Сюаньлин тайком сжал мою руку, скрытую под скатертью, и сказал:
– Они беседовали о книге притч «Чжуан-цзы» и о «Книге песен».
Я с нежностью посмотрела на него и одарила ласковой улыбкой.
– Наш император так мудр, – сказала я.
Императрица повернулась вполоборота и взглянула на стоящую позади нее служанку.
– Его Величество, Его Высочество и цзеюй так долго разговаривали, что у них наверняка пересохло во рту. Наполни их чарки вином, которое приготовила цзеюй Чжэнь.
Служанка поклонилась и поспешила выполнить приказ. Прозрачное золотисто-желтое вино красиво смотрелось в чарках из белоснежной яшмы.
В жесте уважения я сначала приподняла чарку в сторону императора, затем императрицы, а после в сторону принца Сюаньцина. Он не спешил пригубить новое для него вино. Сначала он внимательно его рассмотрел, потом поднес к носу и принюхался, после чего посмотрел на императрицу.
– Это османтусовое вино, – пояснил Сюаньлин. – Мы с цзеюй своими руками собирали только что распустившиеся цветы османтуса, чтобы приготовить этот ароматный напиток.
Когда император говорил обо мне, в его голосе появлялись нежные нотки, которые больше подходили для разговоров наедине. Мне было ужасно неловко, а еще спиной я чувствовала направленные на меня злобные завистливые взгляды, поэтому решила сменить направление разговора.
– Чтобы сделать османтусовое вино, надо для начала приготовить вино из клейкого риса. Когда оно будет готово, возьмите только что раскрывшиеся бутоны османтуса и опустите в него, а затем добавьте немного меда. Вино получается сладким, и от него очень сложно захмелеть. – Я пыталась справиться со смущением, рассказывая рецепт приготовления вина. – Это вино очень просто приготовить, а еще одно его достоинство в том, что оно не вредит здоровью. Если Вашему Высочеству оно понравится, вы сможете делать его сами.
Сидевшая неподалеку цзеюй Цао льстиво улыбнулась и сказала:
– Свежее и сладкое османтусовое вино прекрасно подойдет для ужина в узком семейном кругу, но, раз уж сегодня на банкете собрались все принцы, не лучше ли было подать Маотай, Хуэйцюань, Дацюй или виноградное вино из Западных краев? [88]
Она намекала на то, что подавать вино, которое я приготовила сама, было крайне неучтиво по отношению к знатным особам и их женам и что это не соответствует статусу императорского дворца.
Я покосилась на остальных гостей и заметила в глазах некоторых насмешку и презрение. Им было очень интересно, чем же закончится неожиданный спектакль с участием любимых наложниц императора. Я полностью держала себя в руках. Сдержанно улыбнувшись, я ответила:
– На юго-западе все еще идут бои. Тайхоу и император стараются уменьшить траты двора, чтобы сэкономленное направить на нужды армии. Нам, наложницам государя, положено всячески помогать ему и поддерживать во всем. Мы должны быть благодарны за то, что вместо дорогих напитков он преподнес нам в подарок вино, которое сделал собственными руками. Поступок государя выражает не только его стремление к экономии во время войны, но и его искренние родственные чувства ко всем членам императорской семьи.
– Сестренка, ты такая заботливая и понимающая, – сказала наложница Цао, мило улыбаясь.
– Что ты, сестрица! Если говорить о заботе и понимании, то мне еще очень далеко до тебя. – Я отвернулась от Цао и посмотрела на принцессу Хэ из Жунаня. – Принц Жунаня изо всех сил бьет врагов на поле боя. Он гордость великого рода Чжоу. Думаю, что вино, которое я послала, должно было уже дойти до его лагеря.
Принцесса Хэ привстала и поклонилась:
– Мы премного благодарны, госпожа цзеюй. Вино уже прибыло, и принц раздал его генералам и солдатам. Генералы были очень тронуты заботой императора и цзеюй. Благодаря вам поднялся боевой дух всей армии.
– Не стоит благодарности, принцесса. Я знаю, что в пограничных землях холодно и мрачно. Османтусовое вино хорошо тем, что оно не пьянит и поэтому не помешает воинам в бою. С другой стороны, оно хорошо согревает и помогает прогнать неприятный холод, а аромат османтуса поможет солдатам и генералам развеять тоску по родному дому.
– Так и есть, – согласилась со мной принцесса Хэ.
– В знак уважения нашему императору, чья мудрость была ниспослана Небесами, и генералам и солдатам, доблестно сражающимся с врагами, предлагаю поднять наши чарки и выпить! – провозгласил тост принц Сюаньцин и первым же осушил свою чарку. – Отличное вино! – сказал он на весь зал, довольно вытирая рукавом влажные губы.
После его тоста напряженная атмосфера разрядилась и вновь воцарилось праздничное настроение.
Когда я встретилась глазами с императрицей, она поднялась и сказала:
– От лица всех своих младших сестер наложниц я хочу пожелать императору долголетия и счастья, а нашей стране мира и благополучия.
Гости снова опустошили свои чарки и позабыли о нашей так и не случившейся перепалке с Цао. Их теперь больше занимала выпивка и оживленные беседы с соседями.
