А. КОТОВЩИКОВАБЕЛАЯ СТАЯ
ОТ АВТОРА
Прошлым летом приехала я в один совхоз под Ленинградом. Местность там лесистая и удивительно красивая. Под вечер пошла прогуляться за село, к озеру. Солнце уже садилось. Небо оранжевое, лёгкие облачка плывут по нему, как розовые лодочки. А тишина кругом — ни одна травинка, ни один листок не шелохнутся. И вдруг в этой тишине раздалось:
— Уть-уть! Уть-уть!
Жалобно так и в то же время настойчиво, терпеливо — видно, давно кличет. По голосу слышно, что девочка зовёт.
А через минуту она и сама вышла из кустов. Загорелая, в красном сарафанчике, с льняными косичками. Выражение лица у неё огорчённое, усталое, но упрямое. Меня девочка не видела.
Только я хотела с ней заговорить, как смотрю — девочек уже две: из кустов и вторая выбралась. Эта — стриженая, большеглазая. Вздохнула и спрашивает?
— Таня, ты пойдёшь когда-нибудь домой?
— Поищу немножко, — отвечает светловолосая. — А ты ступай, Светочка!
— Нет уж! Бросить я тебя не могу!
Тут я их и окликнула:
— Здравствуйте, девочки. У вас все ребята такие дружные — бросить друг друга не могут?
Девочки переглянулись.
— Люба с Сашкой всё время ссорятся, — сказала Таня. — Но…
— А Витя на Сашу наскакивает часто, — перебила Света.
— Но зато он очень умный. Первый отличник. Не то что Сенька бедняга, растяпушка…
Девочки дружно засмеялись.
Мы сели на траву, и девочки мне о многом рассказали.
Но ещё больше я увидела сама. Обо всём постепенно узнала — и почему Таня утят искала, и как ребята этих утят выращивают, и как пришлось спасать, да не только утят, а и самих ребят тоже… А Витя-то что натворил! Сколько переживаний доставил младшему звену юных опытников-утководов его неожиданный поступок!
Все ребята были такие разные, и с каждым случилось немало происшествий — ведь они и друг к другу, и к работе, и к своему звену по-разному относились.
Подружилась я с этими ребятами. И тогда написала о них повесть.
ДИНОЧКА
В огороде у плетня стояла худенькая девочка лет одиннадцати и смотрела на деревенскую улицу.
С любопытством разглядывала она бревенчатые избы, крытые дранкой, яблоньки и вишнёвые деревца, ярко зеленевшие за каждым плетнём, прислушивалась к тишине. Залитая лучами утреннего солнца улица была безлюдна. Выражение скуки появилось на бледном лице девочки.
Но вдруг она оживилась, перевесилась через плетень.
На дорожке, тянувшейся вдоль изб, показалась другая девочка. Загорелая, в красном сарафанчике, в сандалиях на босу ногу, с льняными косичками, двумя полукружьями болтавшимися на затылке, она быстро шла, то и дело оглядываясь. Крикнула звонко:
— Вернись, Динка! Кому говорю?
Девочка за плетнём рассмеялась: за её сверстницей ковыляла небольшая белая утка.
Торопливо и озабоченно переваливалась утка с боку на бок, семенила жёлтыми перепончатыми лапами. Услышав окрик, она, вместо того, чтобы остановиться, ещё больше заспешила. Потом вдруг села с размаху на задок, шею вытянула, клюв широко раскрыла и закрякала суматошно:
— Кря-кря-кря!
Девочка в сарафанчике остановилась:
— Начинаются капризы! Бессовестная!
Она вернулась к утке, взяла её на руки:
— Вот как запру в сарай — насидишься у меня!
Стоявшая за плетнём девочка выбежала на дорогу.
— Как она гналась за тобой!
— Совсем избаловалась! — Со вздохом девочка в сарафанчике погладила утку. — Видно, я калитку плохо заперла, она и выскочила. А уж теперь от неё не отвяжешься… Это ты вчера приехала?
— Я. С бабушкой. На дачу. Как тебя зовут?
— Таня. А тебя?
— Света. В какой ты класс перешла?
— В пятый. А ты?
— Я тоже в пятый.
— Не знаешь, который час? — озабоченно спросила Таня.
— А я сейчас посмотрю!
Света вбежала в избу, глянула на ходики, висевшие на стене, и опрометью — к двери.
Бабушка за столом сидела, шила.
— Что ты мечешься, Светочка? — спросила она.
— Некогда мне, бабушка!
Выскочила Света на улицу, подбежала к Тане, поджидавшей её с уткой на руках.
— Четверть десятого.
— Ещё есть у меня время… — Таня посмотрела Свете в лицо и улыбнулась. — Так ты, значит, из Ленинграда?
Света кивнула и тоже улыбнулась. Стоит перед ней эта Таня, белобрысенькая, очень курносая, бантики над ушами, точно красные рожки, а улыбка у неё такая приветливая, что нельзя не улыбнуться в ответ.
С минуту девочки молча смотрели друг другу в лицо и улыбались.
Потом Таня сказала:
— Я только один раз ездила в Ленинград. Когда мне семь лет было. В кукольный театр тогда ходили. Но я не очень помню Ленинград. Большой он, наверно? Ты мне потом расскажешь, да?
— Конечно, всё расскажу!
— Ну что ж, придётся Диночку запереть, ничего не поделаешь. Пойдём вместе запирать? Вон где я живу — в проулке.
— Совсем рядом с нами! — обрадовалась Света.
