– Хорошо, что хотя бы ты это понимаешь. – Мэйчжуан тяжело вздохнула.
– Сестрица, я уверена, что они специально заставили тебя поверить в то, что ты беременна. Они даже дали тебе время порадоваться славе и императорской любви, а потом ударили в спину, доказав, что беременность была ненастоящей, и обвинив тебя в том, что таким способом ты добивалась внимания государя. – Я вздохнула, но продолжила делиться своими предположениями: – Думаю, это началось тогда, когда лекарь Цзян выписал тебе тот злополучный рецепт и порекомендовал тебе Лю Бэня. Это все было частью чьего-то плана. Они воспользовались твоим желанием подарить императору ребенка и заманили в ловушку, а потом в нужный момент раскрыли правду и выбили почву из-под твоих ног.
– Они расставили сети и просто ждали, когда я в них попадусь, – сказала Мэйчжуан, сжимая носовой платок. – Я сама виновата, что оказалась такой наивной! – Из ее глаз, наполненных обидой и негодованием, побежали ручейки слез. – Пока Фулин не вынесла окровавленную одежду, я даже не догадывалась, что на самом деле не беременна. – Мэйчжуан яростно сжала кулаки, и тут же раздался странный треск: это сломались ее ногти. Я обеспокоенно заглянула в глаза подруги и вздрогнула от увиденного. Столько ненависти во взгляде я еще не видела ни у кого. – Они использовали против меня мое же желание родить для императора!
Я вспомнила о том, как Мэйчжуан не могла сдержать радость, когда ей сказали о беременности. Как же она хотела этого ребенка! Он скрасил бы ей одинокие вечера, упрочил бы ее связь с императором, а еще прославил бы семью Шэнь.
– Мы не можем исправить то, что уже случилось, – спокойно сказала я. – Я тоже чуть не оказалась в западне. Ты ведь слышала, как император сказал, что хотел вновь разрешить Хуа помогать императрице? Если бы я не заманила ее в ловушку, то, боюсь, через несколько дней нам с Линжун грозила бы смертельная опасность.
– Я все слышала. – Мэйчжуан с грустью вздохнула. – От меня уже никакого проку, поэтому вам с Линжун надо быть осторожнее. – Она вытерла слезы и строго сказала: – Если у тебя получится вызволить меня из этой ужасной ситуации, я буду рада, но не нужно усердствовать, рискуя своей жизнью. Сейчас наше благополучие зависит от тебя, поэтому будь осмотрительнее. Нельзя допустить, чтобы ты пострадала так же, как я.
Чем больше она говорила, тем сильнее мне хотелось плакать, но я сдерживалась изо всех сил, потому что не желала расстраивать Мэйчжуан своими слезами.
Я отвернулась, чтобы подруга не заметила мою слабость, и посмотрела на окно. На защитной сетке плясали тени скрюченных ветвей и увядших листьев. Суеверному человеку могло показаться, что это призраки протягивают свои немощные пальцы, чтобы сорвать сетку и проникнуть внутрь. Гнетущую атмосферу создавало и стрекотание ночных насекомых. Их звуки были похожи на жалобные стоны одинокого, позабытого всеми человека.
Мне было тяжело говорить, но я должна была это сказать:
– Его Величество… он… – произнеся пару слов, я замолчала, не в силах продолжать. Когда я вспоминала о том, каким тоном Сюаньлин говорил о Мэйчжуан, мое сердце холодело от страха. Как лиса горюет о погибшем зайце, страшась той же участи, так и я боялась, что со мной может произойти то же, что и с моей лучшей подругой. Тем более мы с ней были как губы и зубы, которые неразрывно связаны. Если губы исчезнут, зубы замерзнут. Я больше не могла скрывать разочарование и грусть, которые давно поселились в моем сердце. – Мне кажется… император никогда не станет для нас любящим мужем. Помнишь, о чем мы раньше искренне молились? Видимо, этому никогда не бывать.
– Любящим мужем?! – Мэйчжуан рассмеялась, и от ее смеха у меня побежали мурашки. – Даже простой народ знает, что «любящий муж» – это тот, на которого женщина сможет полагаться всю жизнь. – Она нервно прикусила губу, а потом со злостью выпалила: – А он… Разве мы можем положиться на такого, как он?! – Мэйчжуан сорвалась на крик, но тут же тихонько всхлипнула. Ей тоже было невыносимо вспоминать о прошлом и наших наивных мечтах. – Я помню, как мы с тобой сидели на женской половине и целыми днями обсуждали наших идеальных мужей. Я мечтала, что весной мы вместе будем рано вставать по утрам, срывать цветы и украшать ими дом, а зимними вечерами я буду зажигать лампы, добавлять благовония в курительницы и наблюдать за тем, как он занимается каллиграфией. Мне хотелось долгие годы тенью следовать за своим мужем [56]. Когда я узнала, что стану наложницей императора, я перестала надеяться на то, что в моих покоях будут звучать любовные речи и что мы с мужем станем неразлейвода, но все же надеялась, что он поверит мне и защитит.
Мэйчжуан все говорила и говорила, пока эмоции не взяли верх и у нее не перехватило дыхание. Каждое ее слово болезненно вонзалось в мое сердце, усиливая душевные страдания. Раньше мы часто шутили о том, каким должен быть идеальный муж, но на самом деле за этими шутками скрывались наши истинные желания.
