бутерброд: два куска булки, щедро промазанные маслом, между ними – толстый розовый кружок колбасы. Она лихорадочно отвернула голову, чтобы даже не вдохнуть запах.
– Ты чего? – удивился Маго. – Ешь давай.
– Спасибо, не хочу. – Такую незначительную ложь она могла себе позволить.
– Вижу, как не хочешь, аж дрожишь вся, – хмыкнул мальчик. – Ешь, у меня еще есть. Ты не думай, что я от недоедания тощий, просто конституция такая.
И Злата вдруг перестала придумывать отговорки, просто сказала:
– Я хочу, но не могу. Без еды я скорее попаду в больницу, потом в приют или детский дом. А так мне вообще некуда идти, понимаешь?
Маго посерьезнел, он смотрел на нее в упор и вроде как что-то обдумывал. Потом сунул контейнер прямо ей в руки.
– Ешь. В больницу ты всегда успеешь, есть и другие способы. Только там ничего хорошего, я недавно побывал, мне не понравилось. Мы что-нибудь получше придумаем.
– Мы? – с набитым ртом выдавила Злата.
– Ага. Ты сиди тут и ешь, а я сейчас одну девчонку вызвоню, другую попробую поймать. Не бойся, они не такие мелкие, как я. Они придумают, как тебе помочь.
Словно маленький, но хищный ястреб, он внимательно обозрел круглый сквер на предмет скрытых опасностей, сам себе утвердительно кивнул головой и исчез из поля зрения Златы.