Задержался из-за неотложных дел. Однако опаздывать не хотелось, в воздухе витало ощущение скорого конца затянувшегося суда.
В общем, в запасе у Ольги был всего один день и сообщение Федотовой о вернувшемся из отпуска Генке.
Она попросила у Радика Алихановича Ишмурзина машину с водителем. Получила знакомый УАЗ-452 и Ишмурзина в качестве водителя. Транспорт должен был быть использован на случай, если таинственный свидетель все же нарисуется на горизонте.
Она непрестанно набирала и домашний, и сотовый номера, каждый раз с замиранием сердца слушая длинные гудки.
Наконец решила поехать по адресу, который ей подсказали в телефонном узле.
Кстати, опять круто помог юный Шерлок Холмс, будущий адвокат Вадик. Это не ей подсказали адрес, а Вадику. Правда, Вадика попросила Шеметова.
У того были знакомые на телефонной станции, и они дали развернутый ответ: поселок, улица, номер дома, квартира. Более того, этот проныра прокрутил похожий фокус и с мобильным телефоном неуловимого Генки. В городском офисе оператора тоже оказались друзья. Молодец, адвокат без друзей и помощников – все равно что без знания кодекса. То есть как без рук.
Так вот, его друзья подтвердили наличие абонента в поселке Лесной, точнее сказать не могли, потому что поселок маленький и сотовых станций там, ввиду малочисленности населения… одна. Хорошо уже, что их сети, а не конкурентов.
Полностью неуловимого Генку звали Геннадием Ивановичем Гундоровым. Впрочем, это знание пока никак не способствовало успеху дела.
Ишмурзин подтвердил, что поселок крошечный. Там всего порядка десяти пятиэтажных старых домов, из которых заселено два. Раньше в Лесном была ракетная база, уничтоженная по договору с американцами на заре перестройки. Ракеты порезали на металл, но кое-какое нестратегическое оборудование сохранилось. Его и обслуживали несколько десятков счастливчиков, сумевших сохранить работу.
Остальные уехали кто куда. Оставшихся сселили в два дома, чтобы не отапливать все десять. Впрочем, и эти два дома, как объяснил всезнающий Радик Алиханович, тоже обслуживали плохо.
– Депрессивное место, – прямо сказал он.
Так и не дождавшись телефонного ответа от Геннадия Ивановича Гундорова, выдвинулись к поселку самостоятельно.
Ехать было недалеко, по светлому времени и со скоростными навыками Ишмурзина управились в двадцать восемь минут.
– Рейсовый автобус пилит около часа, – пояснил Радик Алиханович. Его же гараж этот рейс и обслуживал.
Остановились у зеленых ворот с давно не крашенной красной звездой.
Часовой, довольно пожилая безоружная женщина в защитной форме, на территорию их не пустила. Вызвали начальника.
– По совместительству местного завгара, – объяснил Ишмурзин.
Сразу все пошло легче: крошечный штат казенных автомобилей тоже ремонтировался не без доброй воли Радика Алихановича. Мужчины тепло поболтали, местный посетовал на тихое умирание поселочка, лично открыл ворота (электродвигателя не предусматривалось) и пропустил их на территорию.
Здесь было чистенько, но бедненько, как говорилось в одном старом анекдоте. Видать, все шло к тому, что поселку жить недолго. Блочные дома производили неприятное впечатление. Брошенные – с пустыми оконными глазницами. Жилые – с тут и там торчащими из окон трубами железных печек-буржуек.
– А что, здесь не топят? – спросил Ишмурзин у местного.
– Года три назад была проблема с котельной. Вот тогда понаставили. А убирать страшно. Так и стоят, – объяснил тот.
Геннадий Гундоров жил в крайней к лесу пятиэтажке.
Только тут Ольга почувствовала, что в заброшенном поселочке таится своя, отдельная от прочего, красота.
Джунгли, как в киплинговской книге, наступали. Некрупные, но уже взрослые сосны росли прямо на детской площадке. Кстати, аккуратной и подкрашенной свежей краской.
– Это Генка, – показал на следы ремонта местный. – Он молодец. Появилось чуток детворы, две наших женщины родили, вот вечерами восстановил площадку. Правда, красиво?
Шеметова особой красоты в качельках и деревянной лодочке не увидела, однако согласно кивнула, потому что сам факт бесплатной вечерней работы ради чужих деток был красивым.
– А не страшно так близко к лесу жить? – спросила адвокат, имея в виду совсем другое: лес действительно наступал, как будто собираясь поглотить весь поселок.
– Нет, не страшно, – успокоил тот. – Периметр-то сохранился. Что-то отваливается – сразу подвариваем. Крупный зверь не зайдет. Ну а белки, конечно, тут как тут. – Он показал на ближайшее деревце. Там на ветке уселись сразу две светло-коричневых белки! Одна побольше, вторая поменьше.
– Деток вырастили, к зиме готовят, – объяснил их спутник. Доведя до дома Геннадия Ивановича, он пошел обратно, на работу.
Шеметова не стала объяснять ему цель приезда. Сказала, по личным делам Гундорова. Может, он, как и продавщица из «неонки», не захочет огласки.
Поднялись на четвертый этаж.
Лестница тоже оказалась неожиданно аккуратной, выбоины в бетонных ступеньках были залиты цементной смесью, стенки свежепокрашены веселенькой оранжевой краской.
Позвонили в дверь.
