Еще ни одна наложница нынешнего императора не удостаивалась столь невообразимо щедрого подарка в знак уважения и любви. Все, кто слышал приказ императора, потеряли дар речи.
Гуйпинь Синь с завистью усмехнулась и тихонько сказала:
– И вот нарядили ее, как красавицу Юэ, и видит она отражение свое… Ох, пение сестренки Ань и правда на вес золота [174]!
И тут я вспомнила, что именно благодаря песне «Золотые одежды» Линжун удалось обратить на себя взор императора. В прошлом году она спела ее у пруда Тайе и стала новой фавориткой. В тот день она робела и нервничала, но сегодня держалась с достоинством и совершенно не волновалась, исполняя песню перед столькими людьми. «Золотые одежды» стали ее счастливым талисманом, который помог заполучить любовь императора и всеобщее уважение.
Наконец-то Ань Линжун могла гордо расправить плечи и позабыть про прошлые неудачи и обиды.
Если бы кто-то спросил, что я сейчас чувствую, я бы ответила, что сама не знаю. Мое сердце словно бы обволокло густым туманом. Я не могла ни радоваться, ни грустить. Я отвернулась и, поджав губы, посмотрела вдаль. Туда, где на другом берегу покрытого лотосами Тайе стоял павильон Лоюэкайюнь, в котором жил шестой принц. Я слышала, что вокруг павильона посажена белая альбиция, и когда она цветет, издалека кажется, что здание окружено туманом, а когда цветы опадают, похоже, что идет дождь.
Размышляя о том, в какой плачевной ситуации оказались мы с Мэйчжуан, я пришла к мысли, что внезапное возвышение Линжун будет во благо и ей, и нам. Вот только эта мысль почему-то не вызвала у меня улыбки. И снова в зале зазвучала музыка, и снова раздался счастливый смех. Радость и веселье помогали нам на время забыть о печали, таящейся в наших сердцах. Я опустошила чарку с вином, желая поскорее опьянеть. Я больше не хотела думать, я больше не хотела вспоминать.
Месяц спустя я просмотрела записи тунши [175]. За прошедший месяц Сюаньлин вызывал меня только один раз, фэй Цзин и Мэйчжуан дважды, цзеюй Цао один раз, пинь Шэнь и гуйпинь Синь тоже единожды. А вот императрице он стал уделять гораздо больше внимания, чем прежде. Кроме обязательного пятнадцатого дня каждого месяца он посетил ее еще восемь раз. Еще несколько ночей он проводил в одиночестве, давая себе передышку, а вот все оставшиеся графы были заполнены именем Линжун.
Чиновники при императорском дворе всегда делились на два лагеря: на тех, кто родился в богатой семье, и тех, кто родился в бедной. То же самое повторялось и в гареме. Чем богаче и знатнее твоя семья, тем больше у тебя влияния и власти. У Линжун, конечно же, семья была не так бедна, как у обычной дворцовой служанки, но и не очень богата. Наложницы, завидуя тому, что она стала новой любимицей императора, начали распускать про нее нелицеприятные слухи и злословить.
Но именно нежный и спокойный характер Линжун помог императору справиться с тоской, которая поселилась в его душе после потери детей. Женская ласка – лучшее лекарство для мужских ран.
Именно так сказала императрица, когда мы в очередной раз собрались у нее во дворце. Возможно, она была права, ведь уже много лет была рядом с Сюаньлином и, хорошо его изучив, знала, как лучше утешить.
Государыня восседала на троне, обращенном к югу. Сегодня на ней был розовый наряд из атласа, полностью покрытого облачным узором, вышитым золотыми и серебряными нитями. По задумке портних, розовый цвет должен был делать образ владелицы воздушным и очаровательным, но строгий воротник-стойка со сложной, мастерски выполненной вышивкой полностью менял настроение наряда, создавая сдержанный и строгий образ.
Государыня окинула нас грозным взглядом и без тени улыбки сказала:
– Семья сяоюань Ань не такая славная и знатная, как ваши, и я понимаю, почему вы не можете спокойно принять ее новое положение. Но если она нравится императору, значит, она нравится и мне. Обычно я закрываю глаза и притворяюсь, что не знаю, какие подлые и хитрые уловки вы используете в борьбе за внимание государя, но сегодня я хочу вас предупредить. Если вы посмеете чем-либо обидеть наложницу Ань, которая стала единственной радостью Его Величества, я этого не потерплю так же, как и император. Вы все поняли? – спросила она, неожиданно повысив голос.
В душе у многих наложниц клокотала ненависть вперемешку с обидой, но они не посмели выразить свое негодование перед лицом императрицы. Им оставалось только покорно согласиться и кивать.
Императрица была довольна нашим послушанием, поэтому смягчилась и уже гораздо добрее сказала:
– У меня просто не было выбора. Если бы вы все объединились ради одной цели – порадовать нашего императора, то мне не пришлось бы придумывать столь сложный план. – Императрица тяжело вздохнула. – К сожалению, с нами больше нет фэй Цюэ и пинь Чунь, фэй Мужун впала в немилость, а гуйпинь Вань все еще не выздоровела. Признайтесь честно, вам ведь не понравилось бы, если бы император и вправду нарушил традицию и объявил еще один отбор в гарем, чтобы в нем появились новые лица. Его Величеству давно нравилась сяоюань Ань, но после того как она потеряла голос, ему пришлось приказать ей больше отдыхать. Вы все знаете, что у нее хороший характер. Вам не станет хуже от того, что она будет рядом с императором.
