Алла замерла на пороге:
— Что это вы тут делаете?
Гримерша Даша так и подпрыгнула на месте от неожиданности. Она резво слезла со стола и накинула на плечи какую-то уродскую, растянутую кофту. А Гриша чуть не выронил свой фотоаппарат.
— Мы… мы просто фотографируемся, — пролепетала Даша.
— Я делаю Дашке портфолио, — вежливо улыбнулся Савин, — я хочу ее убедить поставить свои фотки в картотеку на «Мосфильм». Ведь одна работа в кино у нее уже есть — она же дублировала сегодня Машку, правда? Почему бы не попробовать сделать на этом поприще карьеру?
— Ладно, извините, что отвлекла. — Алла развернулась и отправилась на поиски Максима Медника. Однако увиденное не давало ей покоя. Подумать только — безвкусно одетая администраторша и Машкин любовник. Колоритная парочка, ничего не скажешь! И все-таки какая же дурочка эта Даша Громова. Неужели она не понимает, что в картотеку «Мосфильма» не берут фотографии людей с улицы. Чтобы попасть туда, необходимо предъявить диплом ВГИКа, РАТИ или Щепки. Старая как мир история — чтобы соблазнить девицу, необходимо пообещать ей головокружительную карьеру в кино. И куда только смотрит Маша Кравченко?
Максима Медника она застала в его собственном номере. Герой-любовник возлежал на кровати и лениво перелистывал какую-то газету.
— О, Алла! — обрадовался он. — Решила меня навестить? Ложись рядом, моя прелесть, я сделаю тебе эротический массаж.
— Не стоит. Я всего лишь хотела одолжить у тебя куртку. Ты ведь никуда сегодня не собираешься?
— Не собираюсь, — он был явно разочарован, — а зачем тебе моя куртка, если нс секрет? У тебя же шуба есть.
— Собралась прокатиться на лошади, — нехотя объяснила она.
— На лошади? — Он удивленно округлил глаза. — А ты разве умеешь?
— Я мастер спорта! Так дашь куртку или нет?
— Бери, конечно, — растерянно пожал плечами он, — не знал, что ты бывшая спортсменка.
Алла схватила куртку и устремилась к двери.
— Алла, а нс с тем ли красавчиком ты собралась на прогулку? — вдруг ехидно осведомился Медник. — Он уже битый час топчется под твоим окном. Ты смотри осторожнее, ты ведь поняла, о чем я!
Алла ничего не ответила, просто выразительно громко хлопнула дверью. С ума сойти, какой нахал! Вообразил, что если она несколько раз переспала с ним от скуки, то он вправе делать ей замечания!
…Просторное помещение е бревенчатыми стенами на самой окраине Гузерппля оказалось личной к конюшней Ярослава Мудрого. Алла сначала нс захотела заходить внутрь — холеной красавице с модным макияжем нечего делать в лошадиных стойлах!
— Я тебя на улице подожду, — светски улыбнулась она и хотела было присесть на аккуратную деревянную лавочку. Но Ярослав подхватил ее под руку и потянул за собою.
— Что значит на улице? — возмутился он. — Это плохая примета! Ты должна сама оседлать лошадку, иначе пути не будет.
— Знаешь, я не верю в приметы, — снисходительно усмехнулась она.
— Я знаю. Ты вообще полагаешься только на собственную интуицию, делаешь чего захочешь. От этого и все твои проблемы.
Алла остановилась и недоуменно на него посмотрела:
— Какие проблемы? Что ты имеешь в виду?
— Я, Алла, людей вижу как на ладони. Как-нибудь все тебе расскажу…
В конюшне Ярослава Мудрого было четыре лошади — все как на подбор здоровые, с литыми мускулами и глянцевыми шкурами.
— Мои лошадки породистые. Это наследство, доставшееся от отца. Он разводил лошадей. А я зарабатываю с их помощью деньги, — объяснил мужчина, — я устраиваю конные экскурсии для приезжих. Иногда даже многодневные. Уезжаем далеко в горы. Представь себе — костер, лошади, вокруг ни души. Красота! Я бы вообще никуда не уезжал. А туристы через пару дней просятся обратно. Вот ненормальные!
Алла усмехнулась. В этот момент Ярослав был похож на ребенка, вернее, увлеченного подростка. «А все-таки что-то в нем есть… — лениво подумала она, украдкой рассматривая «сопроводильника». — Так трудно встретить взрослого мужчину с горящими глазами». В последнее время Алле Белой не везло на романтиков.
— Неужели здесь так много приезжих, что на них можно заработать какие-то деньги? — Алла неуверенно погладила одну из лошадок по теплой морде. Огромная морда потянулась навстречу ласковой руке, и женщина опасливо отпрянула.
— Не бойся, нс укусит, — усмехнулся Ясик, — мои лошадки воспитанные и незлые. А насчет приезжих… Ты просто попала в несезон. Впрочем, увидишь, что здесь начнется через пару недель. Ты ведь заметила, наверное, на площади перед отелем плакат, гласящий, что Гузерипль — это международный центр туризма?
Плакат действительно был. Алла и се коллеги хорошо его рассмотрели и еще посмеялись — надо же, какое громкое заявление для заброшенной деревушки!
— А что здесь начнется через пару недель? Карнавал, как в Венеции? — снисходительно улыбнулась Алла.
Он не заметил ее сарказма или просто решил не обратить внимания.
— Чемпионат России по рафтингу, а также масштабный фестиваль водного туризма.
