о взяли из детского дома?
– Я не была в детском доме, – тихо выговорила Вика. – Меня забрали сразу из больницы. И еще в начале учебного года я даже не предполагала, что они мне не родные.
– Та же песня, – с пониманием кивнул Угушев.
– Только я никогда не могла понять, почему они так холодны со мной. Не называют по имени, обращаются только по делу. Недавно я спросила об этом отца. Сначала он сказал, что, когда я была маленькая, мама однажды за меня очень испугалась, а после стала воображать, будто я – это не я. Но потом я поняла, что это неправда. Тогда отец сказал, что я приемная, но очень похожа на их настоящую дочь, которая умерла через пару месяцев после того, как меня удочерили. Для родителей это стало ужасным ударом, и они хоть и оставили меня, но уже не смогли по-настоящему полюбить. Мне показалось, что тут все логично, но нет…
Вика убито помотала головой. Маго и Таня слушали ее не дыша.
– Я догадалась, что и это неправда. Поэтому вчера, когда отец забрал меня из полиции, сказала, что не вернусь домой, пока он все не расскажет. Настоящую правду, всю до конца. Ну он и рассказал. Оказывается, их настоящую дочь похитили во время прогулки. Родителям оставили письмо. Там было написано, что если они будут хорошо заботиться обо мне, то однажды, когда нам исполнится по восемнадцать лет, настоящая дочь вернется к ним. А еще раз в три месяца они получали по почте откуда-то из-за границы бандероли с ее рисунками, ну вроде как с ее. По-моему, это какой-то ужасный обман. Но они верят, не понимаю почему. Альбом с этими рисунками я недавно нашла, еще удивилась, не могла понять, чей он. Но в последний раз они ничего не получили. Теперь мама в очень плохом состоянии, возможно, скоро мне нельзя будет надолго уходить из дома. Ведь рядом со мной она хотя бы не сможет…
Девочка не договорила, тоскливо вздохнула и повесила голову. Ребята переглянулись, круглое лицо Тани сперва побелело, потом пошло алыми пятнами:
– Ой, а у меня ведь тоже есть брат, родителей родной сын. Правда, он старше меня. И его точно никто не пробовал похитить.
– Надо это все Платону рассказать, – сказал Маго, который как-то сразу принял авторитет их старшего товарища.
– Уже, – покраснела Вика. – Мы полночи разговаривали по скайпу.
Маго почему-то не смог сдержать печальный вздох. Потом вспомнил о хорошем и посмотрел на Таню.
– У тебя сегодня сколько уроков? Шесть?
Девочка медленно кивнула, еще вся под впечатлением от пугающей истории.
– Тогда встречаемся у раздевалки, ладно? Я тебя провожу, и вместе погуляем с Абреком. Хочу проверить кое-что.
– Ладно, – рассеянно согласилась Милич.
В этот момент из директорского кабинета вышел Платон и сразу направился к ним.
– Ну что? – спросила Вика. – Нам тоже к нему идти?
Воронцов с улыбкой помотал головой:
– Нет. Ему хватило меня, как самого старшего. Иван Сидорович просто хотел разобраться, что за история с нами случилась. Спрашивал про Злату, потому что ему уже звонили насчет нее.
– Она будет учиться с нами? – радостно всплеснула руками Таня.
– Да. Эдуард оформит над ней опеку, но это процесс не быстрый. Директор согласен взять ее прямо сейчас, даже без документов, но пока неясно, в какой класс. Ивсид хочет, чтобы Злата училась в десятом, по возрасту, он спросил, могу ли я помочь ей с учебой. Я сказал, что мы все поможем.
– Это само собой, – солидно подтвердил пятиклассник Маго.
Тут звонок разогнал их по разным этажам и классам.
После уроков Таня Милич, уже в плаще и уличных ботинках, ждала своего друга в постепенно пустеющем холле. Минуту назад к ней подошла незнакомая пятиклашка и застенчиво сообщила, что у Угушева небольшая беседа с учительницей по поводу поведения на уроке, но его скоро отпустят, просил дождаться.
Она убежала, а Таня подумала: «Интересно, как Маго объяснил однокласснице, к кому подходить? Наверняка снова назвал меня толстухой. А на что тут обижаться, такая и есть».
Она подошла к широкому, как в театре, зеркалу, внимательно себя оглядела и с удивлением заметила, что собственное отражение уже не заставляет ее моментально отводить глаза и огорчаться. До худышки ей, конечно, как до Эвереста, но прогресс налицо, даже талия наметилась.
– Любуешься?
Она неохотно обернулась, узнав голос.
– Просто одеваюсь. – И поспешно начала оправлять на себе одежду.
– А ты не меня, случайно, ждешь? – спросил Паша Майский.
Как-то так тоскливо спросил, что Тане стало его жаль. Она почти с сожалением помотала головой.
– А кого? В тебя влюбился еще кто-то, и этот вариант тебя устроил?
– Я жду друга, – отрезала девочка. И, прочитав что-то в Пашиных глазах, добавила мягче: – Он пятиклассник.
– А, ясно. А с Дашкой что сделала?
– Я?!
– Не знаю кто. Только она в твою сторону смотреть полдня боялась, я заметил, а сейчас сидит в пустом классе географии и ревет почти в голос.
– Плачет?
Таня едва не рванула обратно вверх по лестнице, но Майский поймал ее за рукав.
