— Эй, какого черта вы здесь вдвоем сидите? — вдруг услышала Даша капризный женский голос. Прямо к их столику приблизилась ожившая картинка из легкомысленного журнала для мужчин — настоящая роковая красавица. Иссиня-черные небрежно причесанные локоны, смуглая гладкая кожа, ярко-красное мини-платье…
— Маш, не надо было опаздывать, а то уведут меня от тебя, — подмигнул красотке Гриша.
Дарья выпучила глаза. Маша?! Эта роскошная супермодель — Маша Кравченко?! И она еще не хотела красить волосы в черный цвет?!
— Машка, ты выглядишь волшебно. Тебе всегда надо так красить волосы, — прошептала пораженная метаморфозой Дарья, — а ты еще не хотела меня слушаться!
— Сама знаю, — нахмурилась подруга. — Мне вообще по-всякому идет. И беленькой, и темненькой. И даже рыжей. Правда, Гриш?
— Безусловно, солнышко, — с шутливой серьезностью подтвердил мужчина.
— Между прочим, вас там все заждались, — объявила Маша, — особенно, Даша, тебя. Алла зубами своими фарфоровыми уже скрипит от злости и грозится тебя уволить.
— С чего ты взяла, что у Алки фарфоровые зубы? — удивился Гриша. — По-моему, они настоящие.
— Ага, такие белые? Я вот два раза в месяц хожу зубы отбеливать, и все равно у нее белее. Так не бывает.
— А отбеливать так часто зубы вредно, — вставила Даша и тут же пожалела о невольно сорвавшейся реплике: красавица посмотрела на нее так, как Горгона Медуза, вероятно, смотрела на своих жертв, желая обратить их в камень.
— Не обращай на нее внимания, — украдкой шепнул ей Савин, — она со всеми так разговаривает, с кем я обедать хожу. Ревнует. — И обвешанный сумками (своей, Дашиной и Машиной), мужчина бросился догонять любовницу.
Строгая режиссерша Аллa Белая и впрямь пребывалa не в самом лучшем расположении духа.
— Явилась… — Она уничтожающе посмотрела на Дашу, и та словно стала на две головы ниже — настолько испепеляющим был начальственный взгляд.
— Я уже давно здесь, просто вы все опаздывали, и я… — залепетала Даша Громова.
— Понятно, самая точная, значит, — отрезала Алла, — приятно, когда новый сотрудник так обязателен. Похвальное начало карьеры.
— Да она, правда, здесь уже давно, — подтвердил Гриша Савин, — просто вас долго не было, и мы сходили в бар.
— Еще и алкоголичка, — подытожила начальница и отвернулась. Непутевая Даша ее больше нисколько не интересовала. Тем более что на их самолет уже объявили посадку.
Даша заметила, что у Аллы нет при себе никаких личных вещей — только крохотный, изящный рюкзачок, — похоже, из крокодиловой кожи.
— Она что, так и будет ходить все время в одном и том же костюме? — тихонько хихикнула Дарья, обращаясь к Маше Кравченко. — Превратиться в настоящего аборигена — в грязных лохмотьях, с отросшими ногтями!
— Как бы не так! — тут же отозвалась любившая посплетничать Маша. — Просто хитрая Алка все свои тридцать три чемодана оформила как декорации, и теперь их волокут студийные шоферы!
Самолет с гордой надписью «Кубанские авиалинии» выглядел угрожающе старым — словно антикварный экспонат. Узкие проходы, два ряда стареньких кресел. Даша водрузила свою сумку на полку для багажа. Интересно, кто окажется ее соседом по креслу? Конечно, лететь нс так долго — всего два часа, но все-таки… Хорошо бы это оказался Гришка Савин. Или хотя бы знойная Маша Кравченко. С ними можно было бы поболтать, обсудить предстоящую командировку. А вот если рядом с Дашей усядется, например, Алла Белая, придется весь полет сидеть, угрюмо уткнувшись в газетку с кроссвордами.
— Блин, кажется, я здесь сижу, — услышала она недовольный басок, — думал, рядом с Аллой сесть, так нет. Просто неудачный день какой-то.
Максим Медник. Секс-символ, главный герой, красавец мужчина. Нарцисс и безнадежный дурак. Полагает, что соседство в авиакресле рядом с Дашей Громовой — безусловный атрибут неудачного дня. Ну и ладно. Ей, между прочим, тоже не очень хочется сидеть рядом с таким грубияном. И потом, наверняка, он опять начнет назойливо предлагать ей автограф. Или снова скажет, что Даша похожа на старую деву. Кому приятно услышать о себе такое?
— А Алла Михайловна просила, чтобы рядом с ней вообще никого не сажали, — мстительно сказала Даша, — она еще говорила, что предпочитает одиночество плохой компании.
Последнюю фразу девушка добавила от себя — все равно Максим никак не сможет это проверить!
— Ну и ладно. Значит, на этот раз тебе повезло, будем сидеть рядом. Только прошу тебя, не надо расспрашивать меня о личной жизни. Все поклонницы этим злоупотребляют. И никаких фотографий, — буркнул мужчина, усаживаясь на место. В следующую секунду он выудил из кармана маленькое складное зеркальце и принялся придирчиво изучать собственную физиономию. Даша краем глаза с любопытством за ним наблюдала. Интересно, сколько же можно вот так тупо пялиться в зеркало?! Был бы он прыщавой пятнадцатилетней барышней. — Даша бы еще смогла оправдать подобную страсть к самолюбованию.
