Кажется, ребята собирались расходиться.
Вдруг в кустах примерно посередине между двумя наблюдательными пунктами Эдуарду почудилось какое-то шевеление, словно там запуталась большая птица и теперь пыталась высвободиться. Но это вполне мог быть и человек, кусты росли густо.
«Тут что, уже полгорода собралось?» – подумалось ему.
– Может, скажешь, что вам надо от ребят? – спросил наудачу. – Обменяемся сведениями?
Гриша ухмыльнулся в ответ, помотал круглой ушастой головой:
– Э, нет, условие не выполнено. Ты должен сам на нас выйти, а не случайно со мной снова повстречаться. Тем более что встреч таких, догадываюсь, будет еще много.
Редкий только рукой досадливо махнул и поспешил назад к Глебу: дети разделились на две группы, и одна двигалась к выходу из сквера – Пятница и новая девушка.
– Ну и кто это? – спросил Глеб, не отрывая глаз от экрана смартфона.
– Да так, конкурирующая фирма. Соберемся у босса, расскажу.
Девочки уже выходили из сквера.
– Как поделимся? – заволновался Эдик.
Глеб плечами пожал:
– А как хочешь.
– Тогда я за девочками. Меня Платон знает, боюсь попасться ему на глаза.
– Эх… – Приятель сделал вид, что огорчился. – За такой красавицей я бы и сам походил. Даже без всякого задания.
– Эй, полегче, – нахмурился Эдуард. – Остынь, она ребенок.
Он почему-то подумал, что примерно такого возраста была Элла, когда они познакомились, но ребенком она ему совсем не казалась.
Глеб тихо засмеялся.
– Да ладно, со стороны-то полюбоваться не грех. Борька слезами обольется, когда узнает, что самое интересное пропустил. Мы с ним сменами на сегодня поменялись, у него, понимаешь…
Конец фразы Редкий уже не услышал – спешил за девочками. В общем, легко было догадаться, что они пойдут к Милич, куда же еще. Наверное, чтобы неизвестная девочка могла отдохнуть, ее, бедную, аж покачивало на ходу. Таня шла рядом и заботливо поглядывала на новую знакомую. Эдик следовал на расстоянии шагов двадцати. Поначалу все оглядывался, не увязался ли за ними Гриша или еще кто. Девочки скрылись в подъезде, а он устроился на скамейке у входа.
Вдруг им овладела тревога: да с чего они все поверили, что оборванная девчонка – обязательно Вторник? Она может оказаться кем угодно, в лучшем случае – просто человеком, нуждающимся в помощи. В худшем – воровкой на доверии. А что, с такой внешностью, в каких-то изношенных тряпках, очень легко расположить к себе кого угодно, особенно впечатлительных подростков. Он вдруг осознал, что девица все время как будто отворачивалась от ребят. Не хотела, чтобы запомнили ее лицо? Стыдилась того, что задумала?
Эдуард хотел обсудить такую вероятность с Антоном, но, обыскав карманы, с досадой убедился, что в спешке забыл дома мобильник. Это было проблемой: если он до десяти не появится на работе, то должен хотя бы позвонить и что-то соврать. И отсюда не уйдешь, вдруг сейчас Златовласка выбежит из подъезда с сумкой награбленного.
Дверь парадного в самом деле распахнулось, но вышел Танин брат Володя с рюкзаком за плечами и поспешил куда-то через двор. Вернулся через четверть часа с раздутым рюкзаком; наружу выглядывала бутылка пепси. Редкий успокоился – Таня не останется наедине с подозрительной девицей, – но все равно проторчал у дома еще целый час, прежде чем побежал домой.
Трое стояли в сквере и не спешили расходиться. Уроки все равно уже начались, и даже Вике было сегодня не до них. Платон, проводив внимательным взглядом двух девочек, обернулся к ней:
– Мы ведь не договорили. Хочешь, посидим где-нибудь или еще погуляем?
Виктория покачала головой:
– Мне теперь и рассказывать про свои проблемы с родителями стыдно. Я имею в виду, этой Злате наверняка больше нас всех досталось. Мы даже толком не знаем, что с ней произошло.
– Возможно, она поделится с нами, когда немного придет в себя, – задумчиво произнес Воронцов. – А может, и нет. Допытываться не станем. А что касается тебя, Вик, я так понял, речь шла о чем-то более серьезном, чем обычный конфликт родителей и детей?
– Я дорасскажу, – пообещала Вика. – Но потом, ладно? Сначала еще раз поговорю с отцом. Может, я что-то не так поняла, вообразила себе что-то ужасное. И давай уйдем отсюда поскорее.
Девочка поежилась, она давно уже заметила две неподвижные фигуры в разных концах сквера, за деревьями. Вроде бы ничего особенного, но сегодня ее все пугало.
Платон понимающе кивнул и повертел головой, отыскивая взглядом бойкого парнишку, который притащил их сюда. Маго шагах в десяти от них был занят таинственным делом: он что-то подобрал в середине сквера, отнес на газон и там еще побродил немного, подыскивая местечко. Потом поднялся на цыпочки, застыл столбиком и начал вращать головой во все стороны. Потом с озабоченным видом подошел к ребятам.
– Ты что там делал? – спросила его Вика.