По дороге Таня рассказала, что Диночка — это сокращённое имя утки, всё равно как Таня от Татьяны. А вообще утку зовут Единоличница. И не утка она ещё, а утёнок. Месяца полтора назад из яйца вылупилась. Весной Танина мама купила трёх инкубаторских утят. Да не повезло им: одного ястреб утащил, другой свалился в канаву с водой и утонул.
— Утёнок утонул? — удивилась Света.
— Конечно. Утёнку утонуть ничего не стоит.
А третий утёнок такой попался слабенький, что Таня его в комнате выхаживала, у печки. Кормила его без конца, в вату, надранную из рваного ватника, заворачивала, купала в корытце. На прогулку выводила только под строгим присмотром. Играют ребята возле избы, и тут же Диночка разгуливает. Возилась-возилась… А теперь Единоличница ни за что не желает оставаться одна.
— Единоличница! — засмеялась Света. — Имя какое выдумали! Это крестьяне были единоличниками. Те, которые не в колхозе. Нам на уроках по истории рассказывали.
— Вот-вот! Оттого так и прозвали: все утята вместе, а она сама по себе.
Таня заперла Диночку в сарай. Ну и гвалт же поднялся за дощатой дверкой! Такое оглушительное кряканье, что Таня с сокрушённым видом заткнула пальцами уши:
— Целый час теперь орать будет!
ЛЕТНИЙ СНЕГ
Лесная тропинка не прямо тянется. Она извивается, как уж. Сквозь чащу ползёт, в овражки спускается, вдруг на открытое место выбегает, обогнёт поляну да опять в лес убежит.
Гуськом пробирались по лесу Таня, Света и Люба — хорошенькая тёмнобровая, кареглазая девочка из одного класса с Таней.
Девочки ходили по ягоды и решили, уже не возвращаясь домой, лесом выйти к озеру.
Люба шла позади и всё время отставала.
— Всё равно всю землянику не оберёшь! — посмеивалась Таня.
Но Люба то и дело нагибалась, присаживалась на корточки. Пальцы её так и сновали среди вырезных листиков.
— Уж больно здесь спелая. Жаль оставить!
Света давно не собирала ягоды, прикрыла свою полную корзиночку лопухом. А глазами невольно продолжала искать в траве красные пятнышки. Возле пней земляникой прямо усыпано.
Таня проскользнула между невысокими ёлочками. Откуда-то из кустов раздался её голос:
— Пришли!
Света продралась сквозь чащу и вскрикнула от восхищения.
Будто великанское зеркало, голубой блестящей эмалью покрытое, лежало перед ней. Окаймляли зеркало красные, жёлто-коричневые обрывистые берега. Тёмно-зелёная островерхая стена ёлок высилась по самому краю. На тёмно-зелёном там-сям разбросаны светло-зелёные, яркие, весёлые пятна — это кудрявились берёзки и осинки.
Но не все берега были лесистые и высокие. Часть берега без деревьев, плоская и сплошь белая. Даже вода у этого берега сверкает белизной.
— Что это? — удивлённо спросила Света.
— Где, Светочка?
— Да вон белое… Снег лежит? Но как же… летом?
— Ха-ха-ха! — расхохоталась Таня. — Да это утки! Лагерь утиный. А, ты же ещё не видела… Издали и верно на снег похоже. Только это летний снег, живой!
— Теперь и я вижу, что это птицы, — смущённо сказала Света. — Вон отплыли две. Крыльями по воде бьют. Сколько же их тут?
— Много тысяч, — ответила Люба, бросая в рот горсть земляники. — Долго вы будете здесь стоять? Пошли скорей!
Подойдя ближе, Света заметила, что озеро разгорожено проволочной сеткой. И поперёк сетка — вот отчего утки на середину озера не отплывают.
— Таня, а зачем там сетки?
— Ну, как же! Ведь там разные участки.
— Не в куче же уток выращивать, — сказала Люба. — За каждый участок разные люди отвечают.
— Вон гляди! — показала Таня рукой. — Там Нинин участок. Нины Сергеевой. Ой, какая она замечательная!
— Депутат областного совета! — с уважением добавила Люба.
— Да-да! И вообще она замечательная, Нина! А вон там, левее, школьный участок. Видишь, велосипеды стоят у загонов?
— Загоны — это что? Те низкие домики с открытыми дверцами?
— Да, конечно. Велосипеды-то ты видишь, к стенке прислонённые? То восьмиклассников велосипеды. А наш участочек рядом. Бежим!
Таня и Света пустились догонять Любу, которая ушла вперёд.
ПИСЬМО ПРОФЕССОРА
На лужайку перед входом на юннатовский участок Сеня Корнеев пришёл по крайней мере за час до начала работы своего звена.
Все ребята любили эту лужайку. На ней росли высокие развесистые берёзы. Под тремя берёзами, дружно выстроившимися в ряд, стояла скамейка. Хорошо тут, в тени, посидеть.
Сеня пожалел, что не захватил какую-нибудь книжку. Уж больно торопился удрать из дому. Как дёрнут тебя покрепче за волосья, так поневоле забудешь взять, что надо.
И вечно мать дерётся ни за что ни про что. На свинарнике с кем-нибудь поругалась или просто настроение плохое, а сорвать злость непременно надо на нём, на Сеньке. По правде сказать, больше и не на ком: живут-то они вдвоём. Не прибрал он, видишь ли, в избе. А сама-то мамка много прибирает? Пол и то не всякий день подметёт…