— Морщины изучаете? — язвительно полюбопытствовала она. — Как профессионал, могу посоветовать великолепный крем. Французский, им пользуется моя бабушка.
Максим посмотрел на нее уничтожающе и многозначительно промолчал.
— Дамы и господа! — послышался слащавый монолог стюардессы. — Приветствуем вас на борту нашего авиалайнера. Через пятнадцать минут вам будут предложены напитки на выбор.
— А еда? — заволновался Максим Медник. — Завтраков что, не будет?
К сожалению, секс-символ оказался прав — прошел целый час, а стюардессы все не появлялись.
— Вообще я совсем не злой, — вдруг заметил Медник, обращаясь к Даше, — просто вчера немного перебрал, и у меня голова болит. Сама понимаешь, богема, творческая личность. Встретил однокурсника, он, кстати, режиссер, предлагал мне сниматься.
— Очень интересно, — зевая, заметила Даша.
Но красавец мужчина не заметил ее сарказма, а может, просто сделал вид.
— Так устал, мы сидели в баре, — монотонно вещал он, — разумеется, мне не давали прохода. Просили автографы, интервью. Друг даже сжалился и проводил меня до дому, потому что нас преследовали мои поклонницы.
— Неужели? Вот и Элвиса Пресли несколько раз чуть не убили влюбленные дамы.
— О чем я и говорю. Рад, что ты меня понимаешь.
Что это? Кич? Или банальная глупость? Неужели никто еще не осмелился сказать этому типу о том, насколько он смешон? А может быть, кто-то все же сказал, просто Медник не поверил этому доброму самаритянину?
Даша откинулась в кресле.
Прямо перед ней сидели Маша Кравченко и Гриша Савин — причем Машина чернявая голова уверенно покоилась на его услужливо подставленном плече. Даша неотрывно смотрела на эту идиллию, и почему-то ей было неприятно, тошно — она и сама не могла понять почему. Не ревность же это, в конце концов! Она ведь не сентиментальная семиклассница, чтобы влюбиться в полузнакомого мужчину только потому, что он похож на какого-то Лешу Суздальцева!
Зачем, зачем? Зачем она постоянно вспоминает об этом типе?! Интересно, он тоже думает о ней, Даше Громовой, с периодичностью раз в день? Вряд ли. У такого человека, как Суздальцев, ничего в голове не держится — она-то знает это наверняка!
Сколько раз он опаздывал на свидания! Сколько раз забывал ей позвонить — а она так ждала у телефона, нервничала, бесконечное количество раз проверяла, не сломался ли аппарат. Его друзья неоднократно ее предупреждали — Лешка ребенок, он рассеянный, взбалмошный, необязательный! А она только мудро улыбалась, идиотка! Думала — ну и что, что ребенок, ну и пусть, что взбалмошный — за это она его и полюбила. Но к ней он относится иначе. С ней он повзрослеет и остепенится. А ведь сколько раз жизнь доказывала ей обратное — она все равно умудрялась оправдать беспечного Лешку. Например, однажды он забыл поздравить ее с днем рождения. Причем до этого они целую неделю обсуждали — где лучше отмечать и что лучше ей надеть! В итоге она решила собрать гостей по-скромному, дома. Верка Агеева радовалась — ей давно хотелось посмотреть на Дашиного ухажера.
Гости были приглашены на семь часов. Все пришли без опоздания — кроме Леши Суздальцева. Даша не приглашала никого за стол — почему-то ей хотелось, чтобы шампанское открыл именно Лешка, чтобы он произнес первый тост. Без пятнадцати восемь голодных гостей пришлось все-таки допустить до стола. Шампанское открыл папа, а первый тост сказала Верка. В половине девятого Леша все еще не появился. В девять Даша заволновалась.
— Наверное, с ним что-нибудь случитесь. Надо позвонить в справочную по несчастным случаям!
— Позвони сначала ему домой, — Вера, — а то чего зря людям голову морочить!
— Да не может его быть дома! — возразила Даша, и ее голос зазвенел. — Я чувствую, понимаешь, чувствую, что что-то произошло. — Она размазывала по профессионально нарумяненным щекам слезы.
Но по домашнему номеру позвонила — так, на всякий случай. И поднял трубку!
— Дашуха! — обрадовался мужчина. — Чего звонишь? Вроде мы сегодня уже с утра созванивались!
— Ты где был? — прошептала она.
— Да с друзьями в баре посидели. Делать — то все равно нечего!
Она швырнула трубку, она в ярости разбила хрустальную вазу. А потом ползала по полу и под мамино возмущенное ворчание собирала мелкие осколки — еще и палец порезала!
А он пришел на следующее утро — с огромным букетом бордовых роз. Он стоял на коленях и заглядывал ей в глаза — словно преданный пес. Еще тогда надо было насторожиться, приглядеться к нему — кто знает, может быть, она вовремя обнаружила бы гниль, червоточинку — и ничего бы не было! Но она его простила — и поэтому случилось то, что случилось. Ну конечно, ведь Даша Громова всегда была дурой. А до встречи с Алексеем Суздальцевым — особенно.
Наконец тележка, уставленная бутылочками, оказалась напротив их кресла.
— Напитки на выбор, — заулыбалась бортпроводница.
— Мне мартини, — хмуро сказал Максим.
— А мне апельсиновый сок, пожалуйста, — попросила Даша.