– Да вот, – мальчик сокрушенно пожал плечами. – Кого никак не пойму, так это улиток. Лезут, понимаешь, через весь сквер, не понимают, что им до ближайшей травы полдня ходу, и то если не раздавят. А зачем, если они одной травинкой могут всю жизнь питаться?
Виктория тихонько рассмеялась – ей неожиданно стало легко и весело на душе:
– А зачем ты вечно находишь себе разные неприятности?
– Может, улитка не так проста, как кажется? – поддержал ее Платон. – И тоже нуждается в подвиге? О твоих, кстати, наслышан.
Маго с довольным видом приосанился, но тут же снова завертел головой. Спросил:
– Ничего не заметили? Как будто по кустам какой-то зверь шастает. Пойду проверю.
– Стой на месте! – Вика ловко поймала его за капюшон толстовки. – Хватит на сегодня. Вдруг там бешеный пес, которого в гимназии ловили. Может, он в этих кустах все время и прятался.
– Ты прямо как моя мамочка, – проворчал Маго, хотя выглядел при этом почти счастливым. – А насчет пса можешь не волноваться… Если охота, у Таньки спроси, где он теперь проживает.
– Так-так, давай поподробнее, – обернулся к нему Платон.
Маго уже готовился рассказать, как вдруг… Странная, гипнотизирующая мелодия зазвучала словно из ниоткуда. Вика охнула и зажала рот ладошкой, Платон окаменел, Маго, напротив, волчком завертелся на месте. Секунд через десять все прекратилось.
– Откуда это? – прошептал Угушев. – Там мужики стоят, но далеко, на рингтон не тянет. Говорю же, в кустах что-то есть.
– Я уже слышала когда-то эту музыку, – потрясенно произнесла Вика.
Она так и не выпустила капюшон Маго, и только это помешало ему начать обшаривать кусты. Он уже почти освободил руки из рукавов и собирался выскользнуть из толстовки, но тут новый старший товарищ, которого Маго воспринимал как тихого заучку, неожиданно скомандовал голосом, не терпящим возражений:
– Уходим отсюда. Живо!
И двое подчинились ему беспрекословно, только вскрикнула, оступившись, Виктория, но Маго тут же взял ее на буксир.
Редкий забежал домой за мобильником, обнаружил с десяток вызовов от Кинебомбы. Перезвонил, но тот был не в сети, и отправился на работу.
До полудня успел пообщаться с парой клиентов, потом наступило затишье, и Эдик вдруг ощутил, как тревожно сжимается и ноет сердце. Что-то было не так. Он знал цену такой странной, вязкой тишины, которая всегда наступает перед бедой. Тот день, когда умер его отец, тоже был очень тихий. И с мамой это повторилось. Антон все не перезванивал. Проверив телефон, Эдуард досадливо крякнул: разрядился. Поставил в темпе на подзарядку и включил, едва аппарат немного ожил.
Сразу же позвонила Элла. Голос ее звучал испуганно, она почти кричала:
– Эд, с тобой все в порядке?! Где ты?!
– На работе, – растерянно отчитался Редкий. – А в чем дело-то?
– Если можешь, поезжай прямо сейчас к Антону.
– Элка, что-то случилось?! Скажи мне!
– Да, – ответила она совсем тихо, он едва расслышал. – Случилось. Но это не по телефону.
Редкий тут же сорвался с места, даже не стал придумывать оправданий для начальства. Поймал машину, едва под нее не попав, помчался за переезд в Загвоздку. К дому Антона он приближался на ватных ногах.
Вступил, пинком распахнув дверь, в квадратную прихожую, из которой просматривалась кухня. Первым делом увидел Бориса, который сидел там за столом, широко расставив локти и обхватив руками голову. Плечи его ежесекундно сотрясались, из приоткрытого рта вылетали сиплые рыдания. Из-за двери в комнату доносился на повышенных тонах голос Антона, кажется, он говорил по телефону.
Эдик в два шага оказался на кухне, посмотрел ошеломленно на Бориса, но тот его даже не заметил, не поднял головы. Редкий не посмел ни о чем спросить и рванул в комнату. Там Кинебомба метался по комнате, на стуле у стены сжалась Элла и не спускала с него глаз.
– Народ, что случилось-то? – закричал Эдуард. – Что-то с детьми?
Антон резко остановился, глянул на него и сказал:
– Глеб погиб.
– Что?!
– Ты меня слышал. Он перестал отвечать на звонки, ты, кстати, тоже. Я ехал из Питера, с автобуса пошел сразу в сквер и застал там полицию и скорую. Увозили двоих, оба были мертвы.
– Двоих? – задохнулся Эдик, решив, что погиб кто-то из ребят.
– Да. Наш Глебка и еще какой-то мужчина.
– Они подрались, что ли?
Кинебомба покачал головой:
– Они даже рядом не стояли. Я позвонил одному старому приятелю из прокурорских, умолил его узнать обстоятельства случившегося. На этот момент известно, что Глеб и другой мужчина найдены мертвыми по разные стороны сквера. Внешних повреждений никаких, вскрытия пока не было.
– А дети?
– Про них ничего не известно. Соня проверила классы, никто из ребят в школе не появился.
– Таня пошла домой, увела с собой новую девочку.
– Насчет этого я в курсе. Глеб успел рассказать по телефону, что ты пошел за ними.
– Так ты тоже был там? – придушенно ахнула Элла.
Редкий успел вяло удивиться, почему Тоха ей не сказал.