Наложница Хуа расплылась в широкой улыбке и обратилась к императору:
– Ваше Величество, у вас не так много детей, поэтому мы все радовались, когда узнали о беременности лянъюань Ду, а теперь еще и цзеюй Чжэнь оказалась беременной. Это ли не благословение Небес? Они осыпали своей милостью наш великий род Чжоу. Поздравляю вас, государь.
Слова наложницы Хуа достигли сердца Сюаньлина, и он наконец улыбнулся.
– Когда я носила под сердцем принцессу Шухэ, – заговорила гуйпинь Синь, – лекари сказали, что в первые три месяца я должна быть очень осторожна. Я думаю, что цзеюй Чжэнь надо обеспечить отдых и полный покой, чтобы ничто не навредило ее ребенку.
Все наперебой стали что-то советовать, поздравлять, успокаивать, лишь одна фэй Цюэ все так же стояла на коленях и глотала слезы.
– Я думаю, что надо отправить сестренку цзеюй обратно в ее дворец и приказать лекарям позаботиться о ней, – сказала императрица.
– Сегодня двадцать третье, а церемония возведения в ранг фэй назначена на двадцать шестое, – задумчиво проговорил император. – Я прикажу Министерству церемоний в этот же день провести церемонию возведения цзеюй Чжэнь в ранг гуйпинь. Она станет полноправной хозяйкой дворца Танли и обращаться к ней надо будет гуйпинь Вань [114]. Императрица, прошу заняться приготовлениями.
– Я с удовольствием выполню ваш приказ. Хотя дней осталось не так много, я обязательно справлюсь. К тому же у меня есть помощница, фэй Хуа. Ваше Величество, можете ни о чем не волноваться.
Наложница Хуа прекрасно умела скрывать эмоции, когда на нее смотрел Сюаньлин. Вот и сейчас она смиренно улыбнулась и кивнула.
Император довольно взял меня под руку и сказал:
– Я тебя провожу.
Я лежала на кушетке и наблюдала за тем, как Сюаньлин направо и налево раздает приказы моим слугам. Сначала он велел Лючжу принести мне чай, потом приказал Хуаньби положить мне под голову еще пару подушек ради моего удобства, после этого он сказал Цзинцин закрыть ставни, чтобы они не стучали из-за ветра, и под конец велел Сяо Юню заменить одеяло на еще более мягкое и пушистое. Служанки и евнухи бегали туда-сюда, выполняя приказы повелителя, и при этом украдкой хихикали над нами.
Я слегка толкнула Сюаньлина и в шутку спросила:
– Вы всегда были такой капризный? Совсем ведь моих слуг загоняли.
Сюаньлин вдруг хлопнул себя по лбу.
– Вот же я бестолковщина! Для ребенка в такой период опасны громкие звуки. – Он посмотрел на Цзиньси, Сяо Юня и остальных слуг и велел: – Ступайте прочь.
– Эй! Если вы всех отошлете, кто будет за мной ухаживать?
Император взял меня за руку и нежно поцеловал ее.
– Ты ведь не против, если я сам за тобой поухаживаю?
– Как вы себе это представляете, Ваше Величество? – Я рассмеялась над его словами. – Если про это узнают посторонние, они посчитают меня ужасно избалованной. – Я привстала и поправила золотой обруч на голове Сюаньлина, который немного накренился после бега. – Ваше Величество, вам ведь не в первый раз принесли известие о том, что ваша наложница беременна. Что же вы так обрадовались? К тому же я не одна забеременела. Наложница Ду тоже ждет от вас ребенка.
Сюаньлин положил руки на мои плечи и, заглянув мне в глаза, спросил:
– Разве можно сравнивать нашего с тобой ребенка с другими? – Он ласково погладил меня по плечу. – Какая же ты глупышка! Даже если бы ты не была беременна, все равно не стоило рисковать своим здоровьем ради наложницы Ду.
Я отвела взгляд и посмотрела на вазу, в которой стояли цветущие ветви персика. Их раскрывшиеся недавно бутоны напоминали мне новорожденных детей.
– Я спасала не ее. Я спасала дитя, которое живет в ее утробе. Плоть и кровь императора, – негромко произнесла я и печально улыбнулась.
Императора тронули мои слова. Он с силой прижал меня к своей груди и потерся небритой щекой о мою нежную кожу.
– Глупышка! – воскликнул он. – Даже если она носит моего ребенка, ей никогда не занять в моем сердце столько места, сколько занимаешь ты!
Я опустила голову, и мой взгляд уперся в розовое стеганое одеяло из парчи. На нем синими и красными, золотыми и серебряными шелковыми нитями был вышит сверкающий феникс, сидящий на дереве утун [115]. Женщины, живущие во дворце, считали, что «Феникс на утуне» символизирует единомыслие и взаимное доверие супругов. Я смотрела на одеяло до тех пор, пока глаза не начали слезиться от слишком ярких красок. Наложнице Ду не занять столько места, сколько занимаю я? А что насчет наложницы Хуа?
Чем ближе ко мне был Сюаньлин, тем отчетливее я ощущала густой аромат «Искусства небожителей». Даже благовония, которые жгли в моем дворце, не могли перебить этот запах. «Искусством небожителей» назывались знаменитые румяна, которые любила фэй Хуа. Никто во дворце не пользовался ими, кроме нее.
