В школе она с упоением ждала выпускного.
А сейчас она взрослая дама, вполне самостоятельная личность, и все равно с детским упрямством продолжает твердить — завтра не наступит, я не верю в собственную свадьбу…
— Дашенька, вставай, пора уже! Парикмахер пришел. — Мама гладит ее по голове. Совсем как в раннем детстве, когда надо было вставать в школу, а так не хотелось, казалось, что ничего важнее этих пятнадцати минут утреннего сна нет. Тогда Даша предпочитала клянчить лишние полчасика или вовсе притворялась больной.
— Сколько же сейчас времени? — Она села на кровати и попыталась раскрыть глаза, но какой-то невидимый магнит словно притягивал ее веки друг к другу.
— Половина седьмого, — ласково повторила мама, — парикмахер пришел.
Роль парикмахера исполняла бегемото-образная тетка, одна из маминых подруг, она же должна была сделать Даше макияж. Даша сопротивлялась, она же сама была профессиональным гримером. Но мама сказала, что делать свадебный макияж самостоятельнo — плохая примета. Знала бы она, как все получится…
— Ой, деточка, а с лицом-то у тебя что? — заохала тетка, едва увидев Дашу. — Как же такое лицо красить?
В итоге девушку заставили четверть часа стоять под прохладным душем и протереть сонное розовое лицо кубиком льда.
— Волосы поднимем наверх, чтобы была видна шейка, — бормотала парикмахерша, запуская огромную круглую щетку в свежевымытые Дашины волосы, — а тональный крем надо выбрать потемнее, а то у тебя какой-то болезненный вид.
Даша скептически смотрела на «мастера». Если она такая умная, то почему же сама выглядит как монстр?
Однако через несколько часов, когда ей наконец разрешили подойти к зеркалу, девушка нс узнала себя. Она недоверчиво смотрела на стройную красавицу в глубине зеркальной поверхности — ровная загорелая кожа, блестящие огромные глаза, аппетитно пухлые губы, густые волосы…
Все-таки мужчины намного искренней прекрасного пола, подумала она. Вот он, перед тобою, вместе со всеми своими недостатками — плохо выбритые щеки, нечесаные волосы, легкая сутулость… То ли дело женщины. Уютно уснешь на круглом плече распрекрасной топ-модели, а проснешься утром в компании бесцветной Даши Громовой!
В половине одиннадцатого утра они уже топтались возле ЗАГСа.
— Говорила же я тебе, мама, первые придем! — ныла Даша.
Вопреки оптимистичным прогнозам Гидрометцентра, погода была отвратительная — мелкий ледяной дождик, ветер. К одиннадцати Даша окончательно продрогла, ее нос покраснел, как у алкоголика со стажем, а зубы отбивали лихой военный марш.
К одиннадцати к их компании присоединилась запыхавшаяся Верка с пыльной картонной коробкой в руках.
— Сервиз хрустальный. Свадебный подарок, — объяснила она, вручая подруге неподъемный презент.
Даша старалась держать коробку на вытянутых руках, чтобы пыльный картон, не дай бог, не испачкал белоснежное платье. Наверняка хитрая Агеева отыскала сервиз на собственных антресолях — врял ли в современном магазине ей вручили бы такую грязную упаковку. Причем, скорее всего, данный презент в свое время вручили Вере на ее собственную свадьбу, а сейчас хозяйственная приятельница решила передарить никчемный сервиз Дарье. Что ж, это русская традиция, преподносить в качестве свадебного дара набор ненужной посуды.
— Ой, Дашка, что ты делаешь?! Что ты делаешь-то, дуреха?! — вдруг заверещала Агеева.
Даша удивленно посмотрела на подругу, и тут злополучная коробка выскользнула из ее ослабевших рук.
— Ты же на скользком стоишь, так и знала, что уронишь! — Верка причитала, словно плакальщица на старорусских похоронах.
Даша растерянно посмотрела вниз — весь асфальт под ее ногами был усеян мелкими осколками дешевого хрусталя.
— Ничего, это к счастью! — натянуто улыбнулась ее мама. — Чтоб тебе в семейной жизни повезло!
Но на этот раз прозорливая родительница ошиблась.
В половине двенадцатого Даша заволновалась. Бракосочетание было назначено на полдень, а жених так и не появился.
— Да ладно тебе, он же такой непунктуальный! — отмахивалась Агеева. — Помнишь, как он забыл про твой день рождения?
— Эх, Даша, надо было оставить его ночевать, — вздохнула мама, — а все ты со своими дурацкими народными приметами. Видите ли, нельзя ему видеть невесту в свадебном платье до самого момента бракосочетания.
В двенадцать Даша по-прежнему стояла на крылечке возле Дворца бракосочетаний и упрямо всматривалась в даль. Опаздывает? Передумал? Решил сделать сюрприз?
От такого, как Суздальцев, всякого можно ожидать — это обстоятельство Дашу и успокаивало. Сейчас она расстроится, может быть, даже заплачет, размазывая тушь, и как раз в этот момент из-за угла появится он — со связкой воздушных шариков в руке.
«Что, старушка? Испугались, что я передумал?» — и откроет бутылку шампанского.
Оптимистичные мысли немного развеселили Дашу, она смотрела на дорогу и улыбалась.
В половине первого закапризничали гости.
