Нынешняя Мэйчжуан сильно отличалась от себя прежней: радостной, наслаждающейся своей удачей фаворитки императора. Любовь государя так же изменчива, как русло реки Хуанхэ. Тридцать лет ты можешь жить на восточном берегу, а потом за одну ночь оказаться на западном [137]. Ни о каких крепких узах тут и речи не идет. Я следила за подругой и думала о том, что даже если она вернет прежнее высокое положение, она будет вести себя намного скромнее и незаметнее, стараясь делать все, чтобы не привлечь лишнее внимание.
Только я знала, что в глубине ее души полыхает яркое пламя, подпитываемое обидой и злостью.
Через некоторое время после начала банкета я почувствовала легкое опьянение. Музыка и танцы мне уже наскучили, поэтому я стала рассматривать гостей и заметила, что принца Цинхэ нет в зале. Когда я спросила у Сюаньлина, где же шестой принц, он небрежно ответил:
– Я не знаю, где носит шестого брата.
Я не стала долго об этом думать. В конце концов, мы друг для друга всего лишь деверь и невестка. Даже если он единственный, кто знает, сколько тоски скрывается в моем сердце, даже если он питает ко мне невысказанные нежные чувства, все, что я могу сделать, это притвориться, что ни о чем не догадываюсь, как я раньше поступала с Вэнь Шичу.
Он ищет горную красавицу, что поллии подобна. Но я отнюдь не одинокая поллия, расцветшая посреди горной долины, я отломленная яблоневая ветка в руках императора. У каждого красивого цветка всегда есть хозяин, что уж говорить о людях! И это неизменно от века в век, и изменить такой ход вещей просто невозможно, да и не нужно.
Вот только, когда меня одолевают тоска и разочарование, я всегда вспоминаю о нежных цветах сияня, что расцвели в темном углу террасы Тунхуа, и о последних лотосах на озере той летней жаркой ночью. Воспоминания были столь яркими, что я все еще ощущала кончиком носа сильный сладковатый запах увядающих цветов.
Задумавшись, я обводила взглядом собравшихся гостей и заметила среди веселящейся толпы одинокую фигуру принцессы Хэ, главной жены принца Жунаня. Она грустно сидела, чуть склонившись к столу, и ни с кем не разговаривала. Я подошла к ней и шепотом спросила:
– Принцесса, вам нездоровится?
Увидев меня, она смутилась и так же шепотом ответила:
– Простите, что повела себя недостойно, просто у меня опять разболелось сердце. Это мой старый недуг.
Я понимающе кивнула и взяла ее под руку. Сказав окружающим, что принцессе надо переодеться, я проводила ее в боковую комнату, где никого не было, чтобы она могла хотя бы немного отдохнуть.
– Матушка, у вас же сегодня день рождения, а я испортила вам настроение, – виновато произнесла принцесса Хэ.
– Принцесса, не надо так говорить, – я ободряюще улыбнулась, – неприятности и болезни бывают у всех. Надо просто принять лекарство, и вам сразу же станет лучше. Вы ведь обычно принимаете «Сердечные пилюли Небесного царя»?
Она кивнула, а я поманила рукой Лючжу и приказала принести лекарство.
– Потерпите немного. Лекарство скоро принесут. – Я постаралась успокоить принцессу и налила ей теплой воды, чтобы она могла запить пилюли.
С одной стороны, она была мне благодарна, но с другой – очень сильно смущалась.
– Матушка, я недостойна вашей заботы! – сказала она.
– За пределами дворца мы с вами можем быть императорской наложницей и наложницей принца, но внутри – мы одна семья. Поэтому не стоит говорить, что вы чего-то достойны или недостойны, не нужны между нами лишние церемонии. Не забывайте, что, пока принц на войне, ваша главная обязанность беречь свое здоровье.
И тут я обратила внимание на светло-красный цветок, нарисованный у нее между бровями. Он был точь-в-точь похож на тот, что красовался у меня на лбу. Это был придуманный Сюаньлином хуадянь «Прелестная груша». Я не удержалась от вопроса:
– Неужели за пределами императорского дворца тоже стали рисовать такой хуадянь?
– Нынче многие и во дворце, и за его стенами украшают себя «Прелестной грушей», – принцесса наконец-то улыбнулась, – но не только потому, что хотят быть такими же красивыми, как вы, но и потому, что этот рисунок стал символом гармонии между мужем и женой, ведь за ним стоит столь трогательная история.
Слова принцессы меня не только обрадовали, но еще и дали почувствовать гордость за себя.
Вскоре принесли лекарство. Подействовало оно почти сразу, и принцессе стало гораздо легче.
– Знаете, я часто слышала, что вы любимица императора, поэтому не ожидала, что вы окажетесь такой приветливой, – сказала она, благодарно улыбаясь. – Теперь я понимаю, почему вы так сильно нравитесь государю.
У принца Жунаня был прямолинейный и мрачный характер, а вот его главная жена, принцесса Хэ, оказалась дружелюбным и мягким человеком. Я посмотрела на нее совершенно другими глазами.
