Цзиньси помогла мне переодеться и лечь в кровать, после чего встала возле меня на колени и сказала:
– Матушка, вы только не думайте слишком много. Вам вредно переживать. Теперь мы знаем, что вам надо остерегаться не только фэй Хуа, но и цзеюй Цао. Мы будем предельно осторожны и, если они решатся навредить вам, встретим их во всеоружии.
Я облокотилась на подушку и посмотрела на служанку.
– Матушки Дуань не было во дворе в тот момент, когда все произошло, поэтому она знает не все. А я знаю. Думаешь, у меня получится закрыть на это глаза?
– О чем вы? – Цзиньси слегка удивилась.
– Лянъюань Ду еле удержалась, когда поскользнулась на жемчужине из порванного ожерелья наложницы Хуа. И именно в этот момент Сунцзы, которая спокойно сидела у фэй Цюэ на руках, вдруг взбесилась и бросилась на нее. Тебе не кажется, что это странно? Я знаю, что все кошки весной взбудоражены, но Сунцзы была хорошо воспитана. Так почему она вдруг поцарапала того, кто ее держал, и бросилась прочь?
В глазах Цзиньси, спокойно складывающей мою одежду, появился испуг:
– Вы хотите сказать…
– Только фэй Цюэ родила императору принца… – сказала я, многозначительно посмотрев на служанку.
– Но обычно матушка Цюэ держится в стороне, чтобы никто не навредил ей и ее сыну.
– Хотелось бы, чтобы все это оказалось напрасными переживаниями. Но ты сама знаешь, что у императора мало детей, и, возможно, это результат чьего-то злого умысла. А если это так, то вряд ли был всего один злодей. – Я задумалась ненадолго и задала еще один беспокоящий меня вопрос: – Что ты скажешь о фэй Дуань? Она давно живет вдали от гаремных войн. Ей совсем не обязательно лезть в эту мутную воду.
– Я уже давно служу во дворце, но встречалась с матушкой Дуань не очень часто. – Цзиньси говорила медленно, обдумывая каждое слово. – Но у меня такое ощущение, что она помогает вам не с плохими намерениями. Однако фэй Дуань не из тех, к кому стоит относиться легкомысленно и кого можно злить.
– Ты права, – я повернулась на спину. – Именно поэтому я отношусь к ней с большим почтением и строго соблюдаю правила этикета. А еще я понимаю, что у каждой наложницы есть свои причины поступать так или иначе. Думаю, что фэй Дуань помогает мне в основном потому, что у нее свои счеты к фэй Хуа.
– Согласна, – ответила Цзиньси и задула свечи.
Когда мы легли спать, комнату наполнил лунный свет, а на стенах затанцевали тени цветущих деревьев.
Глава 17Мазь от шрамов
На следующее утро я пришла во дворец императрицы, но, как только я хотела поклониться, служанки подхватили меня под руки, а государыня, смеясь, сказала:
– Император сказал, что тебе больше нельзя кланяться. Ты лучше проходи и садись.
Когда я заняла место подле императрицы, она снова обратилась ко мне:
– Его Величество лично сообщил императрице-матери о твоей беременности. Тайхоу очень обрадовалась. Чуть позже мы вместе с тобой пойдем к ней, чтобы выразить свое уважение.
Мне оставалось только послушно склонить голову и согласиться.
У вдовствующей императрицы сегодня было хорошее настроение. Я поняла это сразу, как увидела, что тайхоу сама поливает цветы во дворе Инина из маленького чайничка. Увидев нас с императрицей, она повеселела еще больше. Помыв руки, она повела нас во дворец.
Я, согласно правилам дворца, встала чуть сбоку от императрицы, но тайхоу тут же сказала:
– Остальные могут постоять, а вот ты беременна, поэтому тебе дозволено сесть.
Я поблагодарила за милость и села. Проследив, чтобы я расположилась с удобством, императрица-мать посмотрела на свою племянницу и спросила:
– Как идут приготовления к церемонии, которая назначена на послезавтра? – Мельком взглянув в мою сторону, она добавила: – Гуйпинь – тоже высокий ранг, и нужна еще одна церемония. Но времени у тебя было очень мало, и я боюсь, что в спешке ты могла про что-то забыть.
Я поднялась и скромно сказала:
– Ваша преданная рабыня не посмела бы ни о чем просить. Пусть все будет на ваше усмотрение и усмотрение Ее Величества.
– Сядь уже, – сказала тайхоу. – Я прекрасно знаю, что ты девушка здравомыслящая. Но мы не можем опозорить имя нашего рода, объясняя это тем, что поспешили.
– Матушка, не волнуйтесь, – императрица широко улыбнулась. – Я уже все подготовила. И хотя из-за недостатка времени мы не успели сшить для гуйпинь Вань новый церемониальный наряд и подготовить парадный головной убор, но я уже велела Министерству церемоний взять наряд и убор, которые использовали для церемонии возведения фэй Цзин в ранг шуи.
