— А есть только вода. — Улыбка стюардессы стала еще шире и гостеприимней.
— Где же тут выбор? — удивился Медник.
— Ну как же, есть теплая вода и холодная. Вам какую?
— Мне не надо, — сказали они хором.
Город Краснодар встретил их по-летнему палящим солнцем. Потрескавшиеся светлые тротуары, кафешки с выцветшими полосатыми зонтиками и красными пластмассовыми столиками, многочисленные автоматы с газировкой — все это напомнило Даше детство. Москва за последние годы так изменилась, стала прохладно-чопорной и буржуазно-красочной — европейское великолепие бутиков и пятизвездочных ресторанов, конечно, радовало глаз, но иногда девушка скучала вот по такому провинциальному уюту. Солнечные зайчики заплясали в ее глазах, и девушка зажмурилась. И, разумеется, к разомлевшей от нахлынувшей ностальгии Дарье тут же подошла Алла.
— Между прочим, неплохо бы вам сейчас найти наш автобус, а не спать на ходу, — холодно сказала женщина, — мы вам деньги платим, а вы ничего не делаете.
Даша улыбнулась — спокойно и даже почти восхищенно. «Вот бы мне так уметь расправляться с людьми! — с легкой завистью подумала она. — Чтобы и меня так уважали, боялись! Впрочем, нет, я-то ее почему-то не боюсь…» Она мысленно показала раскомандовавшейся стервозе язык и побежала на автостоянку. Слава богу, автобус с табличкой «Киногруппа из Москвы» она нашла сразу. За рулем сидел мужчина неопределенного возраста — чумазое лицо, густая борода, вымазанные машинным маслом руки.
— Э-э-э… Добрый день, я из киногруппы, — вежливо сказала Даша, а сама подумала: «Интересно, он хоть разговаривать-то умеет?»
— Здравия желаю, — по-голливудски улыбнулся водила, обнаруживая несколько сияющих на солнце золоченых коронок. — Я ваш гид-сопроводильник. А зовут меня Ясиком.
«Ничего себе имечко — Ясик! Тоже мне, «сопроводильник!» — подумала девушка, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
— И ничего смешного не вижу, — обиделся «сопроводильник», — все вы, москвичи, такие важные, и зря.
— А меня зовут Даша. Даша Громова, — широкой улыбкой девушка постаралась сгладить невольную бестактность.
— Все вы, москвичи, такие высокомерные, такие… — продолжал распинаться Ясик и вдруг резко замолчал на полуслове. Даша проследила за направлением его взгляда: «сопроводильник», выпучив глаза, уставился на подошедшую Аллу Белую. По всему видать, холеная красавица, одетая в шерстяное облегающее платье, произвела на него неизгладимое впечатление. Даша осталась вполне довольна: ну вот, нашлась для режиссерши подходящая компания. Бесцеремонный Ясик теперь ей покоя не даст. Вот смеху-то будет!
Съемочная группа едва поместилась в крошечный старенький автобус. Некоторым (в том числе и Даше Громовой) пришлось даже сесть на пол. Алле же, разумеется, досталось самое удобное место — зато рядом с водителем.
— Ехать нам пять часов, поеду медленно, дорога узкая, горная, — сразу предупредил Ясик.
— Меня стошнит по пути четыре раза, — проворчала Маша Кравченко.
— Почему именно четыре? — удивилась Дарья.
— Да какая разница сколько? — разозлилась красотка. — Главное, что стошнит!
— Лучше не спорь с ней, — тихонько предупредил Дашу Гриша Савин, — ее всегда укачивает в транспорте.
— А вы с Машкой давно знакомы? — Даша решила поддержать светскую беседу.
— Учились вместе во ВГИКе, на одном курсе. И Максим с нами учился, только он на несколько лет старше… Даша, можно я скажу тебе одну вещь? Ты ведь не сочтешь меня нескромным? — вдруг серьезно спросил он.
— Говори, — удивилась она. У Гриши было такое выражение лица, будто он собирался попросить ее руки.
— Даш, тебе так не идет эта отвратительная красная помада! — выпалил мужчина. — Ты же гример, профессионал, почему ты так ужасно красишься?
Даша paстерялась и промолчала. А что она могла на такое ответить? Притвориться глубоко оскорбленной и, сузив глаза, осчастливить его парочкой ответных гадостей? Весело заржать и накрасить губы еще ярче, чтобы он не подумал, что она закомплексованная? Отвернуться и тихонько протереть губы бумажной салфеточкой?
— Да ладно, не напрягайся ты так! Это всего лишь мое мнение. Просто красная помада давно вышла из моды.
«А вот Верка Агеева считает, что это не так, — подумала Даша, — может, она сама придумала этот многострадальный стиль гламур?» Девушка отвернулась к окну — там, за грязноватым стеклом сменяли друг друга почти библейские пейзажи. Теплые светло-зеленые поля и дымка прозрачного горячего воздуха над ними, глинистые неровные дорожки… «Черный человек на кровать ко мне садится, черный человек спать не дает мне всю ночь!» — продекламировала она, разумеется не вслух. Русые кудряшки. Розовый скудный румянец. Серые глаза. Он спит с Машкой Кравченко. Ему не нравится красная губная помада. А вот Леше Суздальцеву нравилось ее накрашенное лицо. Ему вообще нравилось все гротескное, яркое, заметное.