— Мы так не договаривались, — ныла Верка Агеева, — я же тебя предупреждала, что у меня легкое платье, декольтированное! Прикинь, как мне здесь стоять, на таком ветру!
— Может, придет еще? — надеялась мама.
— Да обыкновенный он проходимец! — злился Дашин отец. — Столько денег потрачено, а он…
В половине второго Даша еще стояла на пороге ЗАГСа. Поплыла тушь, испачкался грязью подол красивого платья. Мимо нее постоянно ходили улыбчивые женихи и счастливые невесты.
В три часа Даша наконец догадалась ему позвонить. Трубку никто не снимал.
— Дашут, ты не обижайся на него, — потупив глаза, объяснял Вадик, лучший Лешкин друг, — просто Суздальцев такой человек. Ненадежный, импульсивный. Он ведь уже как-то собирался жениться, несколько лет назад, но все отменилось в самый последний момент — мы еще все удивлялись, что у вас все так четко получается… Все равно ты не была бы счастлива с таким человеком.
В половине четвертого унылые гости отправились в заказанный ресторан — не пропадать же свадебным вкусностям! Даша пришла домой, чисто умыла лицо, скинула атлас и кружева, достала из шкафа любимые джинсы и какой-то свитерок. Только вот куда она собралась идти? Не в ресторан же… Странно, но слез не было. Вообще никаких чувств, словно не с ней это произошло. Она забралась под пуховое одеяло (постель так и осталась неубранной с утра) и уснула — может быть, перенервничала, а может, просто устала. День получился очень длинным.
Потом она старалась не вспоминать о «свадьбе». Никому об этом не рассказывала, да и вряд ли кто-нибудь ей поверил бы — ведь эта ситуация так напоминает классическую сцену пошлейшего любовного романа. Но почему? Почему именно она стала героиней этого фарса?
— Ладно, Маш, пойду я, — пожала плечами Даша.
— Да ты так не переживай. — Красавицу явно расстроило то, что она невольно стала катализатором чьего-то несчастья.
— Да чего уж там…
Даша Громова никогда не слыла плаксой. Не хныкала на публике, не ревела по ночам в подушку. Поэтому она так удивилась, когда вдруг крупные слезы ниагарским водопадом хлынули по щекам. Что же это такое происходит? Кого благодарить за потоки соленой воды, безжалостно смывающие тщательный макияж? Лешу Суздальцева? Григория Савина? Машку Кравченко? «Скорее в отель, — думала Даша, — запереться, встать под горячий душ, а потом нырнуть под тонкое шерстяное одеяло и постараться уснуть. Забыться. Никого не видеть».
— Даша? Куда так несешься? Ты плачешь?
Даша остановилась. Прямо перед ней стояла Алла Белая.
«Прямо как в плохом кино, — подумала Даша Громова, — сначала я случайно встретила ее плачущую, а теперь вот она меня…»
— Алла Михайловна… ты была права! — Даша неожиданно перешла на «ты», но Алла, казалось, совсем не обратила внимания на эту внезапную фамильярность.
— В каком смысле?
— Гриша… Гриша Савин, — глотая обильные слезы, объяснила Даша, — он, оказывается, поспорил, что ему удастся со мной… меня… ну вы понимаете! На тысячу рублей.
— Какой кошмар! я же тебе говорила! я же сразу поняла, что что-то здесь не так, я почувствовала в нем фальшь!
— Вам легко говорить. Вы такая уверенная в себе, красивая. С вами никогда ничего подобного не произойдет. — И Даша, которой вдруг стало стыдно за внезапную истерику, быстро пошла прочь, размазывая слезы по щекам.
— Я поняла, кого ты мне напоминаешь! — вдруг закричала Алла ей вслед. — Меня! Мы же с тобой похожи, неужели ты не заметила?
Но Даша вряд ли могла ее услышать.
— Эй, ты чего под ноги совсем не смотришь?
Она невольно отшатнулась, услышав так близко знакомый голос. Ничего себе, оказывается, она вторично чуть не сбила с ног человека и совсем этого не заметила. Максим Медник. Красивый. Глупый.
— Извини, — она хотела было проскользнуть мимо, но Медник удержал ее за рукав.
— Эй, ты что, плачешь, что ли?
— Нет. Не плачу — проревела Даша, чувствуя, как слезы льются за воротник. — Отпусти меня.
— Да ладно тебе, Даш, — ей показалось, что красавчик напуган, — не плачь, не надо. Пойдем ко мне в номер, я тебе «клюковки» налью!
А что, может, и правда напиться в обществе секс-символа? Да и в очередной раз сделаться объектом недоброго внимания окружающих?
— Нет, Максим, спасибо. Я пойду лучше.
И тут случилось неожиданное. Максим Медник, самовлюбленный красавчик, бездарный актер, не слишком умный эгоист, вдруг мягко притянул ее к себе — не успела Даша опомниться, как ее распухшее от внезапных рыданий лицо оказалось зарытым в складках его свитера.
И тогда Даша стала плакать еще громче.
— Ну не плачь, не плачь, пожалуйста, — он гладил ее по волосам, — я все понимаю…
— Ты же ничего не знаешь!
— Я сам виноват.
— Виноват? — Даша оторвала заплаканное лицо от любезно предоставленного свитера. — Очень интересно, в чем же? Значит, ты все же спорил?
— Я виноват, — глухо повторил он, — я же знал, прекрасно видел, как ты страдаешь, и все равно не обращал на тебя внимания.