Ту, не спрашивая, кто там, немедленно открыли.
А вот и Геннадий Иванович! Крепкий подтянутый человек лет сорока пяти – пятидесяти. Сердце Шеметовой радостно забилось.
– Господи, как же мы вам рады! – не выдержав напряжения минуты, сказала она.
– Заходите, – озадаченно ответил хозяин, поздоровавшись с гостями, а Ишмурзину крепко пожав руку. Завгара в этом краю, похоже, знали все.
На шум вышла жена, тоже моложавая, может быть, даже немного моложе мужа. Руки в муке или тесте.
– Заходите, заходите! – обрадовалась она. – Пироги через полчаса будут!
Шеметова испытала редкое удовольствие, оказавшись в доме этих людей. Типично русская семья с типично русским поведением: починить детскую площадку не для своих детей, подновить общую лестничную клетку, угостить пирогами совершенно незнакомых людей. Это и есть истинное содержание настоящего русского характера, а вовсе не только построение империи от восхода до заката. Просто империя выстраивается сама собой, если соседи чувствуют дружелюбие и лояльность основателей ее ядра.
Сели за стол, Геннадий Иванович лично принес самовар и разжег его. Конечно, можно было обойтись электрочайником. Но разве сравнить вкус чая, сваренного на сосновых шишках, и вкус разогретой электричеством Н2О!
Елизавета Тихоновна тоже присела за стол, машинально продолжая прислушиваться к звукам и ароматам, доносящимся из кухни.
Кроме самовара, гостям были предложены невероятно вкусные оладушки с малиновым вареньем. Для сбора ягод, наверное, и в горы не надо было ездить: плантации начинались в десяти метрах от подъезда.
Сразу к делу приступать было нельзя, несмотря на то, что очень хотелось.
– Здорово здесь у вас, – сказала Ольга, имея в виду окружающую, а точнее наступающую, природу.
– Да, нам с Лизой тоже очень нравится, – подтвердил хозяин. – Нас ведь, когда ракеты порезали, в Европу звали (имелась в виду Центральная Россия, здесь многие так говорили: у нас и в Европе). Не поехали только вот из-за этого, – показал он рукой на окно, в котором до горизонта виднелись зеленые дали.
– А здесь перспективы какие? – спросила Шеметова. – Если, конечно, не военная тайна.
– Умрет поселок, думаю, – спокойно ответил тот. – Разве что опять с Америкой в контры войдем. Но лучше уж пусть поселок умрет, – пацифистски закончил хозяин. – Мы с Лизонькой не уедем. Где-нибудь рядом поселимся, здесь земли много.
Шеметова посмотрела по местам, где обычно можно увидеть семейные фотографии. Их не было.
– Нет у нас деток, – спокойно сказала Елизавета Тихоновна, как будто почувствовав ход мыслей Ольги. – Бог не дал. Пытаемся чужим помогать, пока можем.
Ольга вдруг почувствовала, что в этой семье не стоит хитрить и выведывать.
– Ладно, – сказала она. – Пусть все будет открыто. Я – адвокат Рината Гильдеева. Его сейчас судят за то, что он сбил четырех женщин. Но я знаю точно – он не сбивал четырех женщин. Думаю, он вообще никого не сбивал.
– Это так, – спокойно сказал хозяин. На него тревожно смотрела жена. И тем не менее явственно ощущалось, как присутствовавшее до того момента напряжение стекало куда-то в землю, словно электрический ток в контуре заземления.
– Я сразу поняла, зачем вы пришли, – вздохнула Елизавета Тихоновна. – Ох, как не хотелось в это влезать.
– А как не влезешь, мать? – с укором спросил ее Геннадий Иванович. Шеметова ощутила себя причиной их предстоящих проблем. Чувство неприятное, однако у нее не было выбора. Да и у них, судя по характеру этих достойных людей, другого выбора тоже не было.
– Мы ж думали сами прийти, – сказала хозяйка. – А тут попали на собрание, там начальник ГИБДД распинался. Накажем, посадим, чуть не на куски изрубим. Кого он изрубит? Своего водителя? И страшно, конечно, стало во все в это влезать. Я даже на суд ходила, Гену не пустила. Боялась, он не выдержит. Когда вы с мужчиной появились…
– С Багровым, – подсказала Ольга.
– Да, с Багровым, у нас надежда забрезжила. Но страх остался, конечно. Решили, как бог даст.
– Что – бог даст? – не поняла Шеметова.
– Валюша Федотова, продавщица…
– Из «неонки»? – наконец сообразила адвокат, уже поняв, что сейчас услышит.
– Точно. Она у нас в военторге работала, пока не закрыли. Вот Валя говорила, что вы интересовались. И друзья говорили про объявления. Мы ж с некоторыми-то поделились, тяжело такое одним в душе носить. Короче, уверены были, что вы нас найдете. Валюше разрешили дать наши номера.
– Так что вы видели? Своими глазами видели? – затаив дыхание, спросила Шеметова.
– Мы возвращались из города, – начала Елизавета Тихоновна. Хозяин дома молчал, но лицом как бы подтверждал сказанное женой.
– Так поздно? – уточнила адвокат.
– Да, был концерт в детском доме. Мы с мужем устраивали. Инструменты покупали, преподавателей искали. И вот теперь итоговый, за год. Все хотели выступить, даже те, кто только что начал. Ну как им откажешь? Закончилось все поздно.