Шестой принц только-только вернулся из Шу, поэтому, когда он появился на банкете и занял место подле вдовствующей императрицы, на его лице еще были видны следы усталости. Его обычно яркие и чистые глаза были словно покрыты слоем песка, что поднимался из-под копыт его коня. Даже столичные фейерверки не смогли поднять принцу настроение после утомительной дороги. У него хватало сил только на то, чтобы вежливо улыбаться и поднимать чарку за здоровье императора. Но спустя пару чарок вина он расслабился и начал рассказывать тем, кто сидел поблизости, о красотах природы царства Шу, о древних висячих дорогах в уездах Цзяньгэ и Цзытун [79], о плотине в Дуцзянъяне, что построил Ли Бин [80], о великолепных пейзажах горного хребта Циньлин, о тропах Шу, по которым пройти сложнее, чем взобраться на небо [81], о внушительном виде Пещер Тысячи Будд [82], о тростниковой хижине Ду Фу [83]…
Когда-то я читала книгу о царстве Шу и в своих фантазиях отправлялась в те далекие места. Все, что рассказывал принц, было не ново для меня, но благодаря его голосу, наполненному искренними и яркими эмоциями, всем, кто его слушал, казалось, что они сами побывали в самых знаменитых местах Шу.
Большинство гостей так сильно увлеклись рассказом принца, что позабыли про еду и вино. Меня же интересовал не сам рассказ, а то, насколько совпадет то, что говорил принц, с тем, что я читала в книге. Я улавливала фразы и вспоминала соответствующие строки, сравнивая его описания пейзажей с картинами, которые я рисовала в своем воображении при чтении.
Рассказ о том, как принц путешествовал и что видел в далеких землях, стал неожиданным глотком свежего воздуха в затхлых стенах, украшенных золотом и нефритом. Он помогал на время забыть о будничных переживаниях и вечной борьбе, что царила в императорском гареме.
Вдовствующая императрица поначалу слушала с большим вниманием, но потом у нее начали слезиться глаза. Как говорили, она давно страдала от этого недуга, а во время зимы он обострялся. В такие моменты она почти ничего не видела и различала только смутные очертания предметов. Сюаньлин обеспокоенно поглядывал на тайхоу, а потом не выдержал и велел вызвать придворного лекаря, чтобы он сопроводил императрицу-мать во дворец Инин. Вскоре пришел Вэнь Шичу. Увидев его, я почувствовала искреннюю жалость. Насколько я знала, он только-только закончил сложное лечение гогуна [84], и вот его уже назначили главным лекарем тайхоу, даже не дав времени на отдых. Вдовствующая императрица пожелала посмотреть на фейерверк, после чего удалилась в свой дворец.
После ее ухода гости немного расслабились, а Сюаньлин тут же велел мне сесть рядом с ним.
– Тебе ведь нравятся рассказы о незнакомых местах, – сказал он, – но ты сидела так далеко, что наверняка почти ничего не слышала. Давай попросим шестого брата повторить рассказ еще раз. – Сюаньлин задорно улыбнулся и покосился на принца Сюаньцина. – Ты ведь не против?
Принц мельком взглянул на меня и перевел взгляд на старшего брата.
– Если брат просит ради того, чтобы вызвать у красавицы улыбку, то я не пожалею слов.
– Что вы, я все прекрасно слышала, – я легонько взмахнула рукой. – Не надо заставлять принца повторять рассказ ради меня. Лучше пусть просто продолжает.
Принц Сюаньцин выпрямился и начал рассказывать о том, как оказался у горы Башань дождливой ночью:
– Дождь лил на протяжении десяти дней, и меня начала одолевать осенняя меланхолия, но потом мы оказались у горы Башань, и я своими глазами увидел, насколько могут быть прекрасны дождливые пейзажи. Я несколько дней с упоением наслаждался ими и не мог продолжить путешествие. – Глаза принца блестели, и я чувствовала его искреннее восхищение тем, что он увидел. – Рассветный дождь в горах Эмэй славен тем, что не похож на дождь: после него одежда влажная, но не мокрая; моросящие дожди в долине реки Лицзян обволакивают все вокруг, словно туман; дождь над озером Наньху в Цзячжоу создает красивую дымку над водой; а на озере Сиху во время дождя вода сверкает и сияет, а вот горы вдалеке покрыты туманом. Ночной дождь у горы Башань совсем другой. Он напоминает старого друга, который стучится в окна и крыши, желая излить тебе свою душу и поведать о разлуке с любимой или, наоборот, забрать твои печали.
– Ваше Высочество, а вы очищали фитилек свечи, стоя у западного окна и любуясь дождем, чтобы пережить то, что чувствовали наши предки? – Я даже слегка привстала, сгорая от любопытства.
Принц взглянул на меня, но тут же отвел глаза.
– Это приносит радость, лишь когда рядом с тобой кто-то есть, – ответил принц Сюаньцин. – Какой смысл в этом красивом жесте, когда ты совершенно один? Лучше уж просто лечь и засыпать под звуки дождя, которые принесут с собой приятные сны.
Я разочарованно поджала губы и кивнула:
– Ваше Высочество, вы так любезны, отвечая на мой вопрос. Просто я хотела бы понять, что чувствовал Ли Ишань, когда писал свои знаменитые строки: «Пока дождь идет над горой Башань, давай вместе почистим фитилек свечи, что стоит у западного окна».
Шестой принц сдержанно улыбнулся.
– Когда Ишань задержался у горы Башань, он тосковал под звуки цзиньсэ [85]. Я же скрашивал свое одиночество стихами и вином. – Принц замолчал. Он перестал улыбаться и очень серьезно сказал: – Хотя я и не мог познать радость бесед во время ночного дождя, но зато мог во сне видеть бабочек, как Чжуан Чжоу [86].
Я приподняла рукав, чтобы прикрыть улыбку, адресованную Сюаньлину.
– Чжуан Чжоу приснилась очаровательная бабочка, – император решил вмешаться в наш разговор. – Вот только неизвестно, он сам очаровался бабочкой или бабочка намеренно его очаровала?
Я склонила голову и посмотрела на принца из-под ресниц:
– А может, бабочка даже не хотела влетать в сон к Чжуан Чжоу.
Принц Сюаньцин ответил, даже не взглянув на меня:
– А может, Чжуан Чжоу сам хотел увидеть бабочку во сне.
– О чем это ты? – с неподдельным интересом спросил Сюаньлин.
Принц ответил всего одной фразой:
– То, о чем думаешь днем, приходит ночью во снах.
Император рассмеялся и захлопал в ладоши:
– Так великий философ, оказывается, целыми днями думал о бабочках!
Шестой принц блекло улыбнулся и, словно бы этот разговор его вообще никак не касался, равнодушно сказал:
– Красивая и скромная девушка – прекрасная пара для благородного мужа. Возможно, Чжуан Чжоу под бабочкой имел в виду красивую девушку. Что на этот счет скажет наш драгоценный император?
Сюаньлин смочил горло вином и сказал:
– Ты с детства очень много читал, в том числе и исторические трактаты. Покойный отец часто говорил, что у тебя особый склад ума. – Сюаньлин вдруг посмотрел на меня. – Ты лучше всех разбираешься в поэзии и другой литературе. Как бы ты ответила моему брату?
Я улыбнулась, стараясь выглядеть как можно непринужденнее.
– Бабочка – своеобразный идеал для Чжуан Чжоу, а скромная девушка – идеал, который ищет благородный муж. – Мне на ум пришли строчки из одной песенки, и я прочитала их нараспев: – «Кличет рыбный орел свою половинку на острове посреди реки. Ищет, но не находит, и не спится ему по ночам» [87]. – Я улыбнулась Сюаньлину и, скромно потупив глаза, сказала: – Идеалы порхают вокруг людей, но их, в отличие от реальных вещей, нельзя заполучить в свои руки.
Во взгляде принца промелькнули смущение и грусть, но спустя мгновение он вновь принял привычный равнодушный вид. Мое сердце стучало так же громко, как барабаны, призывающие к битве. Бум-бум! Я очень боялась, что слова, в которые я вложила очень важный смысл, прозвучат напрасно.
Я просто хотела напомнить ему, кто мы такие. Хотя, скорее всего, он не нуждался в моих напоминаниях. Такой умный мужчина, как он, мог все понять, просто прислушавшись к тону, которым я с ним разговаривала. Но если бы я не произнесла этого вслух, у меня было бы неспокойно на душе.
Сейчас у нас с Сюаньлином все было хорошо. И пускай я была всего лишь одной из его любимых наложниц, я точно знала, что его чувства ко мне серьезны и я для него не забава.
Единственное, о чем я мечтаю, это спокойно прожить свою жизнь во дворце.
У нас с принцем совершенно разные жизненные пути. Мой удел быть одной из многочисленных женщин в императорском гареме. Мне суждено до старости жить за красной дворцовой стеной в окружении наложниц. Меня ждет далекий и долгий путь, наполненный тоской и одиночеством. Я буду идти вперед, пока у меня не иссякнут телесные и душевные силы, пока судьба не лишит меня своей милости, пока юные красавицы, проносясь мимо, не спихнут меня в колею у дороги. И путь мой будет либо освещен благосклонностью императора, либо омрачен его немилостью.
А его ждет яркая жизнь, похожая на длинный и красивый свиток, который только-только начали разворачивать. Перед ним открывается столько неизведанных путей и возможностей, о которых мне даже мечтать не дано. К тому же моя жизнь похожа на поле битвы, и непредвиденные обстоятельства в его лице, даже если они настолько притягательны, слишком опасны. Лучшим выходом будет относиться к нему с уважением, но держаться на почтительном расстоянии.
Безопасность для меня важнее всего.
– Если бы мы выбирали лучшего оратора среди наложниц императора, то им бы несомненно стала цзеюй Чжэнь, – заговорила императрица со сдержанной улыбкой. – Только она способна так легко и свободно беседовать с шестым принцем. Будь я на ее месте, я бы растерялась и ничего не ответила.
– И правда! – со стороны послышался смех шуи Фэн. – Честно признаюсь, что я и вовсе не поняла, о чем беседовали принц и цзеюй. Какие-то бабочки, Чжуан Чжоу и скромные девушки. Я совсем запуталась.