— Даже с помощью Следопыта?
— Он читает на теллекурре. И все. Это и я могу, только хуже. А Ворон знал диалекты. Кое-что из переведенного им писалось именно на них. И еще — мы так и не знаем, что он делал тут. Зачем притворился мертвым и сбежал. От Душечки.
Может быть, я делал поспешные выводы. Со мной случается. Или поддался обычной человеческой слабости упрощения — вот вернется Ворон, и все встанет на свои места.
— Что же нам теперь делать? — спросил я вслух.
— Не знаю, Костоправ. — Гоблин встал. — Пусть Одноглазый очухается и расскажет, с чем мы столкнулись. Оттуда и начнем.
— Ладно.
Колдун вышел. Я лег и попытался заснуть.
Стоило мне отключиться, как ко мне приходил кошмар: тварь, барахтающаяся в оставшемся от Курганья болоте.
Глава 36Трудные времена
Смотрелся Одноглазый жутко.
— Тяжело пришлось, — сказал он. — Давай каргу, Костоправ, — Я повиновался. Колдун ткнул в карту пальцем. — Вот тут он застрял. Похоже, что он прошел путь до самой середины, по следу Боманца, а возвращаясь, вляпался.
— Как? Я вообще не понимаю, что там творится.
— Жаль, что тебе там не побывать. Царство жутких теней… Наверное, и к лучшему, что не для тебя это. Ты бы сунулся.
— Это шутка?
— Я хочу сказать, что ты слишком любишь совать нос куда не следует. Как старина Боманц. Нет. Стой. — Он помолчал секунду. — Костоправ, около тропы Боманца покоилась какая-то тварь, из прислужников Взятых. Колдун ей был не по зубам. Но Ворон-то дилетант. Думаю, мы с Гоблином и Молчуном едва справились бы с этой тварью, а мы поискуснее Ворона будем. Он недооценил опасность и переоценил себя. Когда он уходил, эта тварь заняла его место, и он остался там.
Я нахмурился, не совсем понимая.
— Она использовала его, чтобы сохранить равновесие старых заклятий, — объяснил Одноглазый. — Ворон застрял в сети очень древнего колдовства. А она среди нас.
Сердце мое ушло в пятки. Почти отчаяние.
— Она вышла? И вы не знаете…
— Ничего. Карта ничего не показывает. Боманц не обращал внимания на лиходейскую мелочь. Дюжину он точно не отметил; может, их там несколько десятков.
Судя по летописям, так и есть.
— Что он тебе сказал? Смогли вы с ним связаться?
— Нет. Он заметил нас, но он в колдовской яме. Я не мог связаться с ним, не угодив туда сам. Похоже, то, что вышло наружу, чуть больше того, кто остался, и я попробовал этим воспользоваться. После этого Гоблин меня и вытаскивал. Я ощутил дикий ужас Ворона — и не из-за того положения, в котором он оказался, это вызывало в нем только гнев. Думаю, он попался только потому, что слишком торопился и не обращал внимания на то, что творится вокруг.
До меня дошло. Он был в центре — и дрался. Что находится в центре?
— Ты полагаешь, что тварь, которая выползла, могла попытаться открыть Великий курган?
— Могла попытаться это подстроить.
Я попробовал родить идею.
— Может, доставить сюда Душечку? Она могла бы…
Одноглазый посмотрел на меня: «Не глупи». Правильно. В безмагии освободится не только Ворон.
— Тому типу очень понравится, — хихикнул Гоблин. — Очень.
— Мы тут ничего для Ворона сделать не сможем, — произнес Одноглазый. — Может, когда-нибудь найдется колдун, который на это способен. А пока… — Он пожал плечами, — Лучше организовать заговор молчания. Если об этом узнает Душечка, она может и позабыть о своей миссии.
— Согласен, — ответил я. — Но…
— Что «но»?
— Я вот думаю: Ворон и Душечка… чего-то мы не понимаем. Ну, вы знаете его, да? Так почему он сбежал тайком и примчался сюда? Вроде бы чтобы обойти Госпожу и ее банду с тылу. Но почему он оставил Душечку в неведении? Понимаете, к чему я? Может, она не так и взволнуется, как мы думаем. Или по другой причине.
На лице Одноглазого отразилось сомнение. Гоблин кивнул. Следопыт, как всегда, ничего не понял.
— Что с телом? — спросил я.
— Сущее бремя, — ответил Одноглазый. — Я, конечно, не уверен, но, если мы потащим его на равнину, связь тела и души может порваться.
— Стой!
Я посмотрел на Кожуха. Тот глянул на меня. Вот и еще одна двойная связь.
У меня был один радикальный способ решить проблему с телом Ворона. И с его вывозом. Выдать его Госпоже. Это решит сразу несколько проблем. В том числе проблему той беглой твари и попытки Властелина освободиться. И может дать Душечке время, пока внимание Госпожи отвлечено.
Но что тогда станет с Вороном?
Он мог быть ключом к нашему успеху… или провалу. Выдать или спасти? Сыграть в расчете на тот невероятный случай, что мы сможем заполучить его назад до того, как его знания смогут быть применены против нас? Опять сложности. Вечно сложности.
— Давайте попробуем еще раз, — предложил Гоблин. — Теперь я пойду вперед, а Одноглазый меня прикроет.
По кислой роже Одноглазого я понял, что этот спор у них уже возникал. Я не вмешивался. Они — знатоки, им и решать.
— Ну? — потребовал ответа Гоблин.
