– Неужели сестренке Тянь было так плохо, что вам пришлось провести рядом с ней бессонную ночь? – спросила я у императора. – У вас такие темные круги под глазами.
– Если бы, – горько усмехнулся Сюаньлин. – Она опять начала капризничать, жаловаться, что я поздно пришел и что ее ужасно тошнит. Она так кричала, что у меня заболела голова.
Я прекрасно представляла эту картину и поэтому постаралась успокоить императора:
– Очень сложно не волноваться, когда в тебе растет новая жизнь. Я ведь тоже люблю покапризничать, но вы меня терпите. Вам надо войти в ее положение, Ваше Величество. А лекарь объяснил, почему у нее так часто происходит шевеление плода?
– Он сказал, что небольшие шевеления – это нормально. – Сюаньлин озабоченно нахмурился. – А тошнило ее потому, что она переела во время ужина.
Подобные ситуации повторялись еще несколько раз. В конце концов даже у такого добросердечного человека, как Сюаньлин, закончилось терпение.
Сколько людей, столько и мнений, но большинство наложниц стали осуждать пинь Тянь, когда узнали, что она несколько раз посылала за императором в мой дворец. Они называли ее бесцеремонной и все чаще злословили за спиной. Обстановка накалилась настолько, что даже императрице пришлось высказаться:
– Даже если пинь Тянь нездоровится, она должна сохранять ясность ума и разбираться в обстановке. Допустим, ее не волнует, что гуйпинь Вань тоже надо отдыхать, но она могла бы подумать об императоре, которому рано вставать и идти на утреннюю аудиенцию. Нельзя будить его посреди ночи и требовать прийти в свой дворец. – Императрица ненадолго задумалась, а потом сказала: – Надо послать к ней кого-нибудь, кто смог бы ее вразумить. Фужэнь Сихуа и фэй Цзин сейчас заняты делами гарема, поэтому поручаю это дело тебе, фэй Цюэ. Ты девушка сдержанная и сможешь все ей спокойно объяснить. Не забывай, что она беременна, и выбирай слова помягче, – наказала императрица. – Я знаю, что ты добрый человек. Просто поговори с ней и передай мои пожелания.
Фэй Цюэ совершенно не горела желанием разговаривать с пинь Тянь, но раз императрица приказала, она не могла отказаться. На этом мы разошлись.
Сюаньлину было неприятно находиться в обществе наложницы Тянь, поэтому он стал редким гостем в ее дворце и заходил туда, только если вынуждали обстоятельства.
И вот наступила очередная ночь, которую император проводил в моих покоях. Я проснулась от того, что кто-то стучал в двери Инсиньдяня. Сначала стук был негромким, но постепенно он становился более отчаянным. Я испуганно подскочила на кровати и накинула на плечи ночной халат.
– Что случилось? – громко спросила я.
В спальню зашла рассерженная Цзиньси и прошептала:
– Пинь Тянь опять прислала евнуха. Он говорит, что у ее молодой госпожи после наступления темноты резко заболел живот. Госпожа Тянь просит императора поскорее прийти к ней.
Младшая служанка Пэй, стоящая позади Цзиньси, недовольно скривила губы и с презрением сказала:
– Опять за свое? Как же она нам надоела! Устраивает суматоху из ничего и не дает людям спать!
Цзиньси бросила на нее предупреждающий взгляд, и Пэй тут же прикрыла рот рукой, чтобы не ляпнуть еще какую-нибудь глупость.
Спросонья я сначала подумала, что просто отошлю служанку пинь Тянь и вернусь в кровать, но потом почувствовала, что что-то не так. Императрица приказала фэй Цюэ сходить сегодня после обеда к наглой наложнице и образумить ее. Даже если у Тянь в голове совершенно пусто, она не стала бы нарушать приказ императрицы в тот же вечер. Неужели действительно случилось что-то серьезное? Сюаньлин советовал мне не обращать внимания на ее капризы, но что, если я не доложу об этом Сюаньлину, а с наложницей Тянь случится нечто плохое? Меня тогда не простят.
Я разбудила Сюаньлина и все ему объяснила. Как же он был зол, что его опять разбудили посреди ночи! Не вставая с кровати, он повернулся к евнуху и закричал:
– Почему ей становится плохо именно тогда, когда я уже лег спать?! Я ведь приказал лекарю следить за ее здоровьем!
Евнух, ожидающий за дверью, растерялся.
– Да, – произнес он дрожащим голосом, – но… госпоже правда очень плохо. Мы не сразу вам об этом доложили, потому что сегодня к ней с добрым советом приходила матушка Цюэ.
Сюаньлин разозлился еще сильнее. Он схватил подушку и бросил ее в сторону двери.
– Прочь! – закричал он.
На этот раз евнух испугался не на шутку. Он сейчас же откланялся и убежал, сверкая пятками.
Гнев Сюаньлина напугал и меня. Я даже вздрогнула от его крика. Я подала ему чай, чтобы хотя бы немного успокоить.
– Если бы не ее дурная голова, то не было бы у нее ни болей в животе, ни тошноты, – со злостью сказал Сюаньлин.
Я не стала обсуждать с ним наложницу Тянь, вместо этого подбросив в курительницу горстку ладана и сказав:
– Ваше Величество, ложитесь спать, завтра рано утром вам на аудиенцию.
Я легла рядом, но на душе было тревожно. Мешал уснуть и нестерпимо сухой воздух. Дождей давно не было, и дышать становилось все тяжелее. Я долго ворочалась с боку на бок, пока не провалилась в беспокойный сон.
