Подвески в виде кисточки из серебряных нитей и бус из черепахового панциря выдавали, что хозяином кошелька был мужчина, и, скорее всего, тот, что сейчас стоял передо мной. Я должна была сразу же вернуть потерю владельцу, но, сама не знаю почему, не смогла сдержать любопытства. Удостоверившись, что принц сосредоточен на весле и не обращает на меня внимания, я открыла кошелек и заглянула внутрь. Сначала мне показалось, что там пусто, но потом я заметила несколько засушенных цветов поллии, похожих на полупрозрачных бабочек. Даже в таком виде они сохранили грациозную красоту и тонкий аромат. Я понимающе улыбнулась: поллия была из тех цветов, что ценились за благородный и элегантный вид.
Я уже хотела закрыть кошелек и вернуть принцу, но тут заметила на дне что-то красное. Сердце ушло в пятки, когда я достала эту вещь и разглядела при лунном свете. На моей руке, которая дрожала в такт сердцебиению, лежало вырезанное из бумаги лицо, которое я повесила в канун Нового года на дерево в саду Имэй! Сяо Юнь был настоящим мастером: портрет вышел очень детальным, у него был мой овал лица, моя улыбка. Любой, кто посмотрел бы на него, сразу узнал бы меня! Такой шутки судьбы я точно не ожидала! Я растерялась и не знала, как поступить. В моей голове вдруг зазвучали строки из стихотворения «Горный дух». Они словно бы исходили из другого мира и пронзали туман моих мыслей. Я запуталась в собственных заблуждениях и могла только раз за разом мысленно повторять фразу, которую совсем недавно произнес принц Сюаньцин: «Горная красавица, что поллии подобна».
Принц Сюаньцин полностью сосредоточился на весле. Он лишь изредка поднимал глаза, любуясь серебристым сиянием луны или окружающими нас прекрасными пейзажами. Я же растеряла всю свою уверенность и не знала, как мне теперь себя вести. Неужели мужчина, который только что вел со мной философскую беседу, это тот же самый человек, который хранит в кошельке засушенные цветы и мой бумажный портрет? Я избавилась от наваждения только тогда, когда из волос на руку упала золотая шпилька, украшенная розами. Боль сразу же меня отрезвила. Эту шпильку мне подарил Сюаньлин. Он прислал много драгоценностей, но именно она привлекла мое внимание. Шпилька была искусно выполнена и оказалась не похожа на другие. Я носила ее уже несколько дней подряд, и даже сегодня, когда переодевалась в наряд служанки, не смогла с ней расстаться. Я и подумать не могла, что шпилька настолько гладко отполирована, что не будет держаться в волосах. Украшение напомнило мне о том, что я любимая наложница императора, и это помогло мне принять решение: лучше всего сделать вид, что я ничего не знаю. Стараясь сохранять спокойствие, я положила поллию и портрет обратно в кошелек, после чего протянула его принцу.
– Ваше Высочество, кажется, это ваше.
– Спасибо, – равнодушно сказал он и бережно принял кошелек из моих рук, после чего осторожно спрятал его у себя за пазухой. Его не волновало, заглядывала я внутрь или нет. Важнее всего было то, что вещи, которыми он дорожит, вернулись на свое место.
Я так нервничала, что не знала, куда деть руки. Я нащупала свой подвесной кошель, украшенный золотой вышивкой в виде гибискуса и яшмовыми подвесками. Вот их-то я и сжала дрожащими руками. Мне надо было подумать.
Когда и как у него оказался мой портрет? Я пыталась найти ответ на этот вопрос, но у меня не получалось. Однако я ясно осознавала, что мы оба окажемся в серьезной опасности, если кто-то прознает о том, что лежит в кошеле принца. Я хотела предупредить его, но, увидев, с каким трепетом он относится к своим сокровищам, не смогла заговорить об этом.
Принц был воплощением спокойствия, в то время как меня переполняли тревожные мысли.
– В этом кошеле хранятся мои самые любимые вещи, – сказал он так, словно бы говорил не про себя, а кого-то другого. – Если бы он потерялся, я бы еще долго злился на самого себя.
Его слова словно бы отрезвили меня.
– Ваше Высочество, зачем столь пафосные речи? Это ведь самый обычный кошель. – Я тихонько вздохнула, не желая, чтобы мой вздох донесся до ушей принца. – Если в нем хранятся ваши любимые вещи, то не стоит разбрасываться им перед другими людьми, иначе вас могут ожидать очень большие неприятности.
Он не успел ничего ответить, потому что в этот момент лодка стукнулась о причал около дворца Танли. Я подобрала юбку и хотела было уже распрощаться, но тут кое-что вспомнила.
– Ваше Высочество, у меня есть к вам одна просьба, – сказала я.
– Говори, не стесняйся.
– Во время пребывания в загородной резиденции у меня возникли некоторые проблемы, но, к счастью, мне помогли их решить. Я хотела бы попросить вас, чтобы вы никому не рассказывали о нашей встрече на террасе Тунхуа, даже если вы услышите обо мне что-то не очень лицеприятное. О нашей встрече в Тайпине, да и о сегодняшней ночи никто не должен знать. Я буду вам очень признательна, если вы пообещаете выполнить мою просьбу.
Хотя он и не понимал, почему я его об этом прошу, он улыбнулся и кивнул.