Мы разговорились, и я узнала, что у принцессы Хэ изначально было очень крепкое здоровье, но после рождения сына она стала мучиться от болей в груди и никак не могла побороть этот недуг. Я тоже была беременна, поэтому меня заинтересовала ее проблема. Мы обе воодушевились и болтали еще довольно долго. Не ожидая этого, мы прекрасно поладили.
Принц Жунаня был одной из самых могущественных сил, стоящих за спиной наложницы Хуа. Я его всегда опасалась, но сегодня мне выпал неожиданный шанс поближе познакомиться с принцессой Хэ. И оказалось, что нам интересно друг с другом. Но несмотря на то как быстро мы поладили, она оставалась главной женой третьего принца, поэтому наши дружеские отношения какое-то время лучше было держать в тайне. Мы разошлись только тогда, когда за мной послал Сюаньлин, и я взяла с принцессы обещание, что она будет часто заходить ко мне в гости.
Только я заняла свое место подле императора, как к нам подошла служанка и сказала:
– Шестой принц подготовил на берегу Тайе поздравление с днем рождения для матушки-гуйпинь. Он просит императора и матушку прийти и посмотреть.
– У нашего шестого брата всегда много интересных идей. – Сюаньлин добродушно улыбнулся и посмотрел на меня. – Не знаю, что он придумал на этот раз, но если он зовет, то мы должны взглянуть на это.
В окружении многочисленных гостей мы вместе с императором пришли на берег пруда Тайе. Еще издали мы заметили, что вдоль берега растянут высокий занавес из сверкающей ткани. Она слегка колыхалась на ветру и выглядела очень красиво, вот только загораживала вид на пруд, отчего мы не могли разглядеть, что там.
Неожиданно все вокруг стихло. Я недоуменно посмотрела на Сюаньлина, но он тоже не понимал, что происходит. Мы улыбнулись друг другу и стали терпеливо ждать. И вдруг в небо поднялись сотня воздушных змеев. На них были нарисованы иероглифы «счастье» и «долголетие», перепелятники, бабочки, стрекозы, сколопендры, дикие гуси, ласточки и фонари. Змеи были сделаны из шелка, из бумаги и даже из серебряной и золотой фольги. Они слились в одно красочное и яркое пятно, они блестели на солнце и шуршали под порывами ветра. Они застилали небо и пленяли взор своим великолепием. В глазах пестрило от разнообразия цветов и форм, а вокруг беспрерывно раздавались восхищенные возгласы и вздохи.
Я не могла оторвать взгляда от яркой красоты, царящей в небе, но тут ко мне подошла Цзиньси:
– Матушка, в честь радостного события не соблаговолите ли вы запустить змея и попросить благословения у неба?
Она протянула мне нить от змея, но это было всего лишь частью представления, потому что евнух заранее натянул нить, и змей уже завис над землей, готовый в любой момент взмыть ввысь. Мне оставалось только потянуть нить на себя и выпустить змея на свободу. Я улыбнулась и сделала так, как меня просили. Воздушный змей тут же оказался в небе, и все увидели, что это был разноцветный длиннохвостый феникс, великолепно раскрашенный и ослепительно блестящий. Оказалось, что расцветка воздушного змея прекрасно сочетается с верхним халатом, украшенным серебристо-фиолетовыми перьями феникса. Неожиданно раздавшиеся торжествующие возгласы на мгновение оглушили меня, и я невольно улыбнулась.
Внезапно раздался звонкий свист и полог, закрывающий от нас вид на пруд, с громким шуршанием упал на землю. То, что мы увидели, было настолько неожиданным, что люди, еще не пришедшие в себя после появления воздушных змеев, потеряли дар речи. Это было настолько прекрасное зрелище, что от него захватывало дух.
Обычно в четвертом лунном месяце можно не надеяться увидеть на пруду даже листья лотоса, не говоря уже о цветах. Еще день назад поверхность глубоких изумрудных вод была пустой и гладкой, но сейчас на зеленой глади красовались белоснежные лотосы, похожие на чашки, выполненные из белого нефрита. Роса на нежных лепестках искрилась, отражая солнечные лучи. Лотосы на пруду были так же очаровательны, как розовые облака на заре, и так же роскошны, как дорогая парча. Ветер приносил аромат цветов, большие зеленые листья покачивались на воде, а среди отражения цветов теряли отражения любующихся ими людей. Я и вообразить не могла, что в день рождения передо мной предстанет столь пленительный и восхитительный пейзаж.
Неожиданно в стороне раздалась хорошо знакомая мелодия. Я подняла взгляд от лотосов и увидела принца Сюаньцина, который шел в нашу сторону. В руках у него не было никакого музыкального инструмента, но это не мешало ему создавать прекрасную музыку. Он прижал ладони к губам и, изображая флейту, выводил мелодию песни «Два феникса всегда летают вместе» [138]. В этой звонкой и ритмичной песне описывалась мечта всех девушек мира. Легкая и освежающая, как ветерок над озером, мелодия разносилась по округе и проникала в сердца людей. Наверняка для принца фраза «два феникса всегда летают вместе» – это что-то обыденное и приземленное, а вот для меня это была невинная мечта, хранимая в глубинах девичьего сердца, про которую следовало навсегда забыть, оказавшись внутри красных стен. Потухшие глаза Мэйчжуан были ярким примером того, что происходит, когда эта мечта разбивается вдребезги.