Во время речи императрицы Линжун молча сидела на массивном стуле из красного дерева и, смиренно опустив голову, старалась не обращать внимания на злые шепотки. Со стороны видны были только ее хрупкая сгорбленная спина и жемчужные шпильки, блестящие в иссиня-черных волосах. Весь ее облик вызывал жалость.
Наложницы обдумывали слова императрицы, и у каждой из них было свое мнение, но все молчали, словно прикусив язык. Однако я не сомневалась, что каждая из них пришла к одному и тому же выводу: что с наложницей Ань, выросшей в небогатой семье, будет проще подружиться, чем с новоприбывшей красавицей из знатного рода. К тому же раз у нее однажды уже пропадал голос, это может случиться и во второй раз, и тогда император обратит внимание на кого-то из них. Наложницы натянуто улыбнулись и пообещали не усложнять жизнь наложнице Ань.
Императрица облегченно выдохнула и посмотрела на меня:
– Не обижайся из-за того, что сяоюань Ань заняла твое место подле императора. Просто ему необходимо, чтобы рядом всегда был тот, кто согреет его своим теплом. Не стоит из-за этого рушить вашу дружбу. Я выбрала ее только потому, что ее пение утешает и успокаивает государя. Все, что я делаю, я делаю ради его блага.
Я испуганно вскочила со стула и вежливо ответила:
– Матушка-императрица, вы все правильно говорите. Разве могу я обижаться, если все это делается ради счастья императора?
– Мне нравится, что ты всегда смотришь на ситуацию в целом, – императрица по-доброму мне улыбнулась. – Знаешь, у меня на душе стало гораздо спокойнее, когда император обратил на тебя внимание. Но нынче ты все еще тоскуешь по ребенку, еще и не до конца выздоровела… А он не может оставаться в одиночестве и без женской ласки. Тебе надо поскорее поправиться и набраться сил, чтобы вновь согревать императора своим теплом.
На этот раз я не могла понять замысла императрицы. Она чуть ли не за руку привела Линжун к императору и позволила ей наслаждаться красивой жизнью, даже просила других наложниц пожалеть ее и не строить козни, но потом вдруг заявила, что не против, если я или кто-то другой отнимет у нее положение фаворитки. Как бы то ни было, я почтительно поклонилась и сказала:
– Ваше Величество, ваш план несомненно хорош.
Перед окончанием аудиенции императрица вновь обратилась ко мне:
– Я знаю, ты затаила обиду из-за того, что с тобой сделала Мужун. Почему бы тебе не навестить императрицу-мать? Она очень расстроилась, когда узнала о твоем выкидыше. Сегодня ей немного лучше, так что зайди к ней после аудиенции.
Я спокойно слушала императрицу, когда она рассуждала о Линжун и ее положении, но стоило ей упомянуть о выкидыше, как сердце снова заныло от боли, а перед глазами пронеслись тягостные воспоминания. Но я не хотела, чтобы о моих страданиях знали другие. Я опустила голову и, сдерживая дрожь в голосе, сказала:
– Слушаюсь.
Как только я вышла из дворца Фэнъи, во дворе зашелестела листва и прямо мне в лицо задул холодный ветер. В этот момент я осознала, что уже наступила осень. Цветы, которые летом радовали нас яркими красками, стали опадать. Среди густой зеленой листвы деревьев и кустарников начали появляться золотистые пятна, а опавшие листья и лепестки окрасились в желтые и коричневые краски уныния и увядания. А ведь всего пару месяцев назад на этом самом месте мы любовались дружным цветением пионов. В тот день я лицом к лицу столкнулась со страшной опасностью, вооруженной клыками и когтями, но, в конце концов, именно благодаря ей я узнала, что жду своего первого ребенка. И вот наступила осень, и женщины, которые тогда любовались цветами, увяли и засохли подобно опавшей листве. Я погрязла в печальных размышлениях, но тут позади меня раздался чей-то голос:
– Гуйпинь, подожди!
Я обернулась и увидела фанъи Цинь. Она спешила догнать меня, но при этом очень странно вышагивала. Как мне говорили, она вбила себе в голову, что сможет привлечь внимание императора, если научится изящной походке благородных красавиц прошлого, живших еще до династии Цинь. И вот она шла, слегка покачиваясь, согласно историческим трактатам, где было написано, что девушки должны ходить так, чтобы напоминать ветку ивы, покачивающуюся на ветру. Вот только Сюаньлин, чьи мысли сейчас были сосредоточены на Линжун, не оценил старания наложницы и только посмеялся. Оно и понятно, ведь у фанъи Цинь была широкая кость, и когда она старалась идти как можно изящнее и плавнее, она походила на дурнушку Дун Ши, пытающуюся подражать красавице Си Ши.
Я мельком подумала, что, если бы так ходила Линжун, она выглядела бы еще очаровательнее.