Я задержала дыхание, чтобы не чувствовать запах другой женщины от Сюаньлина, а он даже не догадывался об этом.
– Я знаю, что в последние дни ты чувствовала себя несправедливо обиженной из-за фэй Хуа.
Его голос был полон нежности, но в ответ я могла лишь чуть заметно обозначить улыбку.
– На что же мне обижаться? Ваше Величество, вы повысили шуи Фэн до фэй. Я сразу поняла ваш замысел.
– Ты большая умница. Жочжао – тоже умная женщина. Она обязательно поймет, почему я так сделал. Я в ней уверен.
– Сестрица Цзин хорошо ко мне относится, и у нее спокойный характер. Я тоже в ней уверена.
В это время в комнату вошла Цзиньси с супом из ласточкиных гнезд. Сюаньлин забрал у нее миску и начал кормить меня с ложечки.
– Поскольку твой ранг повысился до гуйпинь, то Иньсинтан теперь станет Иньсиндянем, – сказал император [116]. – Но так как ты беременна, мы пока не будем ничего перестраивать.
Я послушно выпила суп из протянутой ложки и ответила:
– Мне здесь и так хорошо. Давайте просто заменим тан на дянь, и все. К тому же нынче казна не так полна, как обычно, поэтому нам не нужны лишние расходы. Золото и серебро можно потратить на что-то более полезное, чем на мою презренную особу.
– Мы раз за разом одерживаем очередную победу на юго-западе. Твой старший брат бьется не на жизнь, а на смерть. Он беспощадно уничтожает врагов, и его боится даже принц Жунаня. Как только мы победим и у нас с тобой родится ребенок, я сразу же повышу тебя до фэй Вань и построю тебе новый дворец.
Я улыбнулась и покачала головой:
– Мне нравится Танли, да и не стремлюсь я к положению фэй. Мне просто хочется спокойно жить вместе с вами и нашими детьми.
– Я всегда буду оберегать и тебя, и наших детей, – сказал император и прикоснулся губами к моему лбу. – Не беспокойся. Я уже направил огромное войско с правого фланга под командование твоего брата. Так для него будет безопаснее. Я возлагал на него большие надежды, и он меня не подвел. Он добился значительных успехов под руководством принца Жунаня и дворянина Мужуна.
– Я уже слышала новости про брата. Но я все равно не могу успокоиться, потому что… Мне кажется, уезжая на войну, он даже не думал о том, чтобы вернуться живым.
Сюаньлин ненадолго задумался, а потом сказал:
– Это меня в нем и восхищает. Но так как он единственный сын в вашей семье, я хочу, чтобы он поскорее вернулся и женился. – Император вдруг наклонился и прошептал мне на ухо: – Ничего не бойся. Сейчас ты должна только одно: спокойно выносить нашего ребенка и благополучно родить.
Я осторожно погладила свой плоский живот и тут же ощутила на своей руке большую и теплую ладонь императора. Все случилось так неожиданно, что я до сих пор никак не могла поверить, что внутри меня зародилась новая жизнь.
Я прикрыла глаза. Как бы то ни было, он отец малыша, который растет в моем животе, и, несмотря ни на что, он обо мне заботится. Я обессиленно оперлась о его плечо в поисках утешения и посмотрела на цветущие ветви персика, густо покрытые молодыми бутонами.
Дыхание императора становилось все тяжелее. Когда ухо обдало жаром, исходящим от его губ, мне пришлось тихонько толкнуть Сюаньлина и напомнить:
– Лекари сказали, что в первые три месяца надо быть очень осторожными.
Сюаньлин отстранился от меня, и я заметила, что он покраснел. Сейчас он выглядел как самый обычный мужчина, немного наивный и простодушный. Мне редко удавалось увидеть его таким, но это были приятные моменты, когда на душе становилось легко и безмятежно. Император взял со стола чайник и отпил прямо из носика. Успокоившись, он улыбнулся и сказал:
– Прости меня, я совсем забыл.
Он посмотрел на меня и увидел что-то, что заставило его застыть на месте.
– Хуаньхуань, в последние дни я ни разу не видел, чтобы ты улыбалась так же искренне, как раньше, – в его голосе радость смешалась напополам с грустью.
Я заглянула в его глаза и тут же опустила голову.
– Фэй Хуа ослепляет своей красотой, поэтому я думала, что император уже забыл, как выглядит моя улыбка, – негромко сказала я.
И в этот момент заслон, который сдерживал накопившиеся за последнее время обиды, пал, и из глаз скатились первые слезинки.
Император на мгновение замер, а потом сел рядом и начал вытирать слезы с моих щек.
– Я больше никогда не сделаю то, что огорчит тебя, – ласково прошептал Сюаньлин.
Я кивнула, хотя знала, что огорчит он меня или нет, зависит вовсе не от него. Но его намерений для меня было достаточно.
– Ваше Величество, в ближайшее время я не смогу о вас заботиться, да и вам не следует все время находиться рядом со мной. Может, вам переночевать у другой наложницы?
– Я больше тебя не побеспокою, – ответил император и обнял меня. – Я просто посижу с тобой. Ты ведь не против?
Я наслаждалась минутами тишины и спокойствия, но вскоре мне стало скучно, и я вспомнила о знаках, которые мне подавала наложница Дуань.