– Не переживай, – сказала я, смахивая слезы с ресниц, – я уже велела выяснить имена тех, кто навлек на тебя неприятности. Я уверена, что совсем скоро мы узнаем истину. Потерпи немного. Когда правда выйдет наружу, император обязательно осыплет тебя подарками, чтобы ты позабыла о страданиях, и очистит твое имя.
В слабом лунном свете мне показалось, что на лице Мэйчжуан вместе с грустной улыбкой промелькнуло презрение.
– Осыплет подарками? Разве могут подарки стереть память о днях, наполненных болью и отчаянием? Сначала он бережно обнимал меня, как красивый цветок, а потом, не задумываясь, бросил на пол и растоптал. На самом деле у него каменное сердце. Наши чувства для него ничего не значат!
Необъяснимый страх окутал мою душу. Я не могла понять, почему он появился, и не могла описать словами, что я чувствовала в этот момент. Слова Мэйчжуан были подобны высоким волнам, которые раскачивали мое сердце, похожее на маленькую лодочку. И вот последняя волна была такой силы, что опрокинула и потопила лодку, которая стала погружаться на дно, все ниже и ниже…
Мэйчжуан сразу заметила, как сильно повлияли на меня ее слова.
– Возможно, тебе больно от того, что я говорю, но разве это сравнится со страданиями таких, как я, которых в одночасье лишили всего? – Она помолчала немного, а потом продолжила: – Знаешь, вид опустевшего Цуньцзюйтана, который совсем недавно был образцом роскоши и богатства, заставил меня многое переосмыслить. Я поняла, что такое на самом деле благосклонность императора. – Она следила за тем, как на моем лице сменяют друг друга совершенно разные эмоции. – Сейчас император любит тебя, и я понимаю, что мне больше не суждено оказаться рядом с ним. И не надо убеждать меня в обратном. Я мечтаю о том, чтобы он поскорее меня помиловал, но только для того, чтобы моя семья не подвергалась опасности. Император, он же… – Мэйчжуан усмехнулась и замолчала, так и не закончив фразу.
Я хотела возразить ей, но тут в дверь постучалась Фан Жо.
– Госпожа, скорее уходите, – зашептала она. – Охранники начали просыпаться. Если вас увидят, мы не сможем ничего сделать.
Я торопливо вытерла слезы и сказала подруге:
– Пожалуйста, береги себя, пока я не придумаю, как тебе помочь.
Мэйчжуан крепко сжала мою руку:
– Ты тоже береги себя.
Фан Жо стояла у двери и жестами поторапливала меня. Мне так не хотелось уходить и расставаться с Мэйчжуан, но ради нашей же безопасности мы быстро распрощались, и я выбежала из комнаты.
Осенними ночами по улицам и переулкам Запретного города расползался белесый туман. Он напоминал призрачные руки, которые ощупывали каждый дворец, каждое здание, каждый темный уголок в поисках секретов и коварных замыслов. Туман проникал повсюду и сбивал с пути тех, кому приходилось выходить на улицу в ночное время.
Мне удалось незаметно проскользнуть мимо стражи, и я побежала по мощеной дорожке к зарослям лотоса, где Сяо Лянь заранее оставил небольшую лодочку.
Я столкнула ее на воду и быстро забралась внутрь. Мне показалось, что лодка немного накренилась вбок, но я не обратила на это внимания, потому что мне стоило как можно скорее отчалить от берега. Я отвязала веревку и взялась за весло. Но тут я услышала приближающиеся шаги. Мимо проходила ночная стража! Испугавшись, я нырнула под навес, который закрывал середину лодки.
Я чуть не упала, когда наступила на что-то мягкое, теплое и, судя по всему, живое. Это было так страшно, что я чуть не закричала. Но силой воли я подавила крик и присмотрелась к тому, что оказалось у меня под ногой.
– Ой! – снизу прозвучал чей-то голос.
Это был мужчина! И я его знала! Прежде чем я что-то успела сказать, с берега донесся окрик:
– Эй, кто там в лодке?!
Сердце с бешеной скоростью колотилось в груди. Мне казалось, что оно вот-вот разорвет грудную клетку и выскочит. Я закрыла глаза и в отчаянии зашептала:
– Если меня заметят, все, через что мне сегодня пришлось пройти, окажется напрасным. И пострадаю не только я, но и Мэйчжуан!
Под навесом было очень мало места, поэтому, когда мужчина поднялся, мы оказались настолько близко друг к другу, что даже в темноте я заметила удивленный блеск его глаз. Он зажал мне рот рукой, а сам слегка высунулся наружу и сонным голосом сказал:
– Кто смеет тревожить сон принца?
Он говорил совсем негромко, без угрозы, но даже этого хватило, чтобы сбить спесь с того, кто находился на берегу. Стражник сразу сменил грозный тон на заискивающий:
– Шестой принц, я не знал, что вы здесь. Пожалуйста, простите меня за беспокойство!
Сюаньцин громко зевнул и нетерпеливо махнул рукой:
– Иди уже! Не мешай мне отдыхать.
У принца была такая репутация, что стражника совсем не смутило то, что он оказался ночью на лодке посреди озера. К тому же все знали, что на берегу пруда Тайе находился Лоюэкайюнь, павильон Луны, Разорвавшей Облака, в котором он жил в детстве. Он останавливался в нем каждый раз, когда приезжал навестить вдовствующую императрицу. Здесь принцу было удобнее, чем в каком-либо дворце, да и место это находилось в отдалении от императорского гарема.