— Носи мини, румянь щеки, — говорил он, легким движением руки превращая ее прическу в модный тогда художественный беспорядок, — жизнь одна, хватай ее охапками, пей ее залпом! А то другие разберут — и ничего не достанется!..
— Ты так странно на меня смотришь! — вдруг сказал ей Гриша Савин.
— Извини, — смутилась Даша, — просто ты мне напоминаешь одного человека. Вы гак похожи, что я не могу в это поверить. То есть ты лучше, конечно.
— Надеюсь, этот человек не твоя первая любовь? — заулыбался Савин.
Нервный румянец неаккуратными пятнами засиял на ее бледноватом лице.
— Нет, — ответила Даша, пожалуй, слишком поспешно, — конечно, нет.
Он улыбнулся и пожал плечами. Ну конечно, понял все, он же не дурак.
«Ну вот, кажется, я влюбилась», — тоскливо подытожила Даша.
АЛЛА
Там нет телефона. Оттуда видны далекие вершины высоких гор — снежные и туманные. Там, в густых заповедных лесах, живут волки и лесные коты. Там рано темнеет, там низкое небо. Это место называется Гузерипль, и ничего красивее его на свете нет.
Алла вышла на балкон своего люкса. Просто удивительно, как в такой глуши могла оказаться такая приличная гостиница. Снаружи пансион выглядел словно бутафорский готический замок — миниатюрные балкончики и многочисленные остроконечные башенки. А внутри — праздный уют недорогого мотеля западного образца — лепнина на белоснежных потолках, скрипучие кровати с позолоченными спинками, стеклянные журнальные столики. Говорят, в этом отеле любит отдыхать сам президент Адыгеи.
— Эй, может надо чего? — крикнули снизу.
Женщина перегнулась через чугунные литые перила. Под ее окнами стоял водитель Ясик, запрокинув чумазую физиономию вверх. Чистоплотную Аллу невольно передернуло — она с детства не выносила вида грязных рук. Такое впечатление, что этот абориген моется в лучшем случае раз в год. «И ведь нестарый мужик, — поморщившись, подумала она, — да ему лет пятьдесят от силы, никак не больше. Может, и жена у него есть. Неужели она не обращает на это внимания?!»
— Так надо, что ли, чего? — настаивал посетитель. — А то могу подняться к вам и все сделать. Может, вам молочка из деревни принести? Или водочки? Или воды из колодца? Ах да, у вас же там водопровод! Или…
— Спасибо, мне ничего не надо, — выдавила она вежливую улыбку.
Но назойливый посетитель, видимо, решил злоупотребить ее благосклонностью.
— Вы такая красивая, — прокричал он, — как елочная игрушка.
— Ну, спасибо… Ярик, или как вас там…
— Ясик! — с готовностью поправил он.
— Ясик, вы идите по своим делам, не отвлекайтесь. Не тратьте свое драгоценное время. Если мне что-то понадобится, я вас позову.
Однако ее интеллигентный намек не дошел до сознания навязчивого мужика.
— Да я и не трачу время, — улыбнулся он, — у меня его полно, этого времени. Я сейчас не работаю, ничем не занят. Так что не беспокойтесь.
— Эй, ты что, не слышат? — К бедному Ясику приблизился неизвестно откуда взявшийся Максим Медник. — Тебя попросили убраться.
— Убраться? — не понял «сопроводильник». — В смысле подмести и пыль вытереть? Могу.
Алла зажмурилась — она могла представить, что произойдет в следующий момент. Суперменистый Медник не упустит возможности продемонстрировать физическую силу. Вот если бы Ясик был типичным русским деревенским мужиком — косая сажень в плечах, огромные грубые ладони, — тогда Максим скорее всего, побоялся бы конфликтовать с богатырем. Но Ясик не очень высок и вполне строен. Накачанный Макс явно сильнее.
Так оно и получилось. Когда она открыла глаза, несчастный Ясик лежал на грязной земле, а сверху на нем сидел Максим.
— Прекратите, — крикнула она, — Ясик, идите куда шли. А ты, Макс, поднимись ко мне.
— Ну что я такого сделал? — оправдывался Медник. Он стоял перед ней навытяжку, словно провинившийся подросток перед грозным директором школы.
— Мы только приехали, а ты уже создаешь проблемы.
— Я просто хотел защитить тебя, — он проникновенно посмотрел ей в глаза, — ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
«Знаю, — подумала Алла, — тебе очень хочется получать роли в моих фильмах. Я знаменита, могу прославить и тебя. И ради этого ты готов на все — бить слабых Ясиков, придумывать изощренные комплименты и спать со мной».
Он истолковал ее затянувшееся молчание по-своему. Шаг навстречу, протянутые руки, влажные глаза…
Он перебирал ее пальцы — тонкие и прохладные — своими — горячими и гладкими.
— Аллочка, ты издеваешься надо мной. — Сквозняк его теплого шепота гулял в ее слегка растрепавшихся волосах.
— Макс, очумел? — Ее голос был строгим, но неподвластное здравому смыслу тело своевольничало — оно радовалось умелым прикосновениям, податливо таяло в его холеных ладонях, словно разогретая на майском солнышке глина.
— Ну вот, — обрадовался наблюдательный секс-символ, — я так и знал, что ты меня не забыла. Что ты меня хочешь.
«Я просто хочу мужчину, — подумала Алла, — не обязательно тебя».
Она молча стянула через голову свое платье от Терри Мюглера. Дорогое черное белье, загорелый плоский живот, тонкая золотая цепочка вокруг талии.