– Обещаю. Я буду считать, что это наш с тобой маленький секрет, о котором не должны знать посторонние. – Он ненадолго задумался, а потом добавил: – Знаешь, когда мне выпадает возможность побеседовать с тобой, я очень счастлив. Твои речи для моих ушей как свежий ветерок. Я очень надеюсь, что в будущем мне посчастливится пригласить цзеюй на мою террасу, чтобы мы могли насладиться беседой о прошлом и настоящем. Для меня это был бы настоящий праздник.
– Луна то в небе светит, то прячется за тучи… [61] – многозначительно произнесла я. – Так и в судьбе человека есть счастливые случайности, но есть и то, о чем просить бесполезно, потому что этому не бывать. Лето уже миновало, и на террасе теперь слишком прохладно. Простите, но я не смогу принять ваше приглашение.
Озорной огонек, который горел в глазах принца, тут же погас. Он неосознанно прижал руку к тому месту, где сейчас находился заветный кошель.
– Терраса в моем дворце построена так, что летом на ней прохладно, а зимой тепло. Но если же цзеюй будет холодно, я прикажу растопить глиняную печь, которая прогонит любой мороз и растопит даже самый крепкий лед. – Он опустил глаза и посмотрел на подол моей юбки, промокшей от воды. Его голос становился все тише и тише. – Но я очень надеюсь, что тебе никогда не будет холодно рядом со мной.
Его слова растрогали меня, заставив сердце сжаться от необъяснимой грусти. У меня возникло такое чувство, словно бы я проснулась посреди зимы, выглянула в окно, а там среди снега и льда распускаются цветы. Они восхитительны и чарующи, но цветут не в свой сезон, поэтому люди никогда не смогут их понять и принять.
Я не должна ни на миг забывать о том, что мой супруг – повелитель Поднебесной, а принц – его брат.
Глава 9Хуаньби
У причала меня уже ждали Сяо Лянь и Цзиньси. Они испуганно замерли, когда увидели в лодке принца Сюаньцина. Первой в себя пришла старшая служанка. Она вежливо поклонилась принцу, подхватила меня под руку и повела в сторону дворца. Сяо Лянь поспешил за нами.
– Запомните, что, кроме меня, вы здесь никого не видели, – прошептала я.
– Конечно, – кивнула Цзиньси. – Вы только что вышли из дворца шуи Фэн и теперь направляетесь в Танли.
Евнух Лянь следовал за нами по пятам молча, но я была уверена, что он понял все, сказанное мною.
Сяо Юнь заранее отправил всех слуг в южный павильон Иньлюйсюань, чтобы я могла незаметно пройти в свои покои и переодеться. Выйдя из спальни, я хотела приказать главному евнуху принести что-нибудь попить, так как у меня пересохло в горле после сильных переживаний, но он предугадал мои желания и уже наливал чай в фарфоровую чашку. Я выпила ее залпом и, прислушавшись к своим ощущениям, сказала:
– Принеси мне поесть.
– На кухне как раз приготовили ласточкины гнезда [62], – с довольной улыбкой сообщил евнух. – Прикажете подать?
Я кивнула.
– Вели, чтобы их принесла Хуаньби.
Сяо Юнь удивился моему приказу. Я видела, что он хочет спросить, почему именно Хуаньби должна принести мне поесть, но не решался. Поклонившись, он ушел передавать мой приказ.
Когда Хуаньби пришла и увидела, что я спокойно сижу на своем привычном месте, на ее лице промелькнуло странное выражение: то ли удивление, то ли досада. Но она быстро взяла себя в руки и заботливо спросила:
– Госпожа, все прошло хорошо? Вы долго не возвращались, и я начала беспокоиться.
Как же отвратительно было ее притворство! Я посмотрела на нее, и Хуаньби тут же опустила голову и отвела глаза точно так, как делают те, чья совесть нечиста.
– Все прошло не просто хорошо, а превосходно, – ответила я, натянув притворную улыбку.
Служанка вскинула голову и уставилась на меня удивленными глазами:
– Император больше не будет держать госпожу Мэйчжуан под стражей?!
– Ничего подобного. – Я внимательно следила за ее реакцией, когда произносила следующие слова: – Император отчитал фэй Хуа и запретил ей видеться с принцессой Вэньи. – Я притворно вздохнула и добавила: – А ведь он намеревался опять сделать ее помощницей императрицы, но теперь… Боюсь, теперь ее больше заботит собственное благополучие, а не управление гаремом.
– Император отчитал матушку Хуа?
– Да. Не стоило ей злить Его Величество. Тебе не кажется, что она слишком многого захотела?
Хуаньби смутилась, но через силу улыбнулась и сказала:
– Я простая рабыня и не ведаю, о чем мечтает матушка Хуа. Но я не смею сомневаться в правильности суждений нашего императора.
Я посмотрела на Цзиньси, и она тут же поняла, что я от нее хочу. Старшая служанка вышла из комнаты, уведя с собой Сяо Юня и Сяо Ляня. Мы с Хуаньби остались наедине.
– Госпожа. – Она не понимала, что происходит, и это ее пугало. Она застыла в почтительной позе, сцепив руки перед собой. Я окинула ее ледяным взглядом, отчего она неосознанно поежилась. – Госпожа, почему вы на меня так смотрите?