— Если ты думаешь, что тебе удастся…
— Думаю. И терять нам нечего. Может, следует посмотреть на всю проблему с новой точки зрения? Вдруг Одноглазый чего-то не заметил.
— Я одноглазый, а не слепой, — рявкнул второй колдун.
Гоблин скривился. Этот спор тоже возникал не раз.
— Не тратьте времени, — приказал я. — Мы не можем торчать здесь вечно.
Иногда решения принимаются за тебя.
Глухая ночь. Ветер в ветвях. Холод просачивался в палатку, я просыпался, дрожа, и засыпал снова. Мерно барабанил по крыше дождь, но его шум не успокаивал. Боги, как я устал от дождя. Как только стражникам удается не свихнуться окончательно?
Кто-то потряс меня за плечо. Следопыт.
— У нас гости, — прошептал он. — Неприятные.
Пес Жабодав стоял у входа, вздыбив шерсть.
Я прислушался. Ничего. Но я предпочел поверить Следопыту. Лучше быть трусом, чем трупом.
— Как Гоблин с Одноглазым?
— Еще не закончили.
— Ох-хо. — Я нашарил одежду, оружие.
— Я пойду выслежу их, — пробормотал Следопыт, — попытаюсь сбить со следа или увести подальше. А ты предупреди остальных. И готовьтесь бежать.
Он выскользнул из палатки вслед за дворнягой. Вот теперь эта псина зашевелилась!
Наш шепот разбудил Кожуха. Мы оба молчали. Интересно, на что он отважится? Я набросил одеяло на голову и вышел. Довлеет дневи злоба его.
В соседней палатке колдуны еще не вышли из транса.
— Проклятие! И что теперь? — Осмелиться разбудить Одноглазого? Очень тихо: — Одноглазый. Это Костоправ. Дела наши плохи.
Ага. Здоровый глаз открылся. Мгновение колдун не мог прийти в себя, потом шепотом гаркнул:
— Ты что тут делаешь?
— У нас неприятности. Следопыт говорит, что в лесу кто-то есть.
Сквозь пелену дождя донесся вопль. Одноглазый взвился.
— О силы! — плюнул он. — Какого дьявола?!
— Что такое?
— Кто-то только что метнул заклятие, достойное Взятого.
— Сможешь вывести Гоблина? Срочно?
— Могу… — Лес сотрясся очередным воплем, длившимся, как мне почудилось, бесконечно, несшим боль и отчаяние. — Вытащу.
Казалось, он потерял всякую надежду.
Взятые. Несомненно. Напали на наш след. И приближаются. Но крики… Первый — кого Следопыт застал врасплох. А второй? Застали врасплох Следопыта? Не его это голос.
Одноглазый лег, прикрыл глаз и через несколько секунд вновь погрузился в транс, несмотря на отражавшийся на его лице ужас. А он силен — войти в транс в таком напряжении.
Из леса донесся третий вопль. Я высунулся под дождь и ошеломленно огляделся. Ничего не видно. Через несколько секунд зашевелился Гоблин.
Он был жутко вымотан, но Одноглазый уже просветил его, и маленький колдун упорно пытался встать, хотя ясно было, что ему это еще не по силам. Он открывал и закрывал рот — кажется, пытался что-то мне сказать.
Одноглазый вышел из транса вслед за ним, но оправился намного быстрее.
— Что нового? — спросил он.
— Еще один вопль.
— Бросаем все и уносим ноги?
— Мы не можем. Кое-что из этого мы обязаны доставить на равнину. Иначе мы с таким же успехом можем сдаться на месте.
— Ты прав. Собирайся. А я сложу все здесь.
Собраться-то несложно, я и мешков-то не разбирал…
Кто-то взревел в лесу. Я замер.
— Что за дьявол?
Казалось, эта тварь больше четырех львов. А мгновением позже послышались крики.
Бессмыслица. Полный бред. Я мог представить себе, как Следопыт отвлекает стражников шумом, — но не тогда, когда со стражниками идет Взятый.
Колдуны выбрались наружу, я начал сворачивать палатку. Гоблин все еще выглядел как восставший мертвец, и половину его барахла волок Одноглазый.
— Где мальчишка? — спросил он.
Я не обратил внимания на отсутствие Кожуха — оно меня не слишком удивило.
— Удрал. Как мы Ворона понесем?
Ответ явился из леса. Следопыт. Несколько потрепанный, но живой. Пес Жабодав был в крови по самый хвост и казался небывало деятельным.
— Убираемся, — сказал Следопыт и взялся за один конец носилок.
— А твои вещи?
— Времени нет.
— А фургон? — Я взялся за другой конец.
— Забудь о нем. Уверен, что они его нашли. Вперед.
Мы двинулись. Следопыт показывал путь.
— Что это был за шум? — спросил я.
— Я застал их врасплох.
— Но…
— Врасплох можно застать даже Взятого. Побереги дыхание. Он еще жив.
Несколько часов мы, не оборачиваясь, месили грязь. Следопыт гнал нас нещадно. Наблюдатель в дальнем уголке моего рассудка отметил, что пес Жабодав с легкостью держится наравне с ним.
Первым рухнул Гоблин. Пару раз он пытался догнать меня и сказать что-то, но у него просто не хватало сил. Когда колдун упал, Следопыт остановился, оглянулся раздраженно. Пес Жабодав, ворча, улегся на мокрых листьях. Следопыт пожал плечами и опустил свой конец носилок.
Для меня это послужило сигналом. Я упал. Как столб. И плевать на дождь и грязь — мокрее, чем есть, я уже не стану.