– Не ходи. Она меня послала, а тебя еще и не так пошлет. Или снова испугается.
Вспомнив предысторию события, Таня вынуждена была с этим согласиться. Про себя отметила, что надо серьезно поговорить с Маго, чтобы штуки такие в школе больше не проделывал.
Еще одна девочка, на вид класса из пятого, образовалась рядом, будто из воздуха. Но она ничего не говорила, только переминалась и косилась на Таню взволнованными глазенками из-под длинной челки.
– Тебя тоже Маго послал? – спросила ее Милич.
Та замотала головой.
– Помочь тебе чем-то?
Та же реакция. Когда Таня уже отчаялась получить ответ и хотела отойти в сторонку, девочка проговорила очень тихо, но твердо:
– Прости меня, пожалуйста, Таня.
– За что?
– Ну… я смеялась, когда Анжелика с подругами рассказывали, как ты будто бы украла их вещи.
– Ладно, пр… – Таня запнулась, вгляделась в хорошенькое личико. Вместо раскаяния в широко распахнутых глазах плескалось лишь жадное нетерпение. – Знаешь что, иди-ка ты… домой! – рассердилась Милич. – Больше никаких прощений.
– Топай-топай, – поддержал Паша и подтолкнул заартачившуюся девочку в плечо. Потом сказал: – Можешь ничего не объяснять, уже в курсе.
– Да я и не соби… Как в курсе?
– Вся гимназия гудит о твоей сверхспособности. И почему я не удивлен? Наверное, это даже круче, чем всех в себя влюблять? Или нет?
Таня молча от него отвернулась, Паша сразу сменил тон:
– Да ладно, не обижайся, я просто прикалываюсь. Наверняка одной дуре что-то почудилось, остальные подхватили. Но ты, Танька, попала. Это ерунда, то ли еще будет через несколько дней!
– А что будет? – испугалась девочка.
– Ну процесс идет по нарастающей. Через пару дней об этом будет болтать каждый, от первоклашки до выпускника.
Тут объявился Маго.
– Танюх, этот тип тебе не досаждает? – бодро спросил он. – Разобраться?
– Иди одевайся уже, – закатила глаза девочка.
По пути к дому Милич они болтали о чем угодно, только не о том, что узнали вчера. Точнее, Маго был не прочь, но чутко подметил, что девочка на эту тему не хочет говорить. И правда, Таня пока была не готова принять новую правду о себе, тем более что никогда ее особо и не искала. А тут на́ тебе, правда сама свалилась на голову. Пока Таня усвоила только, что в раннем детстве побывала в лапах каких-то маньяков, которые проводили жуткие эксперименты над ней и другими детьми, и это, возможно, сделало ее особенной. Похитители продолжают наблюдать за ними, вмешиваются в жизнь их семей, и это ужасно, потому что ничего дороже семьи у нее не было и нет. Кроме того, об этом невозможно рассказать родителям, а значит, впервые в жизни у Тани появились секреты от них. Что тоже очень скверно.
– У тебя есть кто дома? – вывел ее из задумчивости голос Маго. Они уже входили во двор.
– Что? А, только брат. Остался сегодня дома, что-то он не в духе последнее время, – озабоченно вздохнула Таня.
– Из-за полиции? Так я уже все разрулил, – сказал Маго таким довольным голосом, что у Милич не хватило духа отругать его.
– Зайдешь?
– Не. – Угушев сканировал взглядом двор, особенно густые заросли акации и шиповника между детской площадкой и небольшим сквером со скамейками и симпатичными низкими фонарями. – Ты хватай Абрека и спускайся.
Таня пешком поднялась в квартиру за псом, с удовольствием припомнив, что раньше после школы ей хотелось лишь одного: немедленно пообедать, потом полежать, а сейчас даже близко ничего подобного не было. С помощью вышедшего в прихожую брата она надела на пса шлейку, и довольный Абрек, который терпеть не мог лифт, едва ли не кубарем стащил ее вниз по лестнице.
Маго во дворе не было, но испугаться девочка не успела – он тут же вылез из гущи кустов. Ошалевший от такого сюрприза Абрек рванул к мальчику, навалился лапами ему на плечи так, что уронил на траву, и вдоволь по нему потоптался. Но вдруг настроение пса изменилось, он поскулил несколько раз, поджал хвост и торопливо потрусил обратно к подъезду. Маго, то и дело озираясь и привставая на цыпочки, – в таком положении он напоминал суслика на стреме – подошел к девочке.
– Что все это значит? – спросила она. – Ты что-то потерял в наших кустах?
Угушев выглядел разочарованным.
– Я хотел проверить, – сказал он. – Всю ночь об этом думал. Почему Абрек пугается, когда гуляет с нами?
Таня лишь плечами пожала и потрепала по спине прильнувшего к ее ноге пса.
– Я считаю, что за нами постоянно наблюдают. Ну мы же в курсе теперь… Возможно, охраняют. Мы их почему-то не видим, а Абрек чует и боится.
– Почему боится? – удивилась Милич. – Людей вокруг полно, а Абрек большой уличный пес, ну раньше им был.
– Не знаю почему. Может, они пахнут как-то иначе или это вообще не люди, а какие-то существа. Кто нас к озеру подбрасывал? Почему их никто не видел и всякие приборы не зафиксировали?