– Хорошо, – тайхоу одобрительно кивнула. – Ты отлично справилась с поручением. Похвально, что ты действовала согласно обстоятельствам и при этом не нарушила нормы приличия. – Высказав свое одобрение, вдовствующая императрица махнула рукой стоящей рядом служанке, и та вышла вперед, держа в руках серебряный поднос, накрытый ярко-красным шелком. На подносе лежала шпилька из червонного золота, выполненная в форме жезла желаний жуи. Она была украшена от верхушки до кончика орнаментом в виде цветов лотоса, символов, приносящих счастье, и летучих мышей. А на верхушке были изображены «Бессмертные близнецы Хэ-Хэ» [120]. Я пригляделась и поняла, что это та самая шпилька, которую тайхоу подарила Мэйчжуан, когда узнала, что та беременна. В тот злополучный день, когда узнали, что беременность была ненастоящей, Сюаньлин в порыве гнева бросил шпильку на пол, отчего она надломилась. Но сейчас в месте слома появились сапфиры и шпилька выглядела как новая. Императрица-мать поманила меня к себе и сказала:
– Когда я узнала про беременность лянъюань Ду, я жаловала ей четки в виде браслета из жадеита, а тебе я хочу подарить эту шпильку, олицетворяющую пожелания гармонии и счастья.
В груди гулко застучало сердце, когда я вспомнила, сколько несчастий случилось из-за ложной беременности Мэйчжуан. Эта шпилька казалась мне предзнаменованием бед. Я настолько растерялась, что даже не подумала что-то сказать, а в это время тайхоу своими руками вставила мне шпильку в волосы и с довольной улыбкой сказала:
– Очень красиво.
Я наконец пришла в себя и вспомнила, что надо поблагодарить ее за подарок.
– Как я погляжу, матушке очень нравится гуйпинь Вань, – сбоку раздался негромкий голос императрицы. – В тот год, когда беременной была фэй Цюэ, матушка жаловала ей простые яшмовые подвески.
Мы еще раз обменялись любезностями, и тайхоу попросила меня быть особенно осторожной и следить за своим здоровьем во время беременности. Выйдя из дворца Инин, мы с императрицей распрощались и отправились каждая в свой дворец.
Когда я вернулась в Иньсинтан и переоделась в повседневную одежду, я заметила на туалетном столике множество новых бутыльков и баночек. Особенно в глаза бросалась небольшая шкатулка, покрытая глазурью светло-зеленого пастельного цвета, на крышке которой в очерченном линией прямоугольнике были нарисованы хризантемы. Когда я открыла шкатулку, я увидела внутри прозрачную лечебную мазь и почувствовала освежающий аромат.
– Что это? – спросила я у Цзиньси.
– Это лечебная мазь, которая называется «Нефритовая роса». Император велел принести ее, потому что узнал, что она лучше других лекарств помогает убирать шрамы, – ответила служанка с довольной улыбкой. – А это, – она указала на другую баночку, – крем под названием «Лицо, подобное нефриту». Он помогает избавляться от кровавых царапин. – Она указывала на разноцветные бутылечки и баночки, и в них оказывались лекарства, которые так или иначе помогали справиться со шрамами. И все это прислал Сюаньлин.
Я села перед зеркалом и посмотрела на яркие царапины, уродующие мое лицо. Мне еще повезло, что Сунцзы ударила меня ненароком, поэтому удар получился не очень сильным, а царапины неглубокими. Две красные линии, тянущиеся от уха к подбородку, выглядели, конечно, жутковато: словно бы на снегу нарисовали две кровавые полосы.
Цзиньси молча наблюдала за мной, а потом вдруг заявила:
– Госпожа, стоит мне только вспомнить про вчерашнее, меня начинает трясти от страха. Впредь вам надо быть аккуратнее, потому что теперь вы должны оберегать не только себя, но и вашего ребенка.
– Хорошо. – Я кивнула и, слегка приподняв брови, посмотрела на служанку.
Ей понадобилось не так много времени, чтобы понять, что я хочу от нее услышать.
– Я буду очень внимательно следить за вашей едой и питьем, – сказала Цзиньси. – Еще вчера император направил к нам повара с императорской кухни, чтобы он готовил лично для вас и ваша еда не проходила через чужие руки. Что касается лекарств, то их будет готовить лично лекарь Чжан. У него за плечами много лет службы во дворце, поэтому я уверена, что он все сделает правильно.
На душе стало немного спокойнее. Я переоделась в молочно-зеленую рубашку с короткими рукавами, сшитую из полупрозрачной шелковой ткани, и легкую светло-персиковую шелковую юбку. Полюбовавшись цветами, я почувствовала, что устала, поэтому прилегла на кушетку «сянфэй» [121] и задремала. Сквозь полудрему мне показалось, что рядом кто-то сидит, и, открыв глаза, я увидела худощавую женскую фигуру. Передо мной сидела Линжун.
– Ты так сладко спала, что я не посмела тебя будить, – сказала она, приветливо улыбнувшись.
Меня удивило, что в такую чудесную весеннюю погоду Линжун надела неприметный темно-зеленый халат. Лишь приглядевшись, я смогла заметить на ткани мелкий выбитый узор. Даже прическа у нее была самой простой – пучок в виде раковины улитки, украшенный одной лишь плоской серебряной заколкой с темно-бордовыми агатами и цветами из серебряной фольги и жемчужин. Линжун выглядела очень худенькой и тоненькой, словно ива, покачивающаяся над водой. В голове промелькнула мысль, что если она похудеет еще немного, то ее унесет ветром.
Но сильнее всего меня поразил ее голос. Как только я его услышала, я испуганно замерла. Только благодаря своему пению, похожему на пение иволги, она смогла привлечь внимание императора, и вот теперь, после ужасной простуды она лишилась своего главного достоинства. Теперь ее голос с болезненной хрипотцой был так же неприятен уху, как неумелая игра на флейте.