В следующий раз меня разбудил пронзительный крик, раздавшийся, когда небо только-только начало светлеть.
Это было настолько неожиданно, что я подумала, будто мне показалось. Я повернулась и обняла Сюаньлина, который все еще крепко спал, дыша тяжело и со свистом.
Но тишина снаружи длилась недолго. Раздались звуки шагов, приближающихся к дверям моего зала, а потом я услышала стук и крики. Однако сейчас это был не пронзительно звенящий голос евнуха, это был голос испуганной женщины.
Сюаньлин тут же проснулся.
Нежданной посетительницей оказалась чжаои Лу, хозяйка дворца, в котором жила наложница Тянь. Она давно уже потеряла расположение императора, поэтому я с ней почти и не общалась. Чжаои ворвалась в спальню вместе с прохладным ночным ветром. На ее перекошенном от ужаса лице не было ни кровинки, но еще страшнее оказалась новость, которую она принесла.
– У пинь Тянь случился выкидыш! – выпалила чжаои Лу и всхлипнула.
Сюаньлин застыл как громом пораженный. Он посмотрел на меня взглядом человека, который не может поверить в то, что услышал, потом медленно перевел взгляд на чжаои и снова замер.
– Все же было хорошо! – неожиданно закричал он. – Почему случился выкидыш?! Я ведь приказал лекарю следить за ней!
Внутри меня словно бы что-то оборвалось. Я была потрясена новостью не меньше, чем император. Мне стало очень страшно, и я начала неосознанно поглаживать живот.
Наложница Лу, испугавшись разгневанного вида императора, перестала плакать и сказала:
– Этого мне не дано знать, Ваше Величество. Днем пинь Тянь чувствовала себя более-менее хорошо, но с наступлением темноты у нее резко заболел живот… Недавно у нее началось кровотечение, которое все еще не прекратилось, и она потеряла сознание. – Наложница Лу исподлобья посмотрела на разгневанное и обеспокоенное лицо Сюаньлина и совсем тихо добавила: – Пинь Тянь уже посылала сюда человека, чтобы он доложил императору о ее самочувствии…
Я заметила, как тяжело дышит Сюаньлин, поэтому не стала обсуждать то, что произошло ночью.
– Сейчас не время злиться, – прошептала я, помогая ему одеться. – Вам надо скорее идти и проверить, как себя чувствует пинь Тянь.
Император ничего мне не ответил. Он вообще больше не произнес ни слова, пока не вышел из дворца.
– К Пэйцзюнь! – крикнул он и, не оглядываясь, ушел.
Евнухи и служанки из его свиты поспешили за ним следом.
Я еще долго стояла у порога, ощущая, как в груди расползается мучительная боль, и не замечая холодный ночной ветер, дующий мне в лицо. Цзиньси накинула мне на плечи теплый плащ и тихонько сказала:
– Солнце еще не встало, на улице холодно. Пойдемте внутрь, госпожа.
Я ответила не сразу, а когда заговорила, мой голос был таким же печальным и холодным, как окружающие нас сумерки:
– Ты видела, как император разволновался из-за пинь Тянь?
Цзиньси завела меня внутрь и закрыла двери Инсиньдяня. Она ответила только тогда, когда проводила в спальню и усадила на кровать:
– Император разволновался из-за своего ребенка, а не из-за госпожи Тянь. – Голос Цзиньси, наполненный теплотой, успокаивал. – Вы слишком высокого мнения о наложнице Тянь, матушка.
Я сразу же взбодрилась и даже улыбнулась:
– Какая же я дурочка! Я увидела переживания императора и напридумывала себе невесть что!
– Вы же беременны, поэтому для вас подобные ситуации слишком большое потрясение. Почему бы вам не лечь и еще немного не поспать?
– Думаешь, я смогу уснуть? Всю ночь нам не было покоя, а теперь уже конец четвертой стражи [153]. Скоро совсем рассветет. Сейчас, наверное, во всех дворцах не спят, а императрица и ее приближенные уже спешат к пинь Тянь. – Я пару раз вздохнула, а потом спросила у Цзиньси: – У нее ведь и правда все было хорошо. Почему она потеряла ребенка? Так странно, что она столько раз устраивала скандалы, но беда произошла, именно когда император отказался к ней идти.
Служанка поняла, что мне совсем не хочется спать, поэтому согласилась поговорить:
– Вы не так давно вошли во дворец, поэтому впервые столкнулись с тем, что у хорошо знакомой вам наложницы случился выкидыш. А вот я служу во дворце уже давно, отчего видела и слышала так много, что уже ничему не удивляюсь. – Заметив мое изумление, Цзиньси начала не спеша перечислять имена наложниц: – Не считая выкидыша пинь Тянь, такая же беда случилась с покойной матушкой-сянфэй, с матушкой Хуа, с сюйжун Ли, гуйжэнь Фан; сын матушки-императрицы не прожил и трех лет, сын императрицы Чуньюань умер вместе с ней при родах; цзеюй Цао тоже чуть не умерла, когда рожала принцессу Вэньи. Роды прошли хорошо только у гуйпинь Синь, когда она рожала принцессу Шухэ, и у матушки-фэй Цюэ. Вот только кто же знал, что старший сын императора вырастет таким посредственным. – Цзиньси вздохнула. – Я много всего повидала, поэтому для меня это стало привычным.