— Что такое рафтинг?
— Увидишь. Это сплав по бурной воде на специальных надувных плотах, — объяснил «сопроводильник».
— Неужели кто-то добровольно полезет в эту реку? У нас сегодня на съемках чуть девушка не погибла.
— Да я сам сто раз катался по Белой! — самодовольно улыбнулся он. — У меня и лодка своя есть, байдарка. Могу дать покататься!
— Ну уж нет! Я и на лошади-то вряд ли смогу, а ты говоришь — байдарка?
Ярослав открыл один из загончиков и взял за поводья огромную рыжую лошадь:
— Знакомьтесь, Алла, Комод!
— А почему не табурет? — Женщина похлопала Комода по шелковой гриве.
— Я имел в виду Коммод, — оскорбился Ясик, — был такой римский император.
— Один — ноль. — Она усмехнулась, впрочем, довольно неискренне. Не хватало еще, чтобы несостоявшийся студент-историк из горной деревушки читал ей лекции!
— А теперь, Алла, садись на лошадь.
— Что значит — садись на лошадь? — возмутилась она. — Думаешь, я знаю, как это делается?
— Очень просто, ставишь одну ногу в стремя, а другую перекидываешь через лошадиный торс — и вот ты уже на коне!
Кавказский заповедник явно был взят из средневековой сказки или из какого-нибудь романа в стиле фэнтези. Смотришь по сторонам, и так и кажется, что из огромного гнилого дупла появится гном, а откуда-нибудь с боковой, заросшей густой травой тропинки невозмутимо «вырулит» настоящий рыцарь — непременно в тяжелых золоченых доспехах. Из деревьев здесь в основном одни сосны — они легче других приживаются на негостеприимной каменистой земле. Местная природа располагает к фантазии и романтике, а может быть, виною этому необыкновенно чистый воздух — глотаешь его залпом, не останавливаясь, жадно раскрывая рот навстречу прозрачному ветру, — и через несколько мгновений ты уже совершенно пьяна!
Ясик уверенно гарцевал впереди, Алла еле поспевала за ним. Она изо всех сил вцепилась в поводья и на каждом повороте опасливо притормаживала умного Коммода. Правда, потом немного освоилась и даже несмело крикнула «Но!». Но лошадь отчего-то ее не послушалась. Наверное, Ярослав специально подобрал для неё самое меланхоличное животное.
— Это, как сказали бы буддисты, «место смеха», место блаженного одиночества! — восхищенно заметила Алла.
— Одиночества? — усмехнулся Ясик. — Ошибаешься, мы здесь вовсе не одни. Волки, медведи, кабаны, косули, олени. И лесные коты. Устраивает тебя такая компания?
— Лесные коты? Никогда о таких не слышала. А ты их видел?
— Ничего особенного, — пожал плечами Ярослав, — с виду обыкновенные мурки, только больше. Очень злые. Часто приходят в деревню — воровать кур.
— Интересно, а их можно приручить? Так, чтобы лежал у печки и урчал от удовольствия?
— Никто не пытался, — улыбнулся Ясик, — здесь народ занятой, нам не до котов. Впрочем, ты можешь попытаться. Так и быть, поймаю для тебе кота.
— Вот уж не надо, — усмехнулась Алла, — только лесного кота мне не Хватало!
Они ехали молча — по единственной протоптанной тропинке. Алла уверенно держалась в седле — такое впечатление, что всю жизнь она провела на ипподроме. К вечеру ветер запел громче, сосны отвечали ему тихим шелестом.
— Ясик, а тебе не кажется, что пора возвращаться? — спохватилась Алла. — Уже темнеть начинает, я хочу домой.
— Сейчас передохнем, попьем чайку и — обратно! — пообещал невозмутимый «сопроводильник».
— Что, у тебя с собой термос? А где мы будем отдыхать, на мокрой земле?
— У меня дома!
— Но ты же живешь в деревне… — Алла осеклась, потому что в этот самый момент лошади вынесли их на крохотную уютную полянку, в центре которой спрятался небольшой бревенчатый дом. «Тоже как из сказки», — подумала Алла. Симпатичное крохотное крылечко, гостеприимно распахнутые резные ставни, аккуратная лужайка перед входом…
— Да, главным образом я живу в деревне. Но иногда, когда мне хочется побыть одному, приезжаю сюда… В деревне, видишь ли, не жизнь, а сплошные заботы. У нас корова, лошади, куры и гуси. Еще огород и недостроенный сарай. Когда меня нет, родители и братья справляются без меня. А если я в деревне, приходится помогать.
— Значит, ты по натуре лентяй, — невесело пошутила Алла. Честно говоря, ей совсем не понравился этот вынужденный тет-а-тет. В дремучем горном лесу, в одинокой маленькой избушке оказаться наедине с полузнакомым мужчиной — это малозаманчивая перспектива.
— Я не лентяй, — серьезно ответил он, — тебе, я уверен, тоже нс понравилось бы каждый день доить корову и чистить курятник. Я всегда мечтал жить в городе, специально для этого учился, каждый день ходил в школу…
— Все дети каждый день ходят в школу, — возразила она.
— В Москве, может, и да. А в Гузерипле школы нет. Ближайшая — за восемь километров. Многие дети вообще там не появляются, только в конце четверти. А я ходил. Пешком.
«С чем тебя и поздравляю», — уныло подумала женщина. Тоже мне, героизм, в школу сходить.
Внутри