Когда собравшиеся полностью погрузились в атмосферу праздника, я бросила на принца Сюаньцина благодарный взгляд. Мне хотелось сказать спасибо за то, что он помог мне выпутаться из сложной ситуации. Он в ответ чуть заметно ухмыльнулся и больше не обращал на меня никакого внимания, сосредоточившись на кувшине с вином.
Сюаньлин наклонился и прошептал мне на ухо:
– Когда это я приказал тебе послать вино нашим генералам в благодарность за службу?
Я улыбнулась и тихонько ответила:
– Ваше Величество, ваша рабыня видела, насколько вы заняты государственными делами, и ей захотелось разделить с вами ваши тяготы и заботы. Вы ведь не запретите мне? – Я замолчала, а потом так, чтобы никто не услышал, прошептала: – Император и его подарки всегда были основой высокого боевого духа армии. Нет никакой необходимости в чужой помощи.
Издалека могло показаться, что император совершенно невозмутим, но вблизи было заметно, как приподнялись уголки его губ, обозначив легкую улыбку. Втайне от всех, под дорогой скатертью, мы крепко держали друг друга за руки.
У меня в душе словно бы подул легкий весенний ветерок, напоминая о поре цветения. Я слегка задрожала и склонила голову, пряча покрасневшие щеки.
Но на этом нападки со стороны наложниц не закончились. Голос подала гуйжэнь Тянь:
– Сестрица цзеюй ратует за бережливость, и это похвально. Вот только я слышала, что совсем недавно она обзавелась роскошными туфельками из нефрита и шуской парчи, полностью расшитыми драгоценными камнями. Даже не знаю, посчастливится ли мне когда-нибудь лицезреть нечто похожее.
Сюаньлин покосился на недовольную наложницу и неторопливо сказал:
– Мне помнится, что я жаловал тебе драгоценности не менее дорогие и роскошные, чем упомянутые тобой туфли.
Стоило ему замолчать, как в зале тут же раздались одинокие аплодисменты. Это захлопала в ладоши Чунь, которая только что наслаждалась очередным десертом.
– Его Величество подарил сестрице цзеюй такие дорогие туфли, потому что любит ее, – воскликнула она. – И, само собой разумеется, чем больше любовь, тем роскошнее и ценнее подарки. Что плохого в том, что она нравится императору? Ваше Величество, я права?
Наивная и простодушная Чунь-эр совсем не думала о том, что следует говорить, а что нет. Даже меня ее слова застали врасплох, и я с трудом удержала невозмутимое выражение лица. А вот остальные гости были шокированы ее поведением. Но, честно говоря, она совершенно случайно смогла найти настолько веский аргумент, что он заставил замолчать всех завистливых особ. Я должна была сказать ей спасибо, потому что никто другой, кроме Чунь-эр, никогда бы не произнес что-либо подобное вслух.
Император с огромной нежностью посмотрел на юную наложницу.
– Мне очень нравится, что, если тебе хочется что-то сказать, ты говоришь.
Чунь была очень счастлива услышать похвалу из уст самого государя. А вот гуйжэнь Тянь резко побледнела и пристыженно отвернулась, не зная, как реагировать.
– Сестрица Тянь, – Чунь-эр никак не могла успокоиться, – скажи, ты со мной согласна?
Гуйжэнь должна была вести себя достойно в присутствии императора, к тому же Чунь сейчас была выше ее по статусу, поэтому она не могла в открытую выразить свое недовольство. Ей оставалось только смиренно согласиться:
– Лянъюань Фан права.
Я украдкой бросила на Чунь недовольный взгляд, намекая, что пора бы замолчать, но она не восприняла это всерьез, лишь мило улыбнулась и снова увлеченно занялась содержимым своих тарелок.
Мне было и смешно, и грустно. С Чунь и раньше было сложно совладать, а теперь, когда она добилась благосклонности императора, стало еще тяжелее. Я искренне боялась, что она может пострадать, если будет так нагло нарушать негласные табу.
Но сейчас я ничего не могла с этим сделать. Оставалось лишь недовольно покачать головой.
Очень жаль, что Чунь не прислушивается к моим советам. Видимо, она считает, что благодаря любви Сюаньлина и моей защите ей нечего бояться. Ей даже в голову не приходит, что стоило бы поостеречься.
После окончания банкета наложницы стали расходиться по своим дворцам и павильонам. Император эту ночь проводил один в зале Июаньдянь, так как завтра, в первый день нового года, его ждала сложная церемония большого жертвоприношения Небу, а также официальный визит к вдовствующей императрице.
Тихой зимней ночью я лежала в теплой комнате, а за окном беспрерывно шел снег. Свернувшись калачиком под тяжелым парчовым одеялом, пропитанным ароматами трав, я прислушивалась к дыханию Цзиньси. Ночь была слишком тихой, и поэтому я не могла спокойно заснуть.
У западного окна догорала пара свечей. Когда-то мы с Сюаньлином стояли вместе у этого же окна, очищали фитильки и любовались сиянием звезд. «Давай вместе почистим фитилек свечи, что стоит у западного окна…» И тут я вспомнила, что на банкете о ночном дожде у горы Башань со мной говорил